Ядерная зима. Что будет, когда нас не будет? - Вернер Гейзенберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теллер и директор Лос-Аламосской лаборатории Норрис Брэдбюри мобилизовали все силы, чтобы взять этот математический Эверест. Немедленно же персонал лаборатории перевели с пятидневной рабочей недели на шестидневную, а вычислительный сектор — на сменную круглосуточную работу. Специалистка в области этих новых «электронных мозгов» Герда Эванс вспоминает:
«Никогда в жизни мне не приходилось спать и завтракать так, как в течение тех месяцев, когда мы по двадцать четыре часа просиживали у вычислительных машин, сменяя друг друга. «ЭНИАК», на котором мы работали, хотя и был более быстродействующим, чем прежние математические приборы, все же оказался довольно деликатной и, я бы сказала, капризной машиной. Постоянно какие-нибудь лампы или контуры выходили из строя, и нам приходилось простаивать. Однажды гроза вывела из строя механизм. Все мы сидели по своим комнатам, прилипнув к телефонам в ожидании, пока ремонтная группа разрешит нам продолжать работу. Несколько раз нам звонили и сообщали, что через десять минут все будет в порядке. Но когда мы бросались на свои рабочие места, разрешение оказывалось преждевременным. Так продолжалось целую неделю».
Дальнейшее продвижение исследований было возможно лишь при условии выполнения буквально всех вычислений. Но для этого требовалось очень много времени. Положение спас математик-атомник Джон фон Нейман, сообщивший Теллеру, что через несколько месяцев надеется закончить изготовление новой электронной вычислительной машины, несравненно более эффективной, чем «ЭНИАК».
Еще в студенческие годы в Геттингене хитроумный венгерец фон Нейман за свою страсть к «механическим игрушкам» получил от друзей прозвище «доктор Миракль», что в переводе означает «Кудесник». Имелся в виду гофмановский создатель автоматической куклы, которая настолько походила на живое существо, что ее создатель жестоко и безнадежно в нее влюбился.
В 1930 г. фон Нейман, считавшийся одним из ведущих математиков, эмигрировал в Соединенные Штаты. Сначала он чувствовал себя в Новом Свете не очень уютно. Он любил свободную и легкую жизнь. В Принстоне, однако, не было таких кафе, как в Центральной Европе, где можно было бы часами болтать и спорить за чашкой кофе. Ученый муж настолько скучал по заведениям такого рода, что начал со всей серьезностью подумывать, не попытать ли ему счастья в подобном бизнесе. «Но, Джонни, — возражали его американские коллеги, — жители Принстона просто не знали бы, что им делать в таких венецианских кафе!» «Ничего, не беспокойтесь об этом, — отвечал фон Нейман, — мы мобилизуем наших европейских коллег. Они посидят несколько дней в моем кафе в обеденное время и покажут, как это делается». Но от подобного плана ученый, в конце концов, отказался. Последние успехи электроники, достигнутые в Соединенных Штатах, создавали благоприятную почву для его «конька». Вскоре он начал уделять этому все больше и больше времени. Его увлекали возможности осуществления некоего подобия между человеком и машиной. Он приступил к созданию целой серии механизмов, обладавших человеческими или даже сверхчеловеческими свойствами[42].
Теллер без труда завербовал своего соотечественника для участия в разработке супербомбы. Не в пример Оппенгеймеру и другим ученым-атомникам, испытывавшим на первых порах некоторые угрызения совести в связи с созданием новой бомбы, венгерский математик немедленно же заявил о своем одобрении.
Фон Нейман сразу же понял, какую важную роль могла бы сыграть в изготовлении «адской бомбы» его новая вычислительная машина, и он всячески старался ускорить ее создание. В то же время его ученики Николас Метрополис и Джемс X. Ричардсон строили в Лос-Аламосе идентичный образец.
«MANIAC», запоминавший только двадцать семь «слов», имел воробьиную память по сравнению с новым «электронным мозгом», который мог удерживать в памяти 40 000 единиц информации и выдавать их, когда потребуется. Когда фон Нейман передал ее в эксплуатацию, то машина вызвала всеобщее восхищение. Карсон Марк, возглавлявший тогда Теоретический отдел в Лос-Аламосе, вспоминает: «Проблемы, которые раньше требовали трехмесячной работы троих человек, теперь, с помощью новой вычислительной машины, решались всего лишь за десять часов. Это имело большое значение для разработки водородной бомбы».
Счетная машина сделалась подлинным героем в работе по изготовлению бомбы. Ей дали собственное имя. Фон Нейман всегда увлекался разными каламбурами и шуточками. Когда он представил Комиссии по атомной энергии свою машину под «благозвучным» названием «Математический анализатор, числовой интегратор и вычислитель», то никто не заметил ничего необычного в таком наименовании, за исключением того, что оно звучало слишком торжественно для повседневного употребления. Но затем оставили только начальные буквы слов и получили таким образом сокращенное наименование «МАНИАК». Работа коллектива Лос-Аламоса с «МАНИАКом» проходила со значительно меньшими трениями, чем с другим великим «мозгом», Эдвардом Теллером. Не сумев найти себе достойного применения во время второй мировой войны, он теперь постоянно старался навязать директору лаборатории Брэдбюри свои темпы и методы. Теллер намекал влиятельным друзьям в Вашингтоне, что руководящие работники на столовой горе в значительной мере все еще придерживаются оппенгеймеровских взглядов и больше тяготеют к производству атомных бомб, чем к разработке водородного оружия. Из недовольства Теллера возникла идея о строительстве второй лаборатории ядерного оружия специально для создания термоядерной бомбы, где хозяином был бы сам Теллер. Эта идея встретила благоприятное отношение в Военно-Воздушных силах. К тому времени (1952 г.) в авиации опасались, что придется разделить монополию на использование атомных бомб с другими родами войск, в частности с армией. Генеральная консультативная комиссия, возглавляемая Оппенгеймером, несколько раз отвергала идею о строительстве второй лаборатории. Но летом 1952 Комиссию перехитрили: началась подготовка к расширению небольшой лаборатории, которую до этого использовали лишь от случая к случаю для исследовательских работ Калифорнийского университета.
Новая кузница ядерного оружия возникла в маленьком городке Ливерморе. Его основал Роберт Ливермор, ветеран, которому надоели морские битвы против Наполеона. Рядовым матросом он дезертировал с английского корабля «Колонель Юнг» в калифорнийском порту Монтери. В 1835 г. скитания привели его в зеленую долину, напоминавшую ему ландшафты центральной Италии. Здесь он женился, вырастил восьмерых детей и привел свое имение Лас Позитас в цветущее состояние. В 1952 г. в этот идиллический уголок Золотого Запада вторглись бульдозеры, и через несколько месяцев термоядерная лаборатория Комиссии по атомной энергии была построена. Отъезд Теллера из Лос-Аламоса состоялся в июле 1952 г. Немного спустя он
