Персональный ад моей души - Юлия Флёри

-- Мы летим домой.

-- То есть как это? Саш, я не полечу, это такой шанс...

-- Я всё сказал.

-- Нет.

Кристина отошла на два шага и скрестила руки на груди, доброе расположение духа её покинуло, и теперь она хмурила брови.

-- Тогда можешь оставаться. - Кинул Синицкий и тут же развернулся.

А Лера в Москве всё больше впадала в ступор. Вернулось то чувство одиночества, пустоты, потерянности. Не было определённости и цели, просто хотелось сбежать ото всех и от реальности. Завтра ей предстоит сделать решительный шаг, который либо окончательно её убьёт, либо вернёт к сознанию. Зачем дышать, если это никому не нужно? Зачем жить, если это никто не оценит? Зачем мучить всех своим присутствием? Так много "зачем", которые столько лет, прочно сидят в её голове. Пыталась заглушить, забыть, отказаться, но всё вернулось. Эта пустота, которая убивает, эта боль, которая ставит на колени, огонь внутри, который не оставляет после себя ничего живого. Шок прошёл, осталось только осознание, что она ему не нужна. Никогда не была нужна, но на что-то надеялась, а теперь он чужой, он ей не принадлежит. Проснулась среди ночи и не могла понять, был ли этот разговор, этот удар, эти его слова, которые буквально наизнанку вывернули душу. Ему не нужны от неё дети, ему уже ничего не нужно, лучше, если её больше не будет в его жизни. НИКОГДА.

-- Борис Андреевич, вас для консультации анестезиологи вызывают.

Молодая медсестра чуть ли не за руку поймала заведующего хирургическим отделением.

-- Что ещё?

-- Не знаю, сказали срочно.

Не смотря на усталость (Борис после тяжёлой смены собирался домой), он развернулся и пошёл на четвёртый этаж. В ординаторской было пусто и пришлось идти на пост. Девушки-медсёстры что-то бурно обсуждали и на врача внимания сразу никто не обратил.

-- Девчонки, кто меня искал?

-- Ломоносов, насчёт пациента из четырнадцатой, но вы зря сейчас пришли, его на прерывание беременности вызвали.

-- Ломоносова на прерывание? Его что, в должности понизили? - Насмешливо начал Борис, но смеяться сил не осталось, и он только головой покачал.

-- Нет, там просто какая-то блатная, так главврач его и вызвал.

-- Ой, -- устало потянул Борис, -- скажите, кто у нас сейчас не блатной?

-- Валерия Снежная, не знаю, кто она, но если уж сам главврач за неё просил...

Медсестра многозначительно кивнула, внимательно посмотрела на стикер, на котором и было записано имя пациентки, и Борис тут же поменялся в лице.

-- Прерывание у Снежной? А давно он ушёл? - Затараторил вмиг ободрившийся врач и девушки переглянулись между собой.

-- Да, минут пять как...

-- Так, срочно звоните в манипуляционную или куда там... Пусть ничего не делают, я уже иду. - Прокричал он практически на бегу.

-- Ну как? - Язвительно проговорил Борис, глядя на мутные глаза Леры.

-- Боря?

-- Я, я. Тебе не кажется. - Он старался говорить спокойно, впрочем, как и всегда, удивительно сдержанный человек. - А вот сейчас скажи мне, что ты здесь делаешь?

-- Уже ничего. - Сонно и устало проговорила Лера, голову с подушки поднять ещё не могла, но глаза открыла. - Дай воды, пить хочу.

-- Ага, а ты мне яду. Ты совсем дура? Что творишь? Ты хоть понимаешь своей женской логикой, чем это может закончиться?

-- Уже закончилось, не кричи.

-- А я не кричу... и ничего ещё не закончилось. Аборта не было.

-- То есть как? - Голова гудела, но Лера сделала усилие и с кровати приподнялась.

-- А вот так. Я так понимаю, опять Синицкий?

Лера тут же без сил упала обратно.

-- И на лице его работа?

На красноречивое молчание Боря только ухмыльнулся.

-- И что только ты в нём нашла... Дура, так и есть. В общем, так, ты полежи ещё, подумай... если ещё есть чем! И если ничего толкового не надумаешь, то завтра в это же время, уже будешь свободна раз и навсегда.

-- Боря, ты просто не понимаешь...

Но Борис слушать не стал, вышел и хлопнул дверью. Он давал её шанс, но не понимал, на какие муки обрекает, снова решиться убить своего ребёнка сложно... она уже его убила, своими мыслями, своим желанием, а сейчас всё снова. Сидеть, сложив руки, он не собирался, уже в этот момент искал номер телефона Синицкого, чтобы высказать всё, что о нём думает.

-- Саша, тут тебе какой-то мужчина звонит. - В кабинет вошла заспанная Кристина, они только пару часов назад приехали из аэропорта. Она спала, а вот Синицкий не мог сомкнуть глаз.

-- Какой ещё мужчина?

-- Не знаю, представился, как Борис Андреевич... фамилию я не запомнила... ещё сказал, что врач.

В эту секунду Синицкий уже выхватил трубку из её рук, зло сверкнул глазами и тут же отвернулся к окну. Разговаривал громко и напряжённо, поэтому Кристина предпочла удалиться.

-- Что ты хочешь?

-- Надо встретиться.

-- Дай, угадаю: тебе жить надоело? - Он ухмыльнулся, и стиснул зубы.

-- Зря смеёшься, мне тоже радости мало с тобой разговаривать, но для Леры это очень важно.

-- Что ты крутишься вокруг неё?!

-- Через два часа возле моего дома.

Борис повесил трубку, а Синицкий сжал её в кулаке. Дышал нервно, шумно, себя не контролировал, но уже через десять минут был готов к встрече, и стоял на пороге дома. Пока ехал, так и не смог успокоиться, сжимал руль, все движения были резкими и порывистыми, чуть в аварию на въезде в город не попал, а когда въехал во двор и в беседке увидел ненавистного соперника, и вовсе из себя вышел. Чтобы хоть как-то сдерживаться, засунул руки в карманы пальто, от Бориса держался на расстоянии пяти шагов.

-- Что хотел?

-- Нужно, чтобы ты поговорил с Лерой.

-- С чего вдруг?

-- Потому что никто кроме тебя её не образумит.

Борис говорил расплывчато, то и дело по сторонам оглядывался, чем Синицкого предельно напрягал. Скулы играли на лицах у обоих, но что-то их до сих пор сдерживало. Синицкий же, взгляд не отводит, наблюдал за каждым движением, всем своим видом при этом выдавал эмоции.

-- Слушай, мы развелись, теперь окончательно, и можешь разбираться с ней сам. Хочешь, говори, хочешь... трахай. - Судорога прошла по лицу Синицкого и руки сжались в кулаки. - Но теперь давайте как-то без меня.

Борис тоже заметно закипал и, не смотря на мороз, раскраснелся от злости.

-- Лера беременна.

Синицкий горько усмехнулся в сторону, поджал губы и широко, но опасно улыбнулся.

-- Передашь ей мои поздравления... лично боюсь, уже не получится.

-- Ты не понял, она аборт хочет сделать.

-- Её право. Мне ты зачем подробности рассказываешь? Пусть что хочет, то и делает.

-- Саш, ну, ты же нормальный мужик, что из себя теперь строишь? Я же сказал, ей нельзя делать прерывание, возможно, она больше не сможет иметь детей, тем более после первого неудачного аборта... -- Он развёл руками от беспомощности, но Синицкий злился только сильнее.