Преступление в Орсивале - Эмиль Габорио

Узнав своего старого друга, Лоранс испытала такое потрясение, что, несмотря на всю силу духа, едва не лишилась чувств.

— Это вы? Вы? — шептала она.

Старый судья был взволнован едва ли не больше ее. Неужто перед ним действительно его Лоранс? Да, переживания подействовали на нее: она выглядит старше, да и беременность ее очень заметна с тех пор, как она перестала затягиваться.

— Зачем вы меня искали? — спросила Лоранс. — К чему делать мою жизнь еще ужасней? Ах, говорила же я Эктору, что никто не поверит письму, которое он мне продиктовал. Если уж случилась такая беда, единственный выход — смерть.

Папаша Планта хотел ответить, но Лекок твердо решил, что сам будет вести беседу.

— Сударыня, мы искали вовсе не вас, а господина де Тремореля, — ответил он.

— Эктора? Но почему, позвольте спросить? Разве он не свободный человек?

Лекок на мгновение смешался: нелегко ему было нанести такой удар этой несчастной девушке, повинной лишь в том, что она поверила клятвам негодяя. Но он был убежден, что жестокая правда лучше, чем увертки и отговорки.

— Господин де Треморель совершил тяжкое преступление.

— Преступление? Вы лжете, сударь! Сыщик грустно покачал головой.

— К несчастью, я говорю правду, — сказал он. — Господин де Треморель убил свою жену в ночь со среды на четверг. Я агент уголовной полиции, и у меня есть постановление на его арест.

Лекок предполагал, что страшное обвинение сразит Лоранс, и она лишится чувств. Но он ошибся. Она была сражена, однако в обморок не упала. Преступление ужаснуло ее, но отнюдь не показалось таким уж невероятным, — ведь она знала, до какой степени Эктор ненавидел Берту.

— Ну хорошо, пускай! — вскричала она в каком-то приступе отчаяния. — Тогда я его сообщница, арестуйте меня!

Этот крик, казалось исторгнутый безумной страстью, поразил напашу Планта, но ничуть не удивил Лекока.

— Нет, сударыня, — возразил сыщик, — вы не являетесь его сообщницей. К тому же убийство жены — не самое тяжкое из его преступлений. Знаете, почему он не женился на вас? Потому что в сговоре с госпожой Бертой, которая была его любовницей, он отравил Соврези, своего спасителя, своего лучшего друга. У нас есть доказательства.

Это было уже свыше сил Лоранс, она покачнулась и рухнула без чувств на диван.

Однако сомнений у нее не было. Это ужасающее известие сорвало покров, который до сих пор скрывал от нее минувшие события. Да, отравление Соврези объяснило ей теперь поведение Эктора, его неуверенность, страхи, обещания, лживость, ненависть и то, почему он, оставив ее, женился на другой, и его бегство — короче, все. И все-таки она попыталась, нет, не защитить его, но взять на себя часть вины.

— Я знала это, — бормотала она, и голос ее прерывался от рыданий. — Я все знала.

Мировой судья был в полном отчаянии.

— Бедное дитя, как вы его любите! Как вы его любите! — воскликнул он.

Это горестное восклицание привело Лоранс в чувство. Сделав над собой усилие, она выпрямилась и с глазами, горящими от негодования, крикнула:

— Люблю его? Люблю? О мой старый друг, лишь вам я могу все объяснить, потому что только вы способны меня понять. Да, правда, я любила его, любила до такой степени, что забыла про долг, не думала о себе. Но однажды он показал, каков он на самом деле, я поняла, что это за человек, и любовь сменилась презрением. Про убийство Соврези я не знала, но Эктор признался мне, что его счастье и жизнь в руках Берты, что она любит его. Я сказала ему, что он волен оставить меня и жениться на ней. Я пожертвовала гораздо большим, чем жизнь, пожертвовала тем, что почитала своим счастьем, но иллюзий у меня уже не было. А бежав с ним, я принесла еще большую жертву. Увидев, что скрывать мой позор более невозможно, я решилась умереть. И тому, что я жива, что написала моей бедной матушке гнусное письмо, тому, что сдалась на мольбы Эктора, причина одна — он молил меня сделать это во имя моего ребенка… нашего ребенка.

Лекок, чувствуя, что время не терпит, хотел вставить слово, но Лоранс не слушала его.

— Да не все ли равно! — продолжала она. — Я любила его, пошла за ним и принадлежу ему. Верность наперекор всему — единственное мое оправдание. Я исполню свой долг. Если мой возлюбленный совершил преступление, я не смогу чувствовать себя невиновной и хочу разделить с ним кару.

Она говорила с таким невероятным возбуждением, что Лекок уже утратил надежду успокоить ее, но вдруг с улицы до них донеслись два свистка. Это был сигнал, чти Треморель вернулся; медлить больше было нельзя, и Лекок почти грубо схватил ее за руку.

— Все это, сударыня, вы расскажете судьям, — холодно произнес он, — меня же интересует только господин Треморель. Вот, кстати, постановление на его арест.

С этими словами он вынул из кармана постановление, подписанное г-ном Домини, и положил его на стол. Лоранс усилием воли взяла себя в руки.

— Вы дадите мне пять минут поговорить с графом де Треморелем? — попросила она.

Лекок внутренне возликовал. Он предвидел и ждал эту просьбу.

— Только пять минут, не больше, — согласился он. — Но не надейтесь, сударыня, что преступнику удастся бежать: дом окружен. Выгляните во двор и на улицу: повсюду мои люди. Впрочем, я буду в соседней комнате.

На лестнице раздались шаги графа.

— Это Эктор, — шепнула Лоранс- Быстрее прячьтесь.

А когда они оба скрылись, она шепнула, но так тихо, что сыщик навряд ли мог услышать:

— Не беспокойтесь, мы от вас не убежим. Лоранс едва успела задернуть портьеру, как вошел Эктор. Он был смертельно бледен, в глазах читалась растерянность.

— Мы пропали, нас преследуют, — сказал он. — Оказывается, письмо, которое я получил, вовсе не было написано тем человеком, чья подпись стояла под ним. Он мне сам это сказал. Нам нужно срочно бежать, уехать отсюда.

Лоранс измерила его взглядом, исполненным гадливости и презрения, и бросила:

— Поздно.

Выражение ее лица и голос были так необычны, что Треморель, хоть и был встревожен, почувствовал это и спросил:

— В чем дело?

— Все открылось. Стало известно, что вы убили жену.

— Неправда!

Лоранс пожала плечами.

— Ну хорошо, это правда. Но я пошел на это из любви к тебе.

— Вот как? А Соврези вы отравили тоже из любви ко мне?

Треморель понял, что разоблачен, что попал в ловушку, что, пока его не было, кто-то все рассказал Лоранс. Он даже не пытался ничего отрицать и лишь восклицал:

— Что делать? Что делать?

Лоранс притянула его к себе и дрожащим голосом шепнула:

— Не покрывайте позором имя Треморелей. В доме есть оружие.

Эктор отшатнулся, словно воочию увидел смерть.

— Нет! — вскрикнул он. — Нет! Я могу бежать, рыться. Я уеду один, а потом ты ко мне приедешь.

— Я вам уже сказала: поздно. Дом окружен полицией, вы же знаете, это означает каторгу или гильотину.

— Можно бежать через двор.

— Взгляните, там тоже стоят.

Он бросился к окну, увидел людей Лекока и отскочил, трясясь и чуть ли не обезумев от страха.

— И все-таки можно попробовать, — промолвил он, — переодеться…

— Бессмысленно. В доме полицейский. Взгляните, он оставил на столе постановление на арест.

Треморель понял, что выхода нет.

— Выходит, осталось только застрелиться. — пробормотал он.

— Да, но прежде напишите признание в своих преступлениях. Ведь могут заподозрить невиновных.

Треморель автоматически опустился на стул, взял перо, протянутое Лоранс, и написал:

«Готовясь предстать перед Господом, заявляю, что я один, без сообщников, отравил Соврези и убил графиню де Треморель, мою супругу».

Когда он подписался и поставил число, Лоранс открыла ящик бюро, где лежали пистолеты. Эктор взял один, она — второй.

Но так же, как когда-то в гостинице, как в спальне умирающего Соврези, Треморель, приставив пистолет ко лбу, почувствовал, что у него не хватает духу выстрелить. Он побледнел, как полотно, зубы у него стучали, а рука дрожала так, что он едва удерживал оружие.

— Лоранс, — бормотал он, — любимая, а что же станется с тобой?

— Со мной? Я поклялась, что всегда и везде последую за вами. Вам ясно?

— Это чудовищно, — прошептал Треморель. — Но отравил Соврези не я, это она. Может быть, хороший адвокат…

Лекок не упускал ни единого слова, ни единого жеста из этого душераздирающего объяснения. Нечаянно, а возможно, и нарочно он толкнул дверь, и она скрипнула. Лоранс решила, что сыщик собирается войти и Эктор живой попадет в руки полиции.

— Жалкий трус! — крикнула она, целясь в Тремореля. — Стреляйте, или…

Треморель все не мог решиться, скрип повторился, и тогда она нажала на курок. Треморель рухнул мертвый.

Лоранс мгновенно схватила второй пистолет и уже готова была выстрелить в себя, но Лекок одним прыжком оказался подле нее и вырвал из рук оружие.