Реликт - Василий Головачёв

– Пеленгуем! – беззвучно выговорил Ясен.

Истома поняла, включилась в ментальный поток землянина.

«Мне надо подумать».

«Думай, но недолго. Ты должен понимать, что мы в окружении врагов, надо держаться вместе. Посоветуйся с дочерью Горана Милича, она агрессивная девушка, но умная».

«Посоветуюсь, жди».

«Где вы сейчас? В городе?»

«Это тоже не важно».

Ясен выбрался из ментальной паутины, которую на него пытался набросить Кроули.

– Где-то недалеко, – прошептала Истома, – вроде бы как летит, да?

– Он на борту псевра!

– Не может быть!

– Господин файвер нашёл более могучего покровителя, чем тартариане, и теперь пытается быть ему полезным.

– Ты имеешь в виду… ФАГа?!

– Да.

– Но как ему удалось выйти на ФАГа?!

– Его Сила растёт. Боюсь, скоро он вернёт все свои способности и снова станет файвером. И я хотел бы видеть в нём не врага, а…

– Другом он не станет никогда!

– …а хотя бы партнёра.

– Я против!

– Не надо спорить, – сказал Алонсо, прислушиваясь к чему-то. – Я тоже не люблю этого человека.

– Это не человек – нелюдь!

– Поэтому давайте уйдём отсюда подальше.

«Диего, щупаем глубину космоса».

«Понял», – отозвался инк.

Пушистый слой атмосферы над Великой Равниной под аппаратом стал гуще, отдалился и вскоре растворился в фиолетовой бездне «местного» вакуума. Катер повис в этом странном «нигде» без единого ориентира, если не считать струну Расия, хотя при этом продолжал набирать скорость невиданными темпами. Через полчаса он мчался сквозь безвоздушное пространство со скоростью, близкой половине скорости света.

Равнина окончательно затерялась в фиолетовой мгле. Расий по-прежнему висел «впереди» ярчайшим шнуром, не увеличиваясь и не приближаясь ни на йоту, и это казалось удивительным, потому что, если принять во внимание его скорость, катер уже преодолел десятки миллионов километров. Будь на месте Расия звезда наподобие Солнца, он уже добрался бы до неё. Однако светящаяся струна «электровакуумной поляризации» всё так же казалась недосягаемой.

– Что вы об этом думаете? – оглянулся на Алонсо Ясен; ничего особенного не происходило, и ему надоело следить за курсом когга.

– Я специалист в других областях науки, – признался учёный, – поэтому могу и ошибаться. На мой взгляд, шнур Вайтлайна не является плывущим электрическим разрядом или плазменной трубкой, он являет собой перепад мерности пространства. Там, в космосе, если этот странный континуум можно назвать космосом, происходит разрыв измерений, приводящий к появлению остаточного электромагнитного излучения.

– И что? – поинтересовалась отдохнувшая и повеселевшая Истома; она выцедила вторую рюмку какого-то хмельного напитка под названием «текилья», и глаза у девушки заблестели.

– Понимаете, принцесса, наша Вселенная когда-то рождалась из нульмерной сингулярности в стодвадцатишестимерное многообразие Калаби-Яу. В эпоху первичной инфляции количество измерений сократилось до десяти, остальные свернулись в стринги. Затем после нескольких фазовых перестроек вакуума, к чему приложили руки Архитектор и Конструктор, мерность континуума упала до четырёх с хвостиком.

– И что?

– Дальнейшее падение мерности было связано с вырождением тёмной материи.

– Не пудрите нам мозги!

– Истя! – нахмурился Ясен.

– Всё, молчу. – Истома фыркнула и исчезла в бытовом отсеке.

– Я не пудрю мозги, – флегматично пожал плечами Алонсо. – Так оно всё и было. Шнур Вайтлайна – это скачкообразный перепад мерности пространства, возможный в анизотропном континууме. Великая Равнина как раз и является таким анизотропным образованием, которое можно назвать псевдоевклидовым. Оно не имеет глубины. Наши технари пытались пробить шахту в породах Равнины, но каждый раз их выворачивало назад, к поверхности.

– Мы тоже пытались, – улыбнулся Ясен.

– Вот и космос наш в высшей степени анизотропен, а Вайтлайн – результат этой неоднородности.

– Понятно.

Вернулась посвежевшая Истома. Волосы у неё были влажными, по-видимому, она сунула голову под струю воды.

– Ну-с, дорогой сеньор-помидор, а что вы думаете об Игроках?

– Много чего думаю, – сказал разидей совсем уж меланхолически. Он устал и не скрывал этого.

– Поделитесь своими умозаключениями, пока мы летим в этой дурацкой пустоте.

– Игроки – категория границ познания, – нехотя сказал Алонсо.

– И всё? – удивилась геянка.

– Об Игроках я могу говорить долго.

– Валяйте, мы с удовольствием послушаем.

– Что вас интересует? Физика или психология?

– Что такое Игра?

Алонсо в замешательстве почесал пятернёй макушку.

– Даже не знаю, с чего начать. В среде учёных нет осмысления ситуации в целом. Даже Игроки, и те понимают происходящее в рамках сиюминутных переживаний. Мне кажется, это вообще невыполнимая задача. Никто и никогда не осмыслит Абсолют во всей его полноте, потому что он безначален и бесконечен и не нуждается ни в каком обосновании. Игра же и есть Абсолют. В крайнем случае её можно назвать Жизнью.

– Под Абсолютом вы понимаете Абсолютного Игрока?

– Ну, можно сказать и так.

– Кто же затеял Игру со сменой парадигм и законов? Он?

– Нет, это сделали Игроки рангом пониже. Им не понравились законы, ограничивающие их свободу. Вот и появилась Конфедерация Игроков, начавшая соревноваться в