Вице-канцлер Третьего рейха. Воспоминания политического деятеля гитлеровской Германии. 1933-1947 - Франц фон Папен

Три прусских министра – Зеверинг, Гиртзифер и Клеппер – были 20-го числа приглашены на совещание в рейхсканцелярию. Прусский премьер-министр Отто Браун в то время оправлялся после болезни и присутствовать не мог. Я сообщил им, что мое правительство с сожалением вынуждено применить чрезвычайные меры для противодействия угрожающему развитию событий в Пруссии. После этого я зачитал им положения декрета, особо подчеркнув, что его введение означает лишь отстранение на короткое время только премьер-министра и министра внутренних дел, в то время как остальных министров будут просить оставаться при своих должностях. Я спросил у министра внутренних дел Зеверинга, какую позицию он намерен занять. Он ответил, что считает декрет противоречащим конституции и уступит только перед применением силы. Все мои заверения, что в принятых нами решениях полностью отсутствуют личные мотивы и что указанные меры вводятся только в интересах страны, ни к чему не привели. Я сообщил ему, что назначил заместителем рейхскомиссара доктора Брахта – бургомистра Эссена и члена партии центра, умеренного и умного политика и администратора. Я объяснил, что выбрал этого человека в надежде убедить прусских министров в том, что правительство рейха не намерено проводить в Пруссии каких бы то ни было излишних экспериментов. Зеверинг продолжал упорствовать в своем мнении и повторил, что уступит только силе. Я встал со своего места, и совещание было закрыто.

Шлейхер и я на самом деле и не надеялись, что дело может принять другой оборот, и заранее приняли меры предосторожности. Одновременно с первым был подписан президентом и контрассигнован Гайлем (моим министром внутренних дел), Шлейхером и мной другой декрет. Он объявлял о введении в Берлине, его пригородах и провинции Бранденбург чрезвычайного положения и поручал генерал-лейтенанту фон Рундштедту, будущему фельдмаршалу, проведение мер военного характера, необходимых для его реализации.

Клеппер, занимавший в то время пост прусского министра финансов, изложил в сентябре 1947 года в германском журнале «Die Gegenwart» свою версию этого события. В день, предшествовавший его встрече со мной, он находился в Эссене, где и узнал о предполагаемом назначении доктора Брахта. Он поспешил в Берлин, чтобы предупредить об этом своего премьер-министра и коллег. Я мог бы только еще больше укрепиться в своей решимости, если бы получил тогда информацию (остававшуюся мне в ту пору совершенно неизвестной) о том, что несколькими днями ранее по инициативе Гиртзифера состоялось совещание премьер-министров южногерманских земель, в котором приняли участие Зеверинг, сам Гиртзифер и Клеппер. Они обсудили сложившееся положение, специально остановившись на возможности силового противодействия любым попыткам правительства рейха назначить рейхскомиссара для Пруссии. Слухи об этом уже появлялись тогда в прессе. Представители южной Германии пообещали им свою полную поддержку, и было решено, что правительство Пруссии, в случае возникновения угрозы своей власти, должно будет ввести чрезвычайное положение и наделить социалистические военизированные отряды «Reichsbanner» правами вспомогательной полиции. Гинденбурга предполагалось незаметно устранить от дел, а правительство рейха вкупе с лидерами нацистской партии подвергнуть аресту. Управление страной должна была взять на себя директория, составленная из премьер-министров пяти крупнейших земель. Клеппер также утверждает, что эти проекты обсуждались с председателем прусского Государственного совета – верхней палаты земельного парламента – доктором Аденауэром и с государственным секретарем доктором Шпиккером, причем оба они высказали свое согласие с предложенным планом.

Как я уже говорил, все это было мне в то время совершенно неизвестно, однако эти сами по себе в высшей степени изменнические намерения создают довольно интересный фон для событий, которые произошли тогда в действительности. Исполнение декрета не вызвало никаких инцидентов. Браун, болея, находился у себя дома, но, как только узнал о происходящем, немедленно отправился в свою канцелярию на Вильгельмштрассе. Там ему было объявлено, что доступ в помещения для него воспрещен, и он был вынужден вернуться домой, где немедленно составил жалобу в земельный Верховный суд.

Зеверинг вернулся в министерство внутренних дел и дал указание своей полиции не обращать внимания на приказы правительства рейха. Фон Рундштедту было приказано отправиться с новым начальником полиции в полицейское управление, чтобы потребовать ухода в отставку его прежнего начальника, его заместителя и полковника Хейманнсберга, руководителя жандармерии. Все они отказались это сделать, в результате чего были арестованы отделением солдат под командой одного офицера. Через час они все были отпущены, после того как каждый из них подписал заявление такого содержания: «После своего насильственного удаления от должности я объявляю о готовности отказаться от исполнения своих прежних обязанностей». Сам министр, когда ему сообщили о приходе лейтенанта и двенадцати солдат, требующих от него сдачи министерских печатей, встал со своего места и заявил: «Я подчиняюсь силе», после чего покинул министерство.

В тот же вечер я обратился по радио к нации. Я объяснил, что изменение партиями веймарской коалиции регламента работы прусского парламента сделало невозможным избрание премьер– министра. Правые партии, национал-социалисты и немецкие националисты, имеют в парламенте 47 процентов депутатских мест. Отказ партии центра вступить с ними в коалицию означает невозможность собрать большинство. Коммунисты, имея 16 процентов мест, заняли ключевую позицию и приобрели доминирующее влияние в прусских делах. Их целью является ниспровержение государственного строя, а их методами – разрушение религии, морали и культурных ценностей нашего народа. Их террористические группировки начали использовать в качестве орудий политической борьбы насилие и убийство. Я заявил, что в обязанности всех правительств входит проведение четкой разделительной линии между врагами государства и теми силами, которые ведут борьбу за будущее народа. Угроза альянса между социалистами и коммунистами сделала необходимым применение насильственных мер.

Новый начальник берлинской полиции Мельхер, надежный и в высшей степени квалифицированный государственный служащий старого типа, скоро добился восстановления нормальных условий жизни. Требование президента о прекращении уличных беспорядков было выполнено без каких бы то ни было осложнений или жертв.

В радиопередаче, предназначенной для Америки, которую транслировала Национальная радиовещательная компания, я определенно заявил, что мое правительство было вынуждено вмешаться в ситуацию из-за угрозы возникновения гражданской войны, которая могла бы развиться на основе конфликта левых и правых радикальных политических партий. По всей вероятности, мое резкое осуждение революционной природы и намерений коммунистов стали в наши дни намного понятнее для зарубежного мира, чем это было двадцать лет тому назад.