De Conspiratione / О Заговоре - А. Фурсов

С. Кутб выделяет три характерные черты джихада: во-первых, он не ограничен рамками какой-либо эпохи или исторического периода («Джихад есть не временная стадия, а вечное состояние…», «Джихад продолжается до дня Страшного суда…»); во-вторых, он не знает национальных границ, географических барьеров, расовых ограничений («Ислам не есть наследие какой-либо одной расы или страны. Это религия Аллаха, и она предназначена для всего мира»); в-третьих, джихад — война не оборонительная, а наступательная. Ислам обязан атаковать Джахилийю независимо от того, угрожает она ему или нет.

Таким образом, из всех возможных трактовок джихада С. Кутб выбирает самую радикальную и последовательно развивает ее. Вооруженная борьба должна начаться вскоре после образования сообщества «истинных» мусульман и продолжаться до полной и окончательной победы ислама во всем мире: она не знает каких-либо границ и отрицает в принципе возможность мирного сосуществования с неисламским обществом.

С. Кутб не исключает и метод убеждения как составляющую джихада. Первым шагом в борьбе за обращение людей в ислам должны стать пропаганда формулы «Нет бога, кроме Аллаха…» и внедрение ее в сознание. Это основной момент, из которого все вытекает и с которого все должно начинаться. В доказательство он ссылается на то, что суры мекканского периода (т. е. хронологически первые суры Корана) акцентируют именно веру, ее ключевые моменты. Принятие законов, детализация отдельных положений происходят позже, в мединский период, когда вокруг Мухаммада уже образовался прочный костяк. После того как люди усвоят формулу «Нет бога, кроме Аллаха…», повиновение исламским законам и следование исламскому образу жизни придут автоматически, без особых усилий, ибо верующему легко выполнять религиозные предписания. «Совершенно необходимо, чтобы сердца людей были открыты исключительно одному Аллаху, чтобы они принимали его законы с полным смирением и отвергали все иные законы с самого начала, даже до того, как им станут известны детали (исламской системы)».

Наконец, Сайид Кутб утвердил чуждое правоверному суннитсткому исламу право на вооруженное восстание против существующего в современных ему мусульманских странах строя и в резком разрыве с мусульманской традицией узаконил «фитна» (бунт, смуту).

Аналогичных взглядов придерживался «террорист № 1» 1970-х годов XX в. Абу Нидаль, который призывал «совершенствоваться в искусстве убивать неверных» и утверждал, что среди них не может быть тех, «кто испытывал бы добрые чувства к мусульманам». Как и С. Кутб, А. Нидаль полностью исключал возможность диалога цивилизаций и настаивал именно на силовых методах разрешения международных проблем. Он считал, что каждый мусульманин, способный держать в руках оружие, должен участвовать в войне. «Если же человек не может вести джихад физически и уничтожать неверных на поле боя, он должен вести борьбу своими средствами, пером и языком». Ссылаясь на Коран и Хадисы, А. Нидаль предлагал целую систему мер, которые могут помочь мусульманину в его борьбе с «неверными». Итак, в отношениях с «неверными» мусульманину не следует уподобляться им в одежде и языке, посещать страны «неверных» и проживать в них (если только он не ведет тайную борьбу), оказывать им помощь или доверие (например, назначать на важные посты), использовать их календарь, чтить их обычаи, восхвалять достижения их культуры и цивилизации.

Некоторые современные концепции джихада представляют собой, в сущности, лишь теологическое оформление националистических концепций (защита арабской родины и т. п.). «Самопожертвование солдата, продиктованное чувством патриотизма, может рассматриваться подчас как лучшее свидетельство искренности веры, чем самоотверженность моджахеда, который отдает свою жизнь за вознаграждение в будущей жизни», — считал лидер Ливийской Джамахирии М. Каддафи.

Построение сильного, экономически и политически независимого государства — именно эта цель лежит в основе ряда фундаменталистских концепций. «Лучше трудная, но достойная жизнь, чем рабство в позолоченной клетке», — утверждал аятолла Хомейни. По словам президента Туниса Хабиба Бургибы, который одновременно являлся верховным муфтием страны, «на данном этапе развития джихад — это достижение такого экономического и военного потенциала, который мог бы противостоять любой иностранной экспансии». Под джихадом может пониматься также кампания за ликвидацию неграмотности или осуществление программы экономического развития. Лидер Палестинской национальной автономии Ясир Арафат заявлял, что любовь к своей родине есть признак Веры. Только тот, кто стремится к созданию Палестинского государства, является настоящим мусульманином. Доктрина джихада может браться на вооружение и патриотическими силами. Об этом свидетельствует, например, участие шиитского движения «Амаль» и ряда других шиитских организаций в Ливане в борьбе против израильской оккупации и иностранной интервенции под эгидой «межнациональных сил».

Учитывая стремление народов стран традиционного распространения ислама к миру, сторонники ортодоксального (традиционалистского) ислама и умеренного фундаментализма настоятельно подчеркивают, что разработка военных вопросов в исламе преследует исключительно оборонительные меры. Международные исламские организации в своих резолюциях значительное место уделяют вопросам мирного разрешения межгосударственных конфликтов, обеспечения международного мира и безопасности.

«Джихад, — подчеркивает верховный кади Иордании Абдаллах Гауша, — это война с благородными побуждениями и намерениями. Она может вестись лишь на пути Аллаха с целью защиты религиозных святых и родины. Что касается обычной войны, то она чаще всего ведется ради притеснения и агрессии… ради удовлетворения алчных и низменных аппетитов».

Подход к джихаду как к оборонительной войне против империализма и иностранной (в частности, израильской) агрессии лежит в основе так называемой «исламской военной доктрины». По мнению исламских ортодоксальных богословов, основы «исламской военной доктрины» были созданы Пророком Мухаммадом во исполнение воли Аллаха. «Аллах хотел, чтобы исламская умма стала сильной и мощной, — пишет шейх Мухаммад Махфуз. — Он предписал ей джихад, приказал осуществлять подготовку сил для устрашения врагов и определил основные принципы организации военного дела для защиты религии и отпора агрессии». Разработка «военной доктрины ислама» носит в основном теоретический характер.

В то же время стремление определенных мусульманских кругов, прежде всего нефтедобывающих стран, претворить ее в жизнь очевидно. Разработка доктрины отражает также и общее стремление мусульманских государств укрепить свои позиции на мировой арене и использовать ислам для урегулирования все чаще возникающих конфликтов между мусульманскими странами. Противоречивый характер самой доктрины отражает диалектическое взаимодействие двух тенденций политики стран мусульманского мира: с одной стороны — консолидироваться и обособиться, с тем чтобы проводить политику балансирования между «великими державами», а с другой — вписаться в мировое сообщество на условиях, наиболее выгодных для правящей элиты мусульманских стран.

Либеральный (модернистский) ислам исключает военные аспекты из понятия джихада, выдвигая в качестве его главной цели укрепление национальной независимости путем осуществления программ социально-экономического развития. Поэтому и джихад («приложение усилий на пути Аллаха») сводится к реализации вполне конкретных социально-экономических и политических задач: борьба за урожай, за повышение производительности и качества труда; борьба с эрозией почв; ликвидация неграмотности; повышение образовательного и культурного уровня священнослужителей и т. д. Пропаганда ислама предполагает только мирные методы — словом, делом, мудростью, всеми современными средствами воздействия и массовой информации. В принципе фундаменталистский и традиционалистский ислам также не отрицают важности социально-экономических аспектов джихада. «До тех пор пока вы обращаетесь к другим за помощью в развитии передовой индустрии, вы до конца жизни будете жить, прося подаяния, а ваши предприимчивость, инициатива и творческие способности не получат своего развития, — писал аятолла Хомейни. — Занимайтесь созидательной деятельностью на полях, в деревнях и на заводах, ибо в этом заключается главное служение Аллаху».

Однако отличие в подходах к экономическим аспектам джихада между фундаменталистским, традиционалистским и модернистским исламом заключается в том, что идеологи возрожденческого и ортодоксального ислама отводят экономике второстепенную роль по сравнению с военным фактором, а также исключают возможность сотрудничества со странами дар-аль-харб («земли войны»). «Правительство и армия должны стремиться посылать надежных студентов в те страны, которые имеют крупную передовую промышленность, но не являются ни эксплуататорами, ни колонизаторами, — наставлял аятолла Хомейни. — Избегайте посылать студентов в США и СССР, а также в другие страны, идущие в фарватере их политики».