Рыцарь из ниоткуда. Книга II. Сборник (СИ) - Бушков Александр Александрович

Она выпрямилась в кресле, звонкий певучий голос звучал воодушевленно — вполне возможно, она себя сейчас представляла на месте гордячки-королевы, предпочитавшей красивую смерть прозябанию в изгнании на чужбине. Сварог припомнил: в коридоре, ведущем в Янтарный зал, и в самом деле висит большая картина, судя по кракелюрам, почтенного возраста: молодая женщина в пышном старинном платье стоит у стола в роскошном помещении, высокомерно смотрит на вломившихся к ней богато одетых субъектов с мечами наголо. Ну, в Латеранском дворце множество картин на исторические сюжеты, и Сварог почти никогда не интересовался подробностями...

Он испытывал, откровенно говоря, легкую оторопь оттого, что Лавиния вдруг открылась с неожиданной стороны. Змея подколодная, мастерица интриг и коварства, однажды собственноручно зарезавшая кинжалом стоявшего на дороге в прямом и переносном смысле человека, справедливости ради нужно уточнить, что он был готов бестрепетно поступить с ней так же, но Лавиния опередила, холодная шлюха, всегда готовая заплатить собой ради существенной выгоды... но оказалось, способная на обычные человеческие чувства, которые без натяжек можно назвать благородными... Что ж, он не в первый раз с таким сталкивался, и наверняка не в последний...

— Конечно, вы вице-канцлер и возглавляете... две грозных конторы, из-за чего многие в Империи вас недолюбливают, а то и боятся, — сказала Лавиния, при-

дав себе как можно более горделивую осанку. — Но я вам скажу в лицо: по моему глубокому убеждению, иные законы Империи — анахронизм и глупость. Преследовать по закону человека только за то, что он рассказал женщине всего-навсего о некоторых дворцовых интригах и раскладе сил в верхних этажах власти... Ну в точности как великий самодур король Деберадо! Он однажды издал указ, по которому карался смертью всякий из его дворца, кто расскажет посторонним о чем бы то ни было происходящем во дворце. О чем бы то ни было. Голов за короткое время лишились человек тридцать — от благородного герцога, рассказавшего тетушке последние дворцовые сплетни, и она отправлена была на плаху вместе с племянником, до кухонного мужика, рассказавшего в трактире, что во дворце есть отдельные поварни для мяса, рыбы, сладостей...

— И как же кончил этот изобретательный законотворец? — усмехнулся Сварог.

— Печально для него и радостно для очень многих. За все, что он наворотил, его зарезал кто-то, так и оставшийся неизвестным, а наследник идиотский указ отменил. Я вовсе не хочу сказать, будто кого-то в Империи следует зарезать, но законы порой идиотские. Я знаю, именно вы стояли за отменой некоторых явных анахронизмов, но почему вы так непоследовательны и медлительны?

— Не хватает времени, — честно признался Сварог. — И, откровенно говоря, не чувствую себя способным на столь великий реформаторский подвиг — покуситься на все законодательство Империи, почистить его от анахронизмов и прочего мусора...

— А тем временем хороший человек оказался в хлопотах из-за этих анахронизмов, — с явной укоризной сказала Лавиния. — Причем на нем, если разобраться, лежит меньшая доля вины, а большая — на мне. Я готова ответить...

Действительно, птаха защищает птенца. Она слишком горда, чтоб просить, никогда в жизни никого ни о чем не просила — и сейчас, похоже, готова наступить на горло прежним привычкам — только не знает, как это сделать. Что ж, не стоит доводить ее до унижения, это совершенно ни к чему...

— Остыньте, Лавиния, — сказал Сварог спокойно. — Персонально вам ничего не грозит. Самое большее, что может вас ждать, — вам оставят только доступ в Канцелярию земных дел для каких-то неизбежных официальных визитов. А прежнего доступа в Келл Инир лишат, но эго в теории. Я вовсе не намерен лишать вас доступа ко двору, да и императрица на это не пойдет, она не мелочна и тоже втихомолку посмеивается над иными анахронизмами. Так что для вас не будет ровным счетом никаких последствий.

— Я не о себе в первую очередь думаю, — настойчиво сказала Лавиния.

Это явная просьба, пусть и не высказанная прямо. Ну что же, пойдем навстречу...

— Ему тоже ничего не будет, — веско сказал Сварог. — Считайте, что никаких записей не было, и я ничего не знаю. Слово чести. Только посоветуйте кое-кому быть аккуратнее с языком. В конце концов, я не единственный в Империи законный обладатель микрофонов, и не у меня одного скверная привычка их рассовывать, где попало... Мало ли что...

Лавиния прямо-таки просияла:

— Благодарю вас!

— С одним-единственным условием, — твердо добавил Сварог. — Вы никогда не расскажете своему... другу о микрофонах и записях. И вам так будет спокойнее, и ему. Вы ведь прекрасно знаете: люди, оторванные от закулисных интриг и вдруг столкнувшиеся с грубой изнанкой жизни, порой способны на самые неожиданные и непредсказуемые поступки...

— Не раз с этим сталкивалась, — кивнула Лавиния. — А вы можете в обмен на мое обещание так и поступить — убрать микрофоны? Я не в состоянии буду это проверить, придется полагаться на ваше слово — но я не слышала, что бы вы его нарушали... Понимаете ли, я впервые с таким столкнулась, и мне как-то... неприятно. Я, конечно, не монашка, а полная противоположность монашке, но знать, что каждое слово в спальне слышит кто-то посторонний... — она передернула точеными обнаженными плечами. — Фу!

— Слово чести, микрофоны уберут в самом скором времени, — сказал Сварог.

— Слово чести, я ничего ему не скажу, — отозвалась Лавиния. — Немало нагрешила в жизни, но слово чести никогда не нарушала. Должно же оставаться что-то святое даже у таких, как мы с вами...

— Безусловно, — кивнул Сварог.

Ни малейших угрызений совести он не испытывал — как уже случалось, он нисколечко не нарушил слово чести, а изящно его обошел. Обещал убрать только микрофоны, но ничего не обещал касаемо наблюдательных систем Хелльстада — о которых ни Лавиния, ни влюбленный пингвин понятия не имели. Коли уж Лавиния завела наверху любовника, слушать их следует по-прежнему: когда имеешь дело с Лавинией Лоран-ской, такие предосторожности не помешают. Никаких сомнений: на его месте Лавиния поступила бы точно так же...

Сварог поудобнее устроился в роскошном кресле, ничем не уступавшем мебелям Латеранского дворца, подумал мельком, что следовало бы малость повысить налоги с владельцев роскошных постоялых дворов — куда они денутся с подводной лодки? Воспользовавшись паузой, сказал мягко, но настойчиво:

— Лавиния, предлагаю сменить тему. Свободного времени у меня хоть отбавляй, с утра, вот радость, не беспокоят важными делами! А с текучкой справятся сами. И все равно... Если у вас больше нет каких-то животрепещущих тем, относящихся к вам персонально, я хотел бы выслушать ваши предложения. Зная вас, нисколько не сомневаюсь, вы приехали с хорошо обдуманными конкретными условиями...

...Почетной капитуляции, закончил он про себя. Вслух об этом не сказал ни слова гуманности и дипломатии ради, но оба отлично понимают, что речь идет о почетной капитуляции, и ни о чем другом...

Лавиния налила себе келимаса, неторопливо выпила, лишь чуть поморщившись — крепка на спиртное, надо отдать ей должное, — подцепила вилкой ломтик свежайшей ветчины в красном перце. Покончив с ним, закурила. Он много раз наблюдал такие лица: смесь гордости и осознание проигрыша, требующее от умного человека засунуть гордыню подальше и сделать последнюю ставку, благо обсуждение почетной капитуляции обставлено вовсе не унизительно.

Наконец она подняла холодные, спокойные глаза:

— Вы отмените все, что ввели против нас, и то же самое дружески посоветуете сделать Шагану. Они всегда прислушиваются к любым вашим дружеским советам.

— Естественный вопрос: а что я получу взамен? — спросил Сварог.

— Я обязуюсь более ровным счетом ничего не предпринимать против вас, ни в большом, ни в малом. Ничего абсолютно. И газеты моментально перестанут помещать какие бы то ни было выпады против вас. В противоположность тому, что делается сейчас. Вы же прекрасно знаете, как легко управлять газетами. Ничего против вас, ни на Таларе, ни в Империи. Другом не буду, но и противником — ни в малейшей степени. Могу дать в том слово чести... — пытливо уставилась на него. — Вы, конечно, прекрасно владеете лицом, но у меня, кроме опыта дипломатических баталий, есть еще и женская интуиция. Мне представляется, что у вас есть возражения против моего предложения...