Неукротимый, как море - Уилбур Смит

И на этот раз Мара отвела им угловой столик.

— Оссо букко? — спросила Шантель, глядя на него поверх меню.

Да, прежде Николас всегда заказывал себе оссо букко, тушеную телятину в томатном соусе, а Питер выбирал лазанью: это тоже было частью ритуала.

— Пожалуй, я возьму камбалу. — Николас повернулся к официантке: — А из вина пусть будет какое-нибудь дежурное белое.

До сих пор их неизменным выбором был «Сансер», и Николас сознательно принижал значимость сегодняшней беседы, отказавшись от марочного вина.

— Неплохо. — Шантель пригубила вино, затем отставила бокал на край стола. — Прошлым вечером я разговаривала с Питером… он сейчас в санатории, потому что подхватил простуду, но вернется сегодня вечером. Просил передать тебе привет.

— Спасибо, — сухо ответствовал он, заметив с неприязнью, что некоторые из посетителей за соседними столиками их узнали. Скандальные слухи расползутся по Лондону как чума.

— Скоро начинаются пасхальные каникулы, и я хотел взять Питера с собой на Бермуды, — сообщил Николас.

— Что ж, я буду скучать. Он моя единственная радость.

Николас дождался, когда принесут горячее.

— Так о чем ты хотела со мной поговорить?

Шантель наклонилась поближе, и воздух тут же заполнил легкий аромат ее духов, вызвав в памяти множество ассоциаций.

— Николас, ты что-нибудь выяснил?

«О нет, — подумал он про себя. — Ее интересует вовсе не это. Дело в персидской крови: вот откуда такая любовь к тайнам, интригам. Тут что-то другое».

— Ничего узнать мне не удалось, — сказал он. — В противном случае сразу бы позвонил.

Ее зеленые пытливые глаза настойчиво прощупывали Ника.

— Тебя беспокоит что-то другое, — добавил он, беря быка за рога.

Шантель улыбнулась и опустила взгляд.

— Ты прав, — признала она без обиняков.

Шантель обладала удивительной грудью: маленькой, однако в действительности слишком большой для ее изящной фигуры. Иллюзию совершенства создавали идеальные пропорции и пружинистая эластичность кремовой плоти. На ней была полупрозрачная шелковая блузка с низким кружевным вырезом, который открывал взгляду впечатляющую ложбинку. Очень и очень знакомая грудь… Николас поймал себя на том, что задумчиво ее разглядывает.

Шантель вскинула глаза и перехватила его взгляд. Миндалевидный разрез ее очей проявился еще сильнее, и от лукавой сексапильности этой женщины обмерло сердце. Губки чуть надулись, и она увлажнила их кончиком крошечного язычка.

Если бы Ник не сидел сейчас за столом, его бы повело в сторону: столь соблазнительным оказался этот прием. Нику передалось возбуждение Шантель, и он немедленно почувствовал, как откликнулось его собственное тело. Делать вид, что это не так, было бы глупо, хотя он и отчаянно старался.

— Так и в чем дело? — Он не услышал хрипотцу в своем голосе, чего не сказать про Шантель: для нее это был столь же очевидный сигнал, как и мимолетный трепет ее язычка — для Ника. Женщина протянула руку через стол и обвила пальцами его запястье. Пульс явно учащенный.

— Дункан хочет, чтобы ты вернулся во «Флотилию Кристи». Этого хочу и я.

— Вот оно что… Тебя прислал Дункан…

Она кивнула.

— А зачем ему это надо? — спросил Николас. — Бог свидетель, на какие только уловки вы с ним не пошли, чтобы от меня избавиться…

С этими словами он мягко высвободил руку и убрал ее под стол. Поразмыслив, он спрятал и вторую.

— Я не знаю, почему он так решил. Дункан говорит, что ему требуется твой опыт. — Она пожала плечами, и ее грудь колыхнулась под шелком. У Ника заныло в паху, мысли начинали путаться. — Настоящая причина наверняка не в этом, я уверена. Но как бы то ни было, он хочет чтобы ты вернулся.

— И он просил тебя сказать мне об этом?

— Разумеется, нет. — Шантель повертела бокал в тонких пальцах с идеальными ногтями, наманикюренный блеск которых соперничал с перламутровыми переливами крыльев бабочки. — Все должно было исходить как бы от меня одной.

— Но у тебя есть свои идеи о том, почему он меня так вожделеет?

— Пожалуй, этому есть два возможных объяснения. — Да, порой она огорошивала своим чуть ли не мужским подходом к оценке ситуаций; именно эта способность резко переключать характер поведения и была одним из самых удивительных ее качеств. Николас в очередной раз поразился тому, что она выпустила из рук контроль над «Флотилией Кристи», — но тут же вспомнил, до какой степени Шантель могла отдаваться необузданным порывам. — Итак, первая возможная причина: «Флотилия Кристи» должна тебе шесть миллионов, и он придумал эту схему, чтобы уклониться от выплаты.

— Положим, — согласился Ник. — А вторая?

— В Сити про тебя и «Океан» ходят загадочные слухи. Дескать, ты замыслил нечто грандиозное. Что-то про Саудовскую Аравию. Не исключено, что Дункан вознамерился урвать кусок и от твоего пирога.

Николас моргнул. «Ледовый» проект он организовывал единолично и только через шейхов… Впрочем, об этом знали и другие: Бернард Уэки на Бермудах, Саманта Сильвер, Джеймс Тичер… Хм-м, утечка информации…

— Ну а ты сама? Какие у тебя причины?

— Их две, — ответила Шантель. — Я хочу отобрать у Дункана и вернуть себе контроль над компанией. Хочу вернуть акции с правом голоса и мое законное место в руководстве трастовым фондом. Я не понимала, чего творила, Николас… Я назначила Дункана своим представителем, пребывая в помутнении рассудка. Теперь я хочу все вернуть назад и прошу тебя помочь в этом.

Николас улыбнулся, но вышло это у него холодно и безрадостно.

— Стало быть, нанимаешь себе геройского ковбоя-защитника, прямо как в вестерне. Мы с Дунканом на безлюдной улице… только шпоры позвякивают…

Он издал горький смешок, хотя сам при этом усиленно размышлял, попутно наблюдая за выражением лица Шантель: не лжет ли она? Сказать наверняка практически невозможно, она вечно напускает таинственности, вечно эта ее непостижимость… Тут на дне громадных глаз он заметил слезы, и поперхнулся. Слезы искренние? Или опять-таки театральный реквизит?

— Ты упомянула про две причины.

Сейчас его голос звучал гораздо мягче. Она ответила не сразу, но Ник отчетливо видел ее волнение — восхитительная грудь быстро вздымалась и опадала под шелком… Через секунду Шантель то ли всхлипнула, то ли побольше набрала воздуху, но ясно было одно: она решилась сказать нечто важное. Голос ее прошелестел так тихо, что Ник едва сумел разобрать слова.

— Я хочу тебя обратно. Вот моя вторая причина… — Николас не сводил с Шантель взгляда. Она продолжила: — Это все из-за того наваждения. Я не понимала, что творю. Но сейчас все прошло. Боже милосердный, ты и представить не можешь, как я по тебе тосковала! Ты никогда не узнаешь, скольких страданий мне это стоило. — Она остановилась и беспомощно покрутила в воздухе рукой. — Обещаю тебе, Николас, я заглажу эту ошибку, клянусь… И Питер, и я… мы оба нуждаемся в тебе, нуждаемся отчаянно…