Дочь для трона - Ханна Уиттен

Нив невольно зажмурилась. Дыхание у нее зачастило, сердце загрохотало. Так сильно, что казалось, будто ее сердцебиение возвращается откуда-то эхом, будто что-то еще перекликается с громом ее пульса.

Открыв глаза, она увидела Древо.

Глава двадцать четвертая

Рэд

Она думала, что легко уснет на корабле. Тихий скрип снастей, мягкая качка – этого достаточно, чтобы без усилий погрузиться в сон. Эммон ведь смог. И теперь лежит, большой и теплый, и храпит рядом с ней на слишком узкой для двоих койке, отдыхая от наконец отступившей дурноты.

А вот к Рэд сон никак не придет.

После ужина – да, из сушеного мяса и какого-то хлеба, но очень пряных и намного более вкусных, чем на первый взгляд, – моряки ушли на палубу курить, а Каю научила их компанию одной игре из Ниоха, в которой нужно было бросать гладкие камешки на доску с ячейками, а победителем выходил тот, у кого набиралось наибольшее их число, кратное четырем. Рэд не так хорошо ладила с подсчетами, чтобы часто побеждать, а вот Раффи, Эммон и Лира выиграли почти столько же раз, что и Каю. Раффи делал вид, что ему скучно, но, когда Каю со всех сил ткнула его в плечо, искренне улыбнулся, а потом они еще несколько мгновений смотрели друг на друга так, словно окружающих рядом не было.

Однако, едва Раффи заметил взгляд Рэд, улыбка его потухла. Он ушел на другой край стола и больше с Каю не заговаривал. После еще нескольких партий все, кроме него, отправились спать. Раффи же отговорился тем, что пока не устал, хотя глубокие тени у него под глазами выдавали обратное.

Лежа в постели рядом с Эммоном и глядя на темные балки над головой, Рэд вздохнула. А потом мягко освободилась из его объятий и тихо пошла к лестнице, ведущей на палубу.

Выбравшись под темное небо, она решила, что наверху одна. Только у штурвала оставался матрос, следящий за тем, чтобы судно не сбивалось с курса, но команда на пассажиров внимания не обращала.

Рэд отправилась на корму маленького парусника, чувствуя босыми ступнями грубые деревянные доски палубы. Подойдя к перилам, она сняла капюшон и запрокинула голову, подставляя ветру оплетенные плющом волосы. Вокруг было слишком темно, чтобы их кто-нибудь мог разглядеть, не подходя вплотную.

– Что, и тебе не спится?

Она отпрянула, настороженно выбрасывая вперед ладони.

– Тени меня раздери, Раффи!

Тот лишь поднял одну бровь и сделал глоток из сколотой глиняной кружки, которую держал в руке.

– И раздерут, если будешь так дергаться.

Рэд сменила оборонительную стойку возмущенной. И фыркнула, опираясь локтями на перила.

– Думаю, что я вправе быть немного дерганой, с учетом всех обстоятельств.

– С этим я спорить не стану.

Раффи поболтал булькнувшей кружкой, отхлебнул вина и протянул кружку Рэд. Та приняла ее, тоже сделала глоток. Поморщилась.

– Не медусийское, – заметил Раффи, забирая кружку.

– Не медусийское, – согласилась Рэд.

Они погрузились в уютное молчание, прислушиваясь к плеску волн о борта корабля.

– Как думаешь, она вернется уже другой? – заговорил наконец Раффи. – То есть я знаю, что невозможно совсем не… измениться от такого. Но, как тебе кажется, с ней… – он запнулся, словно не в силах был подобрать слова для того, что хотел спросить.

Рэд сложила пальцы в замок. Даже в сумраке, лишающем предметы красок, зелень в ее венах бросалась в глаза – неуместная в серо-синей морской ночи.

– Ты пытаешься понять, не случится ли с ней то же, что со мной.

Раффи ничего не ответил, и по его молчанию она поняла, что права.

Диколесье зашелестело у нее вдоль спины и выпустило новые листья над лопатками. Словно подсказывая ответ.

– Она сделала выбор, – тихо продолжила Рэд. – В той роще. Ты сам видел. Она вобрала все тени и превратила их в часть себя.

– Но у нее не было никакого выбора, – сказал Раффи голосом, резким в тишине. – В отличие от тебя. Ты влюбилась, и потому впустила в себя корни, а она… ей пришлось закрывать врата, и она закрыла их самым очевидным способом. Это не одно и то же.

– Да, не совсем одно и то же, – признала Рэд. – Но решение все равно было за ней.

Раффи напрягся. Снова повисло молчание, но уже переставшее быть уютным и дружеским. Почти готовое взорваться.

Рэд вздохнула и принялась заплетать волосы – и для того, чтобы занять руки, и для того, чтобы убрать пряди с лица.

– Нив сделала первый шаг к тому, чтобы стать моим отражением. Потому зеркало в башне и раскололось. Она уже впускает в себя Тенеземье, как я впустила Диколесье.

Под ребрами у нее созрел очередной бутон, распустившийся цветком между органами в грудной клетке. Лес соглашался.

– Только во что оно ее превратит? – мучительно яростно зашептал Раффи. – Рэд, если ей придется сделать ради Тенеземья то же, что ты сделала ради Диколесья, то чем она таким будет, когда вернется?

– Нив. Она будет Нив. Той, кем всегда была, – упрямо ответила Рэд и прислушалась, ожидая ростков и побегов внутри себя, чтобы узнать, что Диколесье с ней согласно.

И ничего не ощутила.

Она стиснула зубы, чувствуя к внутреннему лесу растущую злобу впервые с того дня, как он вернул ей Эммона.

– Чем бы она ни стала, она всегда будет моей сестрой. И я сделаю для нее все что угодно.

Она затаила дыхание. Ветки, оплетавшие ее бедра, едва заметно дрогнули.

Раффи глубоко вдохнул. Кивнул.

– Я тебе верю.

Рэд отвернулась от него и принялась смотреть на воду.

– К слову о доверии, – сказала она просто, – мысль привлечь к этому Каю оказалась удачной.

Раффи ничего не ответил, но крепче сжал в ладонях кружку с вином. Потом запрокинул ее, допивая все залпом, и скривился.

Рэд постучала пальцами по перилам.

– Ты мне так и не рассказал, как она догадалась, что Нив пропала.

– Перехватила письмо от Кири, – ответил Раффи, глядя на кружку так, словно та его оскорбила, посмев опустеть.

– Как ей это удалось?

Он пожал плечами.

– Заметила того, кто нес его в мою в комнату поздней ночью, и сказала, что сама идет ко мне и передаст. И ей отдали бумагу.

– Это странно, – пробормотала Рэд. – Мне никогда не приносили писем ночью. Впрочем, я вообще получала мало писем. – Она помолчала, хмурясь и прислушиваясь к тому, как у нее от беспокойства бегают мурашки и ноет в животе. – Наверное, тебе нужно…

– Избавь меня от своих советов,