Стальная Крыса. Золотые годы - Гарри Гаррисон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Слишком уж быстро я окажусь во многих парсеках от ее ласковых объятий. Я порядком хлебнул, почтив теплые воспоминания. Расслабился, ворча под нос, вздремнул, глотнул еще — и снизошла тьма…
Неопределенное время спустя я пробудился оттого, что Анжелина ухватила меня за нос. Открыл было рот, дабы возгласить протест, и она тут же вбросила туда здоровенную пилюлю. И залила ее солидным глотком воды. Захлебнувшись, я подскочил, задрожал, как тронутая струна контрабаса, а из ушей у меня повалил дым. Пилюля «Отрезвина» оказывала свое отрезвляющее воздействие, а я содрогался и корчился.
— А это было обязательно? — просипел я.
— Да. Меня уведомили, что праздник по поводу отбытия на корабле уже выдыхается и взлет состоится, как только мы прибудем. Мы выходим.
Мы вышли. Парадная дверь лишь скрипнула, как только стазис-поле крепко-накрепко запечатало ее. Наш шофер отсалютовал, распахнув для нас дверцу лимузина. В космопорте тоже царил четко налаженный порядок. Мы полюбовались сверкающим на солнце «Свинобразьим экспрессом», избавленным от ржавчины и отполированным до блеска. При нашем приближении лифт съехал вниз, и из него вышел Боливар, радостно замахавший нам рукой.
— Желаю вашему свинобразьему курорту замечательного путешествия. Жду лучезарных вестей с дороги.
Мать обняла его; я обменялся сердечным рукопожатием. Потом мы весело помахали на прощание сыну, силуэт которого скрылся в лучах закатного солнца. Я обернулся, подавив порывистый вздох, к нашему космическому свинарнику. Мы ступили в портал входа, и лифт стремительно вознес нас навстречу будущему, наверняка сулившему массу интересного. Дверь шлюза с жужжанием загерметизировалась.
— Пожалуйста, займите места. До старта три минуты.
Противоперегрузочные кресла уже дожидались нас. Чтобы пристегнуть ремни, потребовались считаные секунды. Счастливая Анжелина пожала мне руку. Я фальшиво улыбнулся в ответ, и тут же двигатели заставили звездолет встряхнуться, будто пробуждаясь ото сна.
Механистрия, мы идем к тебе!..
Едва перегрузки кончились, я отстегнулся и направился — чисто рефлекторно — к только что установленному бару.
— Заливаем бельма с утра пораньше?.. — прозвучал у меня в ушах ледяной голос моей ненаглядной.
Обернувшись к ней, я отставил бокал и угрюмо кивнул:
— Разумеется, ты права. Я просто почувствовал жалость к себе и прошу прощения. За работу! Дай мне знать, когда придет время коктейля.
— Непременно. А теперь пойду найду Розочку! Этот взлет наверняка перепугал ее.
— А я на мостик.
Мы расстались. Карабкаясь по лестнице, я сетовал об упущенном коктейле. Признайся же хоть себе, Джим, — ты хлещешь горькую потому, что, откровенно говоря, толку от тебя в этом полете ничуть не больше, чем от пятого колеса. С отличным капитаном, бравым инженером в полностью автоматизированном корабле тебе попросту нет работы.
Я поднялся на мостик, и Массуд радостно помахал мне в знак приветствия.
— Деньги на капитальный ремонт потрачены с толком. Мы уже делаем курсовые поправки, и все системы работают…
Его полный энтузиазма доклад прервал треск помех, исторгнутый настенным громкоговорителем.
— Это Штрамм. У нас небольшая проблемка…
— Босс ди Гриз уже в пути! — проговорил я в микрофон, жестом остановив Массуда, приподнявшегося было из кресла. — Вы нужней здесь. Я выясню, в чем дело, и сообщу.
— Вы босс, босс. — Он уселся на место.
Направляясь в машинное отделение, я насвистывал, напрочь позабыв и о выпивке, и о депрессии, как только почуял добычу.
Штрамма я застал угрюмо взирающим на большой подсвеченный индикатор в ряду других таких же. Постучав по шкале, инженер тяжко вздохнул.
— Что? — спросил я.
— Беда, — отозвался он тоном приговоренного.
— Говорите.
Что он и сделал — с чудовищным переизбытком технических подробностей, как и любой инженер, заарканивший слушателя.
— Как вам известно, этот корабль капельку архаичен. У него нет левитационного поля для взлета и посадки.
— Но мы же взлетели!
— С большим трудом. Когда вы в последний раз пользовались противоперегрузочным креслом?
— В армии…
— Правильно. Все современные гражданские корабли используют компенсаторы перегрузок.
— Но мы же взлетели…
— Взлетели. Но с посадкой у нас будут проблемы.
— Объясните!
Он снова постучал по шкале:
— Показывает полный бак. А бак отнюдь не полон. Я тут вспомнил, как застал здесь этого борова Рифути. И начал гадать, не устроил ли он тут заодно еще какую-нибудь диверсию. Потом проверил этот бак реактивной массы для ядерных ракетных двигателей. Для взлета нам пришлось использовать часть этой массы, а стрелка показывает, что бак полон. Такого быть попросту не может. Так что я прибег к сбросу и перезагрузке — вот так.
Стрелка задрожала и прыгнула из одного конца шкалы в другой. Потом медленно чуть-чуть продвинулась — и замерла.
— Откуда следует?..
— Что Рифути слил изрядную часть содержимого бака. У нас осталось достаточно массы для взлета, да еще чуток сверх того. Но для торможения при посадке у нас ее недостаточно.
— Застряли в космосе! Обречены скитаться среди звезд во веки вечные!..
— Не совсем. Но нам придется порыскать, чтобы найти орбитальную станцию и взять на борт запас реактивной массы.
— А что это такое?
— Вода.
Пошевели-ка мозгами, Джим!
— А больше воды на борту нет?
— Есть. Но немного. Мы можем продолжать ее пить — или использовать для посадки.
— Выбор невелик.
Я прикусил губу, что всегда подстегивает мою мысль, но только сделал себе больно. Думай, Джим, думай!
— А вода — единственная реактивная масса, которой можно воспользоваться?
— Нет, но с ней проще манипулировать скопом. Отшвырните прочь достаточно быстро любую массу — и получите реактивную силу.
Первый закон Ньютона; его проходят в школе. Но что же еще можно взять, кроме воды?.. Вместе с вопросом пришел и ответ!
— Скажите-ка, Штрамм, а что фермы всегда производят в неимоверном количестве?
Он сосредоточенно сдвинул брови:
— Ну не знаю… Я горожанин до мозга костей. Ба!.. — Тут он вытаращил глаза — и ухмыльнулся до ушей. — Швырять можно что угодно!
— Верно! Так что этот звездолет будет первым в истории, применившим для приземления…
— Дерьмовую тягу!
Я был вполне доволен своим нестандартным мышлением. Штрамм же в глубокой задумчивости потирал свою незаурядную челюсть, бормоча:
— Доставка, доставка…
— Не проблема. Вызовем специалиста.
Схватив трубку корабельного интеркома, я переключил его на общий вызов и проговорил как можно более авторитарным тоном:
— Внимание, внимание! Эльмо должен сейчас же явиться в машинное отделение. Эльмо нужен
