НФ: Альманах научной фантастики 35 (1991) - Евгений Войскунский

— Ты видел что-нибудь, Олан?

— Нет, — сказал Олан. — Я не видел.

Наблюдать за работой электронного графопостроителя было довольно скучно. «Счет варианта 567» — появлялась на экране терминала очередная реплика Большого компьютера Центра. «Процессорное время…» — и начиналось перемигивание таймера. «Закончен вариант 567» — раздавалось попискивание — это лазерный карандаш рисовал на изопластине полученный результат. Затем графопостроитель скидывал пластину, ставил чистую, и начиналось снова: «Счет варианта 568…»

Реф прошелся по кабинету. Теперь, когда программе работала, он чувствовал свою придаточность к Большому, Почти ненужность. Он набрал на видеофоне номер жены.

— Привет! Как у тебя?

Она чуть повернула окуляр к схеме энергетики Городе, переливавшейся светящимися точками.

— Обычная нервотрепка: каждую минуту ждешь, что все начнет разваливаться.

— Йона не звонила?

— А почему она должна звонить?

Линза мигнула — на ней проступило лицо шефа.

— З-з… — он помолчал, собираясь с силами. — С-с-сколько?

— Пятьсот семидесятый идет, — ответил Реф.

— Л-ладно. Н-н-неси… с-сюда.

В кабинете шефа, кроме него самого, глубоко и неподвижно сидевшего в кресле, Реф застал человек десять, из которых только двое были знакомы ему. Но и этого хватило, чтобы почувствовать уважительное недоумение. Одним был директор энергетической комиссии Гритс, вторым — Имеэл, генеральный конструктор сектора космических исследований,

Реф невольно притормозил на пороге. Шеф сделал приглашающий жест и предложил продемонстрировать изопластины. Все окружили стол. Реф вынимал из кассеты пластины, рядами раскладывал по блестящей металлической поверхности, пока не занял ее всю.

— Точность, насколько можно судить, очень большая, — заметил кто-то незнакомый.

— Да, у нас результат был хуже, — сказал Имеэл. — Но принципиальной разницы нет. Нет принципиальной разницы,

Реф убедился, что большинство изучает графики очень пристально — очевидно, в них содержалось нечто весьма для них важное.

— В-все т-т-то же, — выдавил шеф.

Присутствующие расселись по креслам, а Реф, не зная, что делать, стоял.

— Мы обязаны поздравить нашего коллегу, — сказал Имеэл. — И поблагодарить за блестящие результаты…

— С-с-спасибо, Реф. Иди, — распорядился шеф.

«Закончен вариант 596» — стояло на экране, когда Реф вернулся к себе. И сразу запищал графопостроитель.

Реф автоматически бросил взгляд на табло. До обеденного перерыва сорок восемь секунд. Есть время подумать. Кто были те люди, которые чувствовали себя равными с Гритсом и Имеэлом и с таким волнением изучали графики, полученные его программой? Реф смаковал гордость за свою работу, но ему хотелось бы знать, в чем, собственно, ее важность?…

В меню оказалось опять всего одно блюдо — Тхем, и, разбивая твердую оболочку, Реф первый раз в жизни подумал, что помнит Тхем с раннего детства именно таким. Менялись моды на цвета и густоту биомха; появлялись и исчезали персонажи ночных видений; совершенствовалась конструкция капсул. А Тхем всегда оставался тем же: круглый, белый с разноцветными прожилками. Будто трудно изменить хоть упаковку!

Едва Реф возвратился, как его снова вызвал шеф.

— Пообедал? — протяжно спросил он. — Зайди ко мне, будь добр.

Эге, случилось нечто серьезное, раз он позволил себе принять снимающее голосовые судороги, но очень вредное лекарство!

Старик был уже один.

— Ты сделал действительно отличную программу, Реф, — сказал он и замолчал так надолго, что Рефу стало не по себе.

— Вот что, — наконец произнес шеф. — Сними счет с Большого. Собери полученные варианты и вместе с программой сдай на хранение.

Реф, потрясенный, не находил слов. Потом многолетняя привычка не спрашивать дала сбой. Он заговорил толчками:

— Шеф… в чем суть… что обрабатывала моя программа?! Старик медленно поднялся и сделал совершенно невероятную вещь — сел на стол так, что ноги болтались над полом.

— Ладно, скажу. Это был теоретический просчет возможности тяжелого синтеза.

Судя по выражению физиономии, он получил истинное удовольствие от недоумения Рефа.

— Мы ограничивали себя во всем, чтобы успеть найти новый источник энергии. Когда еще только начали жечь уран, поняли, что даже его надолго не хватит — на энергии распада не протянешь. Единственной перспективой был синтез. А ты еще раз высчитал, что синтез для промышленного выхода энергии невозможен… Вот так, — шеф сполз со стола, лицо его приняло обычные старческие очертания, и он опустился в кресло.

— Вот еще что, — отвернувшись, промолвил он. — Из всех нас, по-моему, только ты знаком с женой Зоанда… тебе предстоит съездить к ней и сообщить, что Зоанд погиб.

Старик положил на стол блок-жетон.

Реф похолодел от нового удара. Но в голове поворачивалась единственная идиотская мысль: до чего странно выглядит жетон отдельно от человека.

— Все, — ровным голосом сказал шеф. — Иди. Реф взял жетон, спустился на свой этаж, отдал приказ Большому прекратить счет. Сложил в контейнер изопластины. Вышел в коридор, сел в лифт и нажал кнопку самого нижнего яруса. В длинном тоннеле стены, потолок и пол покрывал мягкий пористый звукоизолятор. Реф находился в глубоких недрах, под черепной коробкой Большого. Сквозь метровые стены чудилось бормотанье миллиардов электронных мыслей. Пройдя метров пятьсот, он завернул в коридор поуже и в конце его нашел дверь с ужасной в своей простоте надписью: «Архив»…

Вечером Реф застал жену лежащей на тихонько жужжавшем виброматрасе. Она забавлялась механической змеей. Игрушка пыталась заползти ей на живот, а жена с улыбкой спихивала ее обратно.

— Ты сегодня рано, — встретила она Рефа. — Что-нибудь стряслось?

— Ничего особенного.

— Голодный?

— Пожалуй.

Жена стряхнула змею и пошла к плите. Игрушка, запрограммированная на постоянное движение, порыскав по комнате, наткнулась на ногу Рефа и винтом поползла вверх. Он с силой отшвырнул ее в угол.

— Реф, милый, — донеслось от плиты, — насчет ребенка… комиссия мне сегодня напомнила. Иначе могут быть неприятности. — Она на секунду замялась. — И знаешь, надо бы не медлить. Будет надежнее по срокам.

— Хорошо, — буркнул Реф.

Он ел долго, растягивая время. Потом медленно выпил два стакана теплого калорийного концентрата. Жена сидела на матрасе и сочувственно смотрела на него. Бросив пустой стаканчик в утилизатор, Реф прошелся по комнате. «Как тесно! Как везде отвратительно тесно!» — вдруг подумал он.