Торговцы Венеры: Операция Венера.Война торговцев космосом - Фредерик Пол

Она лишь молча смотрела на меня.

— Я знаю, что лечение небезопасно, — согласилась она, ища глазами стул, чтобы сесть.

Я убрал со второго имевшегося в комнате стула бюсты императоров и прочий хлам.

— Впрочем, я сама не знаю, зачем пришла сюда, — призналась Митци, внимательно осматривая сиденье стула, прежде чем сесть.

— Если ты рассчитывала поваляться в стоге сена, то забудь об этом, — с горечью сказал я и указал на нары, на которых Нельсон Рокуэлл отсыпал свою смену.

Она, я мог бы сказать, «покраснела», однако вернее было бы сказать — «потемнела лицом».

— Мне кажется, здесь есть доля моей вины, — наконец промолвила она.

— Ты имеешь в виду судебный процесс? Тот факт, что я нищий, а ты миллионерша, не так ли? Неужели такие пустяки способны тревожить твою совесть?

Митци пожала плечами.

— Что-то в этом роде, Тенни. Ну ладно. Я согласна, что Моки-Кок не препятствие, чтобы снова начать карьеру в Агентстве. Но есть и другие пути. Например, ты мог бы пойти учиться и сменить профессию. Стать врачом или адвокатом…

Я разинул рот от удивления.

— Бросить рекламу?

— О, Боже! Что в ней хорошего?

Тут я вообще растерялся.

— Ты, действительно, изменилась, Митци! — Это все, что я смог сказать, и это прозвучало, как упрек.

— Возможно, мне не следовало приходить к тебе, Тенн, — угрюмо, под нос, промолвила Митци.

Но вдруг ее лицо прояснилось.

— Я знаю, что надо делать! Хочешь работать в Отделе нереализованных идей. Мне кажется, я могу помочь тебе, если только там есть вакансии…

— Нереализованных идей? — фыркнул я. — Специалист по реальным товарам продает пустые идеи! Я продаю конкретный товар, а идеи — это товар для неудачников. Почему ты думаешь, что могла бы помочь мне устроиться туда?

Она помолчала в нерешительности.

— Так мне кажется, — уклончиво ответила она. — Дело в том… Ну, в общем, это пока служебная тайна, но тебе я скажу. Те деньги, что я получила по суду, я вложила в акции нашего Агентства. Они разрешили мне это.

— Ты хочешь сказать, что стала пайщиком фирмы «Таунтон, Гэтчуайлер и Шокен?»

— Да. — Она как бы извинялась передо мной за это. Почему? Ведь стать пайщиком такой рекламной фирмы было равносильно стать рядом с самим Господом Богом. Мне и не снилось, что кому-то из моих знакомых такое удастся.

Все еще не веря, я покачал головой.

— Но я специалист по рекламе конкретных товаров, — упрямо повторил я.

— Послушай, Тенн, — вспыхнула Митци. — У тебя есть лучшие предложения, чем это?

Разумеется, никаких предложений у меня не было. Я сдался.

— Давай выпьем Моки-Кока, — предложил я, — и все хорошенько обсудим.

Итак в этот вечер я ложился спать, не испытывая уже ставшего привычным чувства одиночества. Со мной была надежда. Я засыпал и видел фантастические сны: я поступаю в университет, чтобы получить степень бакалавра философии рекламы, о чем мечтал еще мальчишкой. Я набираюсь знаний, которые должны помочь мне продвинуть исследования в Отделе нереализованных идей… Я избавляюсь от привычки пить Моки-Кок…

Прекрасные видения… Не помню, что от них осталось при свете холодного утра. И тем не менее я воспрял духом. Окончательно меня разбудил ворчливый голос Нельсона Рокуэлла, стучавшего в деревянную перегородку нар. Он поменялся с Чарлзом Бергхолмом, и требовал, чтобы я поскорее освободил ему место. Он хотел спать.

Хотя и спросонья, но я все же успел заметить какой у него ужасный вид, и синий, как спелая слива, синяк под правым глазом. Когда Рокуэлл отступил назад, чтобы дать мне возможность слезть с нар, я заметил, что он припадает на правую ногу.

— Что случилось, Нельсон? — воскликнул я.

Он посмотрел на меня с такой обидой, будто я сказал ему что-то нехорошее.

— Небольшое недоразумение, — буркнул он.

— Небольшое? Ты шутишь! Тебя здорово избили, парень, если судить по последствиям.

Он пожал плечами и поморщился от боли.

— Я немного задолжал Сан-Джасинто, и они натравили на меня долговых инспекторов. Послушай, Тенн, не найдется ли у тебя полсотни до получки? Они пригрозили, что в следующий раз это будет мне стоить разбитой коленной чашечки.

— У меня нет таких денег, Нельсон, — И это была правда, — Почему бы тебе не продать что-нибудь из твоей коллекции?

— Продать? Из коллекции? Ты соображаешь, что говоришь, Тарб? — вскричал он в негодовании, — Глупее ничего не мог придумать? Это лучшая коллекция в своем роде. Еще немного и я смогу получить за нее, знаешь, какие деньги? Это все редкие экземпляры, таких не так уж много. Через двадцать лет у меня будет квартира в Зеленой зоне, и все благодаря моим фигуркам… Если, конечно, я заплачу долги… И не потеряю коленную чашечку, — грустно добавил он.

Я поспешил по коридору в умывальную, не в силах больше слушать беднягу. Редкие экземпляры! Я-то знал, какие они редкие. Мы тоже рекламировали разные «раритеты», изготовлявшиеся десятками и сотнями тысяч, был бы только спрос. Потом купивший их оставался при них до конца своих дней — сбыть их кому-либо было невозможно.

Я быстро умылся и покинул комнату. В семь утра я уже был в Колумбийском университете и листал учебные программы, подбирая курс лекций, рассчитанный на соискание ученой степени. Выбор был широк и разнообразен. Я остановился на истории и математике, а также решил прихватить факультативно литературу. Если мне не позволят в Отделе идей создавать тексты для рекламы, я, на худой конец, начну писать романы. Доходы от этого не ахти какие, но спрос существует, потому что не все смотрят лишь одни спортивные передачи по ТВ или сериалы по видео. Бывает, что кое-кому хочется увидеть на экране раскрытую страницу книги. Я сам иногда подумывал, что неплохо бы познакомиться с классикой. Все это, конечно, не очень прочно, но какой-то рынок все же существует, и нет ничего зазорного в том, чтобы воспользоваться этим.

Еще одна любопытная особенность депрессии. Кажется, что ты уже на самом дне, все кругом гадко и опостылело, не хочется и пальцем пошевельнуть, но стоит сделать усилие, один только шаг, и второй уже кажется легче, а уж третий!.. Как раз в одно из таких мгновений я впервые призадумался — не слишком ли я пристрастился к «вкусному, освежающему» и т. д. Моки-Коку. Не то, чтобы я тут же решил меньше потреблять его, или вообще «завязать». Нет. Я решил, что пора проанализировать проблему. Начал я с того, что стал записывать время и количество выпитого за день. Прошла неделя и, черт побери, результат ошеломил меня. Сорок банок в день! И нельзя сказать, чтобы я испытывал при этом особое удовольствие.