Импланты - Илья Одинец

И тут Алекс заметил еще одну женщину — темноволосую даму, лет тридцати в свободном малиновом платье с блестками и полупрозрачной черной накидке. Она сидела напротив того самого рыжего молодого человека, который думал, будто женщины предпочитают брюнетов, и хмурилась. Тропинин сосредоточился на незнакомке, стараясь проникнуть сразу на второй слой ее мыслей. То, что он почувствовал, заставило его сильно задуматься.

Внутренний фон брюнетки оказался чернее ее волос, кое-где проскакивали алые всполохи ненависти и стальные полосы собранности и расчета. Присутствовало на втором слое что-то еще, какой-то странный буро-зеленый оттенок, которому Тропинин не мог подобрать названия. Дама была настроена серьезно. Предстояло остановить ее, не привлекая лишнего внимания и не отрывая Кайла от беседы с Кристиной.

Алекс горько улыбнулся. Вот тебе и работа телохранителя: оберегать звездного засранца от обиженной женщины. Где перестрелки? Драки? Погони? Где настоящая опасность? Неужели ему целый год придется провести в ресторанах и на съемочной площадке? Нет, Тропинин, конечно не жаловался, но отсутствие опасности — это не то, чего он ожидал от профессии телохранителя.

Из-за своего столика поднялась Кристина. Очаровательно улыбнулась, взяла с соседнего стула сумочку и отправилась в сторону туалетов.

ПОРА, — пронеслось в голове брюнетки.

Алекс бросил взгляд на женщину в малиновом. Она что-то сказала спутнику, встала со стула, взяла со столика маленькую малиновую сумочку и направилась к Кайлу. Тропинин преградил ей дорогу.

— Можно вас на секундочку?

Он взял женщину под руку настойчиво, но не сильно. Он не хотел причинять ей боль.

— В чем дело? — брюнетка говорила тихо.

ВОТ И КОНЕЦ МОИМ ПОДВИГАМ.

— Мне нужно с вами поговорить. Пройдемся?

Тропинин не ждал ответа. С тех пор, как он вычислил, кто из женщин ресторана хочет причинить нанимателю вред, ни на мгновение не выпускал из поля зрения первый слой мыслей незнакомки. Любые ее действия не были бы для него сюрпризом, но женщина не собиралась сопротивляться. Она опустила глаза и отправилась к туалетам.

Они остановились в небольшом тамбуре между мужской и дамской комнатами. Там в полумраке рядом с пальмой в деревянной кадке размером с хорошую бочку, и состоялся разговор.

— Что у вас в сумочке?

ДОГАДАЛСЯ.

Брюнетка опустила глаза.

— Пожалуйста, ответьте.

Женщина медленно расстегнула сумку и достала оттуда перочинный нож. Рукоятка была такой маленькой, что полностью скрывалась в ладони, но нож был непростым. В верхней части металлического корпуса виднелась кнопка автоматического выбрасывания лезвия.

— Что вы хотели сделать?

Брюнетка не ответила, но на втором слое, куда не замедлил заглянуть Алекс, возникло искаженное болью лицо Кайла, из горла которого торчал нож.

Брюнетка нажала кнопку. Лезвие с едва слышным щелчком вышло наружу.

— Что он вам сделал?

— Он… — в глазах женщины показались слезы. — Он…

ОН ИЗНАСИЛОВАЛ МЕНЯ

Алекс опустил глаза.

ИЗНАСИЛОВАЛ, ПОТОМУ ЧТО Я НЕ ХОТЕЛА ЛОЖИТЬСЯ С НИМ В ПОСТЕЛЬ.

Тропинин взял из рук женщины ножик и сложил лезвие.

— Он того не стоит, поверьте.

Из женского туалета вышла Кристина. Она посмотрела на Алекса, но сейчас Тропинину меньше всего хотелось встречаться с девушкой взглядом. Кайл способен причинить ей зло, и он сделает все, чтобы помешать звезде. Пусть даже для этого ему придется нарушить слово, данное Борису Игнатьевичу, и прочесть мысли звезды.

Брюнетка промокнула глаза платочком и отправилась обратно в зал, Алекс последовал за ней. Больше женщина не представляла для Кайла угрозы, она собиралась немедленно покинуть ресторан и пообещала себе больше никогда не ходить в места, где может случайно столкнуться с кинозвездой.

Тропинин вернулся за свой столик вовремя — Кристина собралась уезжать, и в ее планы явно не входило посещение отеля или особняка "Longevity and Prosperity".

Спустя три дня после ограбления клиники доктора Сеченова Федор сидел в коридоре городской больницы номер тринадцать перед кабинетом кардиолога в ожидании своей очереди. Он уже был здесь однажды, лет пять или шесть назад, но если тогда он испытывал отчаяние, страх и горечь, то теперь в сердце жила надежда и вера в то, что отныне все будет хорошо.

На его коленях лежала картонная коробка, в которой находилась самая большая драгоценность на свете — жизнь его дочери.

Незнакомец в плаще сдержал слово и повел себя как джентльмен, если, конечно, данное определение применимо к заказчику ограбления. При очередной встрече в "Пьяном коте", он молча взял у Сомова желтый пластиковый пакет, доверху набитый синими бархатными коробочками с непонятными приспособлениями, и подвинул почтовую бело-голубую коробку для бандеролей. Внутри Федор обнаружил обещанные тридцать кредитов и искусственное сердце.

Он знал, что больше никогда не встретит своего благодетеля, но мысленно просил Господа простить того за все, что бы он ни задумал. Для себя же Федор просил милости поскорее скопить оставшиеся сто кредитов. Он уже нашел кое-какую работу, но этого недостаточно, предстояло хорошенько потрудиться, чтобы добыть нужную сумму честным трудом. Воровать Сомов больше не хотел и уповал на помощь Бога в праведном деле.

Кроме бывшего дворника в коридоре городской больницы сидело еще трое: две пенсионерки, жарко обсуждавшие перипетии мыльной оперы, и молодой человек в очках с черной оправой. От него пахло валокордином и валерьянкой.

Дверь в кабинет кардиолога открылась, и оттуда вышел необъятных размеров мужчина, страдающий отдышкой.

— Следующий, — прохрипел он и тяжело вздохнул.

Мысленно Сомов пожелал всем четверым скорейшего выздоровления и вошел в кабинет.

— Здравствуй, Федор. Давно тебя не видел.

Сомов пожал крепкую руку мужчины в белом халате.

— Есть новости?

— Есть.

— Тогда присаживайся. Люсенька, можешь пока чайку попить в процедурной.

Медсестра улыбнулась, кивнула и скрылась в смежном с кабинетом помещении.

Кабинет врача был небольшим, бедноватым и холодным. А вот врач напротив так и пыхал жаром: полный, краснощекий, красноносый, с блестящими улыбающимися глазами и пухлыми губами. Подбородок врача скрывался в шее, словно чего-то стыдился, зато лоб был широким и открытым.

С Анатолием Игоревичем Федор знаком с детства, они вместе росли, воровали яблоки, играли и влюблялись. Дорожки, конечно, разбежались, но старые друзья на то и друзья, чтобы по прошествии лет не забывать товарищей. После долгого перерыва Сомов нашел его, когда захотел показать Юленьку врачу — девочка стала жаловаться на боли в груди, плохо ела и часто плакала.