Дневник. Первые потрясения - shellina

— Я все время находился в башне Гриффиндора, как вы мне велели.

— Кто-нибудь может это подтвердить?

Я подобрался поближе и слегка пнул Мальсибера. Если он в этой позе останется еще хотя бы минуту, то мальчишка  начнет заикаться.

—Ну так вот. — Рей намек понял и медленно выпрямился. —Весь волшебный мир, начиная от министра магии и кончая завхозом, делает все, чтобы уберечь знаменитого Гарри Поттера от Сириуса Блека. А знаменитый Гарри Поттер сам себе закон. Пусть простые смертные беспокоятся о его безопасности? Знаменитый Гарри Поттер ходит, где ему вздумается, не утруждая себя мыслями о последствиях.

Пока Рей толкал речь, я мысленно соглашался с каждым его словом.

—Как вы похожи на своего отца, Поттер. Просто удивительно! — Я охренел. Рей, какого ты несешь? —Он тоже был на редкость высокомерен. Немного удачливее других на площадке для квиддича, а гонору сколько! Так важно разгуливал по школе в окружении друзей и поклонников… Да, сходство прямо-таки сверхъестественное!

— Мой отец не важничал. И я тоже.

— И школьный устав был не про него писан, — продолжал тем временем Мальсибер. Он словно натолкнулся на какую-то мысль и теперь боится ее упустить. Я вставил в ухо гарнитуру, и мысленно настроился на Мальсибера. Эти гарнитуры – странный сплав магии и маггловских технологий, настраивались мысленно. —Правила ведь для других, для людей попроще, а не для победителей в Кубке школы. Упивался собственным величием…

– Рей, ты что несешь? Какое величие, какой Кубок школы? Что это за бред? Гриффиндор никогда в наше время Кубок школы не выигрывал, максимум – Кубок по квиддичу.

—Замолчите сейчас же! — мальчишка вскочил.

На эту волну выходят только дежурившие в операторской ребята. Меня Рей не ожидал услышать, тем более так и тем более, в то время, когда я нахожусь с ним в одной комнате. Он усмехнулся. Судя по всему, Рей  больше не слышал Гарри, его взгляд был немного расфокусирован, он внимательно слушал в это время меня. Мы еще не совсем привыкли к этим штукам. Это Эван мог запросто болтать по трем каналам одновременно и при этом строить того, кто находился перед ним. Наконец, я выдохся, и Рейнард снова смог обратить свое внимание на Поттера.

—Что вы сказали, Поттер?

— Сказал, чтобы вы замолчали. Вы не смеете так говорить о моем отце! Я знаю о нем всю правду. Он спас вашу жизнь! Мне рассказал Дамблдор! Если бы не мой отец, вас бы вообще здесь не было!

Так, теперь небольшой ликбез с моей стороны по поводу хм… моего мифического Долга Жизни. Рей внимательно выслушал меня и едва заметно кивнул.

И он продолжил нести какую-то чушь. Зачем ему это понадобилось?

Я просто отключил слух, каким-то краем сознания отмечая, что за Поттера взялся уже не профессор зелий, а начальник службы безопасности. Еще немного, и пацан признается во всех преступлениях, совершенных им за последний месяц.

Эпизод с картой меня позабавил. Люпин, которого зачем-то вызвал Мальсибер, заставил поморщиться. Рей откровенно над ним издевается, а он мямлит что-то. Это Поттер может воображать что ему угодно, но неужели сам Люпин думает, что бывший одноклассник не знает кто такие господа Мародеры? Или это – игра для Гарри. А Мальсиберу стоило открыть карту хотя бы перед Люпином, просто, чтобы на реакцию полюбоваться. Хотя, нет, он правильно сделал, что не открыл. Вот бы все удивились, увидев, что в кабинете находятся два Северуса Снейпа.

Затем принеся Уизли и принялся выгораживать Поттера. Нет, Рея все-таки не боятся. Чувствуют, что он ничего им не сделает. Поорет и успокоится. Вон, даже Уизли уже оклемался после той демонстрации силы. Как же быстро дети соображают. Вот взять того же Поттера: весь прошлый год он рот боялся открыть, а что творит сейчас? Хотя, прошлый год не показатель. Я тогда, наверное, такие флюиды излучал. Да что говорить, от меня не только дети, от меня преподаватели шарахались в первое время.

Когда гриффиндорцы убрались, я скинул невидимость.

– Рей, зачем ты начал Гарри о его отце говорить?

– Я должен был.

– Зачем?

– Никто не должен думать, что его отец лучше, чем он есть на самом деле. Если ты знаешь правду, ты начинаешь задумываться о том, а так ли он правильно поступал. А если ты начнешь задумываться, то это позволит избежать больших ошибок в будущем. Тебе этого не понять. – Рей сел в кресло и погрузился в свои мысли.

Да, мне этого не понять. Своего биологического отца я практически не знал, а Тобиас пылинки с меня сдувал. Будучи уже взрослым, я понял, что Тобиас никогда не притворялся передо мной, никогда не давил на меня авторитетом. Он позволил мне самому решать, каким выглядит в моих глазах. Ведь, если бы я хотя бы раз поинтересовался, чем отец занят, вряд ли он скрывал бы от меня что-либо. Нет, Рей, мне не понять. Возможно, ты прав. Возможно, Гарри действительно задастся вопросом: а так ли безупречен был Сохатый. И, возможно, это знание как-то поможет ему в будущем.

– Я пошел. Люпин сейчас ностальгировать начнет и, наверное, может заинтересоваться, а чего это Снейп раздвоился?»

– Но я не заметил разницы. Как же так? – Гарри посмотрел на Мальсибера и сразу же опустил глаза.

– Гарри, не переживай, этого никто не заметил, – попыталась успокоить Избранного Гермиона. – Я, конечно, заметила, что с профессором что-то не так, но списала его изменившееся поведение на то, что его, как я думала, заклятый враг сбежал и гуляет где-то на свободе.

– Альбус, – тихо проговорила Минерва, – до меня только что дошло, Северус не работал ни дня в том году.

– И? – Альбус вернул ей взгляд и слегка улыбнулся.

– А ничего, что он у тебя и так получал самую высокую зарплату, и, оказывается, еще и не отрабатывает ее? – возмущению профессора трансфигурации не было предела.

– Ты предлагаешь заплатить за тот год мистеру Мальсиберу? И, не наговаривай на  Северуса, сентябрь он честно отработал, – сощурил глаза бывший Директор школы.

– Альбус, ты скотина! Я наконец-то это сказала. Перси, читай.

«Малфои меня с ума сведут скоро.

Младший, видимо решив, что крутость, знатность и богатство, короче все то, что он каждый раз демонстрировал перед заинтересовавшей его девочкой – не действуют, решил сменить тактику. Он отметил странную симпатию этой девочки к одному рыжему недоразумению. И, видимо, решил давить на жалость, выставляя себя полным идиотом. Границы его идиотизма были просто несоизмеримы ни с чем. Он умудрился даже Минерву вывести из себя до такой степени, что схлопотал месяц отработок у нее же. По-моему это было впервые за все время его пребывания в школе. Это не юношеский максимализм, это кретинизм, основанный на буйстве гормонов.