Обреченный на скитания - Сергей Мясищев

— Прими этот скромный подарок, в знак любви и уважения! — помпезно произнес я.

Девушка поплыла, на глазах слезы. Она стояла такая беспомощная и жалкая, что мне не оставалось ничего другого, как спросить:

— Ну, ты что? Что-то не так? Я тебя обидел?

— Все так, Саша. Очень приятно. Ты, правда, меня любишь? — она пыталась заглянуть мне в глаза. Вот ведь язык мой, враг мой. Пошутил, называется.

— А, то как же? — я чмокнул ее в губы. Зула просто прилипла ко мне. Что это с ней? Любун напал, так не время, ехать в новый дом надо. — Солнышко мое, нам нужно собираться.

— Да, конечно. Я… я…

— Потом доскажешь! — перебил я, — попробуй-ка сабли, по руке ли?

Зула вынула сабли, прокрутила мельницу. Ловко же у нее получается. Прям пропеллер какой-то!

— Отличные клинки, Эльфийская сталь. Я как будто давних знакомых встретила! — ликовала Зула.

— Я рад, что они тебе подошли, вот еще перевязь к ним. Давай, помогу подогнать! — надев на нее ремни, подогнали все по размеру. Грудь сразу прыгнула вперед. Эх, может зря перевязь надели, теперь Зула все мужские взгляды соберет, верней, ее грудь, — Замечательно, госпожа воительница.

Собрав свои вещи, вышли из таверны. Саймон и Лиза уже поджидали нас в экипаже извозчика. И когда успели найти его?

— Я насчет лошади скажу, и поедем! — предупредил я, и пошел к конюшне. Конюх сидел на своем излюбленном месте. Увидев меня, встал:

— Прикажете седлать? — спросил он.

— Нет, любезный, вот тебе десяток медяков, присмотри до завтра, я утром приду.

— Как будет угодно! — ответил довольный конюх, пряча мелочь в карман. Я вернулся к экипажу, и мы поехали. Проехали, пожалуй, через весь город.

Тут были спальные районы, ухоженные дома, неторопливые пары, прогуливающиеся по мощеным улицам. По обочинам стояли осветительные столбы. Вдоль домом был проложен тротуар. Действительно, приличное место. Домик ничем особо не отличался от соседей по улице — небольшой дворик, два этажа (это местный стандарт), чисто и уютно. Встретила нас женщина бальзаковского возраста, может 40 лет, а может 60 — не разберешь.

— Это госпожа Алевтида, — представил ее Саймон, — повар, горничная и садовник в одном лице.

— Очень приятно — Алекс, Зула, Лиза! — женщина в ответ степенно поклонилась.

— Когда ужин готовить? — поинтересовалась она.

— Мы только что отобедали, давайте часа через три, — сказал Саймон, вопросительно глядя на нас.

— Хорошо, пройдемте, я вам все покажу, — мы пошли за Алевтидой в дом.

Внутри домик был тоже весьма уютный и чистый. Что мне особо понравилась — это огромная ванная комната и, почти привычный для меня, унитаз. Значит, тут существует понятие канализации. Все пошли выбирать себе комнаты, мне это было ни к чему, поэтому мы с котом сели внизу в гостиной на диване. Широкий такой диван, кожаный.

— Второй, осмотри ночью все возможные подходы к дому, наметь пути быстрого отступления. Запомни, твоя задача сохранить девчонкам жизнь, а не показать свои боевые качества. Я понятно объяснил?

— Понятно, все сделаю.

По лестнице со второго этажа спустилась Зула:

— Алекс, нужно послать за вещами в лавку.

— Саймон уже послал, — ответил я, — с тем же извозчиком, что нас и привез. Тот знает, где лавка Понфила, так что скоро привезет.

— Ты не хочешь искупаться? — спросила Зула, — тут даже вода магически подогревается.

— Пойдем вместе, — предложил я, про себя удивившись, про магический подогреватель. Интересно взглянуть бы на него.

— С удовольствием, мой господин! — игриво поклонилась Зула, — поднимайся, я пошла.

Я оставил свои вещи и оружие на диване, достал набор для интимной стрижки и поднялся на второй этаж. Ванная была в торце коридора. Быстренько прошел туда и запер за собой дверь. Зула, уже раздетая, копалась с кранами, вполне земными кранами. Интересно получается, бегают с мечами наперевес и используют такое высокотехнологичное устройство, как водопроводный кран. Рассмотрев это чудо сантехнической мысли, я понял, что первое впечатление обманчиво. Краны были грубоватыми и больше напоминали газовые в моем мире. Ванна была в виде бассейна размером метра два на два, выложенного белым камнем.

Я быстро разделся и прыгнул к Зуле в воду, подняв брызги. Воды было еще не много, где-то по колено. Бассейн имел уклон в одну сторону и два сидячих места. Обняв девушку, прошелся пальцами по телу, особо останавливаясь на интимных местах.

— А что у тебя за коробочка? — спросила Зула.

— Ты не обидишься?

— Нет, а что там?

— Там ножницы для стрижки, — сказал я.

— Ты хочешь меня постричь? А ты умеешь? Ты же уже подстригся, и борода у тебя очень симпатичная.

— Это стричь вот здесь, — накрыл я ладошкой лобок, — Я очень люблю, когда киска аккуратно подстрижена, ты не против?

— Нет, — смущенно сказала девушка, вот уж не думал, что ее можно смутить после того, что между нами было, — а почему ты назвал это место — киской?

— Потому, что она мохнатая!

— Ага! — Зула рассмеялась, — а у тебя тогда — кот?

— Нет, не угадала. У меня называется 'мальчик' или 'орлик', - Зула смеялась звонко и долго. Что смешного, я не пойму. Видимо тут другой смысл в этих словах, — у нас так принято было называть.

— А у нас называют — смоковница и копье любви.

— Поэтично.

— Мне нравится киска, по-домашнему звучит.

Смеясь и брызгаясь, мы терли друг друга мочалками. А потом была любовь с ее играми…

Из ванной мы вышли часа через три, счастливые и немного уставшие, по крайней мере, Зула явно разомлела от теплой воды и моря впечатлений. Да и я сто лет не мылся в нормальных условиях. Вот когда начинаешь ценить обыденные вещи моего мира! Когда их теряешь. В этом вся суть человека — ценить то, что не доступно!

Мы быстренько пробежали в ее комнату и развалились на кровати. Минут через десять в дверь постучали.

— Господин Алекс, привезли вещи госпожи из лавки, мы сложили их в гостиной! — раздался голос Алевтиды.

— Спасибо, мы сейчас спустимся! — прокричал я. Накинув одежду, мы перетащили свертки в комнату Зулы.

А потом было несколько часов представления, с переодеванием и показом различных блузок, штанов и плащей, постельного белья и нескольких кружевных ночных рубашек. Вот уж не думал, что у Зулы такая страсть к тряпкам. Все ей шло, и подбирала она вещи довольно правильно и по цвету, и по сочетанию форм.

— Теперь тебе можно, хоть во дворец, на прием ехать! — усмехнулся я.

— Саша, я так давно не чувствовала себя женщиной. Я была дочерью вождя, воительницей, наемницей, кем угодно. А с тобой я чувствую себя женщиной! — она подскочила ко мне и поцеловала в губы. Смачно так поцеловала.