У каждого свое зло - Фридрих Незнанский

— Не верю я в то, что он преступник, — отрезала Марина. — Не верю в то, что могла так глобально ошибиться в человеке. Понимаете? Да где уж вам! Это настоящий и замечательно порядочный человек, не вам чета! И, пожалуйста, не звоните мне! Пожалуйста!

От матери же пользы оказалось больше. Мария Олеговна, кажется, была еще не в курсе дела, и от нее Денис узнал о странном визите медсестры Аллы Ухтомской.

— Вроде как пришла уколы делать Антону Григорьевичу… Я еще подумала: неужели они там, в поликлинике, не знают, что человека в больницу забрали? Пригласила ее к себе чайку попить — не чужая все-таки. Ну а тут и Коля пришел, забежал с работы. И вот я вижу, Коля что-то на нее, на Аллу-то, как-то все странно зыркает…

И она живо и подробно рассказала о том, как Коля ни с того ни с сего силком выдворил Аллу и как он всполошился насчет пропавших ключей, а самое главное — рассказала даже о том, что видела не сама, а ее приятельница с первого этажа, Мария Гавриловна, — о драке, в которой Николай героически сражался со здоровенным молодым человеком в белых штанах, который привез Аллу на машине. Парень, видать, из современных этих бандитов, стриженый, все норовил ногой Колю-то ударить. Но Коля наш оказался молодец, Гавриловна говорит — наверно, ногу даже ему сломал! И если хотите знать, правильно сделал. Это ж надо — ногами драться! Вот она, нынешняя-то молодежь! В наше время такого и в заводе не было…

— А они там имен никаких не называли? Ваша Гавриловна, случайно, ничего такого не запомнила?

— Как же! Она все кричала, Алла-то: Дима, Дима, не надо… Тоже было за железку какую-то схватилась, даром что девка. Да, видать, ума хватило не безобразничать. А потом все трое так на машине и уехали…

Повесив трубку, Денис тут же пересказал все Лагутину — как ни крути, а это была единственная реальная зацепка в поисках Остроумова.

— А знаешь, — сказал Костя, — я, пожалуй, сделаю запрос по травмопунктам и больницам — травма характерная, может, кто зафиксировал обращение за помощью. А то, может, и как носящую криминальный характер…

На прощание поблагодарил Дениса за звонок, за то, что не пожалел времени, — вот до чего расчувствовался от появившегося шанса…

— Еду сейчас дяде твоему докладывать, а то что-то честит в последнее время больше обычного. Сначала уговорю, чтобы наше наблюдение за домом разрешил выставить — вдруг да заявится этот деятель. Ну и будем эту Аллу искать с ее кавалером. Кстати, тебе не показалось странным, что она снова там объявилась? Мне думается, этот Остроумов неспроста заподозрил что-то неладное…

Чего угодно ждал сегодня Денис от жизни, но только не этого звонка.

— Вы, Алла Валентиновна? — изумился он.

— Да, — подтвердила она, — я звоню по поводу объявления в розыск этого человека, Остроумова. Это не ваше объявление?

— Нет, не мое. Но поскольку я в курсе и тоже занимаюсь этим делом, слушаю вас внимательно. И об Остроумове, и о том, как вы оказались в доме на Трифоновской.

— О, вы уже знаете? Впрочем, я думаю, теперь это все неважно.

— Как сказать…

— Денис Андреевич, — не без кокетства остановила его она, — я думаю, вы не совсем понимаете, о чем идет речь. Этот Остроумов, судя по всему, убийца Игоря Альфредовича Решетникова, у меня есть свидетель, который подтвердит, что он убил еще одного человека, Ярослава Завьялова… Так вот, я знаю, где у этого отморозка берлога…

— Ну так давайте, давайте, я уже записываю!

— Безусловно, я вам укажу адрес, я для этого и позвонила, но только… Знаете, мне не хотелось бы с вами торговаться, но приходится… Итак, информацией я с вами поделюсь только в том случае, если вы дадите мне слово в дальнейшем… как бы это поделикатнее… не придавать значения этому моему визиту на Трифоновскую. Зачем раздувать из мухи слона, Денис Андреевич? Соглашайтесь, дорогой, а то ведь я могу просто вообще ничего не сообщать, хотя мне ужасно хочется, чтобы эта мразь, этот ваш Остроумов, получил свое!

— Мой? — хмыкнул Денис. — Вот здорово! Ну, хорошо, давайте считать, что мы договорились. Слушаю вас и сгораю от нетерпения.

Она вздохнула, словно собираясь прыгнуть в холодную воду, и сказала просто и буднично:

— Пишите адрес. Большая Грузинская, дом…

Денис даже растерялся, не находя слов, чтобы ее поблагодарить, — так все это было неожиданно.

— Но как… откуда вам это известно? — глуповато спросил он.

— А я его выследила, — торжествующе сказала Ухтомская. — Работаем в отличие от вас, профессионалов…

Денис тут же набрал дядькин номер, а еще через полчаса в сторону Большой Грузинской с Петровки понеслись две черные «Волги» с группой захвата.

Их-то и видел мельком высокий симпатичный старик с благообразной седой щеточкой усов…

Глава 13

Алексей поджидал Марию Олеговну. Он знал, что она ходит в магазин примерно в одно и то же время — окрестные продавцы так и называли это время: старушачий час.

Во дворе огромного дома на Трифоновской было тихо. На всякий случай Алексей все равно пока не разгримировывался. Посмотреть — так, благородный старичок, который либо живет здесь же, либо забрел во дворик, чтобы немного передохнуть в тени на лавочке…

Теперь его задача была — укараулить, не прозевать будущую тещу, чтобы вовремя избавиться от парика и усов, которые могли внушить женщине всякие не нужные сейчас мысли…

Конечно, Мария Олеговна не могла уже не знать о том, что его объявили в розыск, — вот он ей и объяснит, что стражи порядка, как это обычно у них бывает, приняли его, кристально чистого человека, за опасного преступника, за кого-то другого. И вот ведь надо же как все ужасно, бездушно: не проверив факты, они показали его фотографию по телевидению, ославили на всю страну и тем так подпортили ему жизнь, что он уже и не знает, куда ему от позора деваться. Из-за каких-то некомпетентных болванов в милиции он лишился доброго имени, а главное — работы. Он готов подать в суд, но это вряд ли что изменит. И вот вместо того, чтобы готовиться к самому радостному событию в своей жизни — к женитьбе на ее замечательной дочери, которую так горячо любит… Вместо этого он должен думать о том, как ему отмыться от той грязи, которой вот так вот, походя, облили его с ног до головы… В общем, речь получалась довольно убедительной и, главное, нелживой. А если учесть доверчивость Марии Олеговны и ее явные симпатии к такому положительному по всем параметрам жениху, «тверезому и серьезному мужчине», каким она считала Николая, Мария Олеговна должна была поверить ему безусловно.

Наконец он увидел, как она выходит из магазина, быстрым движением отклеил усы, снял парик и, дождавшись, когда будущая теща проплывет мимо его лавочки, поспешно встал, подлаживаясь под ее шаг.

— Здравствуйте, Мария Олеговна, — негромко сказал Алексей. И когда она вздрогнула, успокаивающе тронул ее за руку. — Это я. Делайте, пожалуйста, вид, что ничего особенного не происходит.

Куда там, Никонова чуть не выронила свою сумку.

— Господи, Коля! — воскликнула она. — Что ж ты такое натворил-то, а? негромко запричитала она.

— Да ну что вы, Мария Олеговна! Неужели вы поверили? — произнес он с мольбою в голосе. — Наговор все это, ей-богу. Ошибка! Перепутали меня с каким-то бандитом, вот я и страдаю ни за что! — Он зашел немного вперед, посмотрел ей в глаза. — Неужели вы думаете, что я бы показался перед вами, если б был хоть капельку виноват? Господи, да у меня и вообще-то никогда не было ничего такого на уме, а тут и вовсе… Я ж жениться собрался… а они… сволочи…

— Ох, Коленька, даже не знаю, что тебе сказать, — пригорюнилась она. Ведь уже ищут тебя вовсю, нам все время названивают — где ты, да что мы про тебя думаем и не замечали ли чего… А потом приходили с Петровки — это я точно знаю, документы видела. Пришли, что-то все искали, всю квартиру обшарили… Хотели, чтоб я в красновскую квартиру их пустила, да я не пустила, сказала, что у меня ключей нету. Ишь, чего удумали! Сказали, если объявишься, чтобы мы тотчас же позвонили в ихнее это учреждение. К жуликам, знать, и подходить боятся, а честного человека мытарить, с бандюком его перепугать — это у них запросто! Им бы только сажать людей ни за что ни про что. А что кругом делается — как будто и не замечают. Зла на них не хватает, честное слово! — Она подняла на него беспомощные, уже тронутые старческой дымкой глаза. — Что делать-то станем, Коля? Не ровен час, опять нагрянут. Не знаю даже… Тебе к нам-то можно разве?

Он не ответил, спросил свое:

— Мария Олеговна, скажите, а Марина поверила?

— Марина? Не знаю, Коля, что тебе и сказать. Молчит она. Все время молчит. И когда эти пришли, с Петровки-то, — тоже молчала, как они к ней ни вязались. Только все смотрела на них… нехорошо так смотрела, уж я ее толкнула — думаю, заберут ее еще… за укрывательство… А что, в наше-то время так и бывало!