Враг моего врага. «Ийон Тихий» - Натали Р.

– Какой? – уточнил Шварц.

– А какой бы вам хотелось? – ей было любопытно.

– Мальтийский крест! – выпалил он.

Она подняла бровь.

– Но это не одна из высших наград Земли.

– Ну и что? Я о нем с детства мечтал.

– Хорошо, – согласилась она. – Я поговорю с мальтийцами. Не думаю, что великий магистр откажет.

Еще бы! Как можно, пребывая в своем уме, отказать координатору? Впрочем, Хайнрих не вчера родился и еще помнил прошлого главу ООН Фернандо Лопеса, с которым сильные мира сего считались гораздо меньше. Видимо, дело все-таки не в должности координатора, а в собственной харизме.

Хайнрих почувствовал себя на вершине. Он – контр-адмирал, на груди – мальтийский крест, на поясе – тяжелый стальной меч, как у настоящего рыцаря. Для того чтобы сбылись все мечты, ему не хватало только одного…

В следующий миг триумф был безжалостно разрушен вторжением посла Содружества Планет.

– Я вынужден заявить протест! – провозгласил тсетианин.

– Против чего? – поинтересовалась Салима.

– Я требую привлечь капитана Шварца к ответственности за жестокое обращение с пленными.

Салима вздохнула.

– Разумеется, мы накажем адмирала Шварца, но…

– Я не понял! – возмутился Хайнрих. – Что значит – накажем? Я ни в чем не виноват. Я никого не убил и не замучил. Я вообще цацкаюсь с этими уродами, как мать с малыми детьми! Я их кормлю, пою, сказки на ночь рассказываю… Я вынужден закрывать глаза на то, что они курят наркоту на моей станции, забивая мерзкой дрянью фильтры воздухоочистки и подавая плохой пример моим подчиненным – потому что не желаю подвергать их страданиям ломки. Чем это я не угодил господину послу, а?

– Вы унижаете их человеческое достоинство, – обвиняюще произнес Веранну.

– Не припомню такого, – нагло соврал Хайнрих.

– Вы отобрали меч у адмирала т’Лехина. Это очень болезненный удар по его самолюбию. Мересанец с высоким статусом не мыслит себя без меча.

– Проблемы индейцев… э-э… В общем, это его личные сложности, господин посол. Забрать меч – мое право победителя, наша древняя традиция. Пусть еще скажет спасибо, что я ему башку не отмахнул этим мечом. Такая традиция у нас тоже бытовала.

– Я все же просил бы вас…

– Даже не думайте, – отрезал Хайнрих. Меч был для него важнее многих благ. – Пусть меня разжалуют из контр-адмирала обратно в каперанга, пусть запретят являться на Землю – меч я не отдам, хоть усри… э-э… не отдам, короче.

– Адмирал Шварц действительно в своем праве, – заметила координатор. – Если меч столь много значит для адмирала т’Лехина, ему следовало хорошенько подумать, прежде чем участвовать в войне с цивилизацией, у которой в обычае забирать церемониальное оружие побежденных. Это единственное, с вашей точки зрения, прегрешение адмирала Шварца против идеалов гуманизма?

– Разумеется, нет. Адмирал Шварц вынуждает мересанцев иметь дело с электричеством. Это для них невыносимо!

– Что вы на это скажете, адмирал? – Салима выжидательно посмотрела на Шварца.

– А что я могу сказать? – он развел руками. – Если вы прикажете, я тотчас остановлю генераторы. Предварительно, с вашего разрешения, эвакуировав своих людей. К сожалению, жизнь на станции возможна лишь благодаря электричеству. Поддержание температуры и искусственной гравитации, циркуляция воды и принудительный воздухообмен…

– Вы заставляли их работать электрическими инструментами! – перебил Веранну.

– О-о, ну а что же мне оставалось? Сверлить дыры в сплаве Иллюера ручными дрелями невозможно. Все мои действия были продиктованы исключительно заботой о том, чтобы пленные не надорвались от непосильных нагрузок.

– Вы могли не заставлять их работать!

– А какой тогда от них прок? Кормить врагов бесплатно? Увольте. Они были привлечены к ремонту кораблей, поврежденных их союзниками. Разве это не логично?

– Логично, – нехотя согласился Веранну.

Сейчас, когда об этом говорил капитан Шварц, вдруг превратившийся в адмирала, это в самом деле казалось единственно естественным. Жалобы адмирала т’Лехина внезапно стали выглядеть предвзятыми.

– Вы угрожали им казнью на электрическом стуле, – вспомнил Веранну.

– Да, угрожал, – признал Шварц без малейшего смущения. – Ну и что? Если им ничем не грозить, они распустятся и наверняка отмочат что-нибудь неприятное, после чего придется принимать излишне жесткие меры. А так они ведут себя с оглядкой, не нервируя нас и сами оставаясь в целости.

– Они не просто оглядываются, адмирал Шварц. Они в ужасе! Смерть на электрическом стуле для них хуже любой другой.

– Помилуйте, господин посол! Я разве казнил хоть одного синего? У меня на станции вообще нет электрического стула. И то сказать, на кой горький корень он мне тут нужен?

– Тогда почему они так боятся? – запутался тсетианин.

– Откуда я знаю? – Хайнрих состроил изумленное лицо. – Вы ведь посол Созвездия. Вы понимаете душевные хитросплетения иных рас куда лучше меня. Вот сами и подумайте.

Тсетианин нахмурился, пытаясь найти ответ. Салима больше не вмешивалась. Молча сидела и наблюдала, как Хайнрих Шварц ломает послу мозг. Веранну нравился ей как человек, но сейчас он выражал интересы врага, и она готова была отстаивать своего адмирала – конечно же, пойдя на некоторые формальные уступки. Однако свежеиспеченный адмирал, похоже, в ее защите не нуждался. Он сам умел постоять и за себя, и за Землю, и она следила за ним с тщательно скрываемым восхищением.

– Вы… – посол оглянулся на Салиму и понизил голос, – вы пытались принудить адмирала т’Лехина к противоестественному сожительству.

– Э, э! – запротестовал Хайнрих. – Пусть т’Лехин не принимает желаемое за действительное! Я к нему и пальцем не притронулся, не говоря уж о более интимных прикосновениях.

– Но вы постоянно об этом говорили!

– Исключительно, чтобы его подбодрить, – нашелся Шварц. – Он был так одинок, так подавлен поражением… Я таким образом хотел выразить ему свое сочувствие и искреннюю симпатию… но никогда не заходил достаточно далеко. Меня вообще не привлекают мересанцы, спросите у кого хотите.

– Шитанн, конечно, лучше, – давясь, пробормотал в кулак Максимилиансен.

– Боюсь, что тем самым вы отнюдь не подбодрили его, – с укором произнес Веранну, – а, напротив, напугали еще больше!

– Ну, извините, – покаянно вздохнул Хайнрих. – Я никак не мог предугадать, что мои лучшие побуждения обернутся этаким конфузом. Я плохо разбираюсь в чужой психологии, господин посол.

Это он-то плохо разбирается в психологии? Салима задавила смешок на корню.

– Я университетов не кончал, господин посол. Я простой служака. Но даже мне кое-что кажется странным в позиции мирового сообщества. Вы пытаетесь повесить на меня жестокости и гнусности, которые я не совершал. Мне хотелось бы знать, где вы были, когда Ен Пиран пытал и убивал пленных? Где были все координаторы? Почему они молчали? И почему сейчас мнимые обиды т’Лехина и сетования его банды наркоманов на недостаточно романтическое освещение станции вызывают у вас такое беспокойство? Вы не считаете, что это нелогично?

Тсетианин закусил губу.

– Да, – вымолвил он. – Это так. Я снимаю претензии, адмирал Шварц.

И на деревянных ногах вышел в дверь, позабыв закрыть ее за собой.

Хайнрих встряхнулся, помотал головой.

– Хрен знает что такое! Почему этот долбаный