Любовь изгнанницы - Симона Вилар

Неожиданно леди Сьюзен, словно очнувшись, ткнула в Анну пальцем и пронзительно завизжала:

– Стража! Констебли! Сюда! Хватайте эту женщину! Это принцесса Уэльская, шпионка и дочь проклятого Уорвика!

Кажется, благородная дама не вполне давала отчет своим словам, тем не менее ее визг сделал свое дело. Анна увидела, что взоры толпы обратились к ней. Даже те подвыпившие латники, что еще совсем недавно заигрывали с ней, теперь глядели на нее хмуро и подозрительно.

И вдруг будто вихрь пронесся по толпе: кто-то коротко вскрикнул, и десятки рук вцепились в Анну. С нее рвали плащ, цепко хватали за руки, кто-то без умолку звал стражу. С ее головы слетела шапочка, похожие на ведьм старухи драли ее за волосы, за ворот платья.

Анна отчаянно отбивалась, и тут, словно раскат грома, раздался оглушительный лай Соломона. Толпа отхлынула в замешательстве, женщины взвизгивали, а могучий пес с пеной на губах и оскаленной пастью кидался на горожан, прихватывая изрядные клоки их одежды.

Поднялся невообразимый шум. В давке плакали дети. Соломон, словно обезумев, атаковал толпу, пока один из латников не занес над ним пику, и хриплый от бешенства лай собаки перешел в полный боли и тоски вой, который вскоре затих.

Воспользовавшись сумятицей, Анна юркнула в ближайшую подворотню и, подхватив юбки, бросилась прочь. Она, как угорь, ввинчивалась в толпу, пробивая себе дорогу, и остановилась лишь на миг – когда раздался предсмертный вой Соломона.

Позади слышался быстрый топот ног, крики, и Анна, поняв, что ее преследуют, со всех ног побежала вверх по склону, сама не зная, куда направляется.

Улицы были узкие, мощенные разнокалиберным булыжником, вывески лавок болтались прямо над головой. Второпях Анна спотыкалась, один раз даже упала, а рядом с какой-то таверной опрокинула стол, за которым сидела компания гуляк.

На перекрестках пылали костры. У одного из них Анна кого-то толкнула, ворвалась в круг танцующих, и сейчас же кто-то обхватил ее за талию. Но сзади по – прежнему раздавался топот ног, крики.

– Принцесса Анна! Держи! Хватай ее!

Она вырвалась, устремилась дальше, во тьму, уже сознавая, что все это бегство бессмысленно, и ее неминуемо схватят.

Она оказалась на широкой и людной Чипсайд. Посередине улицы бил фонтан, вокруг него толпились люди. В свете костров кувыркались фигляры, канатоходец, балансируя над улицей на невидимом в полумраке канате, жонглировал горящими головнями. Повсюду сновали разносчики с лотками пирогов и сдобы. Зажиточные горожане, свесившись из окон, с любопытством разглядывали гуляющих. Огни отражались на кольчугах и касках солдат, разгуливавших в обнимку с веселыми девицами. Слышалась музыка, переборы струн.

Анна жадно хватала ртом воздух. Она не знала, удалось ли ей оторваться от преследователей. Резкая боль пульсировала в левом боку при каждом вдохе, ноги деревенели, она задыхалась. Какое-то время она торопливо пробиралась сквозь толпу, затем устало оперлась о стену первого попавшегося дома, прижалась щекой к шершавому камню. Она не могла больше сделать ни шагу. Да и зачем? Теперь все равно. Пусть придут и возьмут ее.

– Эй, подружка! – неожиданно услышала она подле себя низкий, как бы ржавый голос.

Анна вздрогнула и выпрямилась. Она стояла у стены, где уже облюбовали себе местечко две жрицы любви.

– Ты что-то украла? – спросила ее одна из этих женщин, растрепанная, неопределенного возраста особа с оголенными плечами.

Анна вдруг поняла, что сама она, в изодранном платье и рассыпавшимися по плечам волосами, почти ничем не отличается от них.

– За тобою гонятся констебли? – проскрежетала другая – рыжая, в засаленной шерстяной юбке.

Анна ничего не отвечала, стараясь унять дыхание. Совсем рядом загремели кованые башмаки, раздались окрики:

– Не пробегала здесь женщина? Девица в голубом платье?

Анна едва не застонала, с мольбою глядя на проституток. Рыжая девка вдруг грубо схватила ее за руку и увлекла за собой через улицу.

– Чертовы псы! Беги вон в тот проход, красотка. Там, за мусорными рядами – спуск к набережной. И не будь дурой, отсидись где-нибудь.

Анна не знала, куда идет. Вокруг были глухие стены. Это место и проходом нельзя было назвать – так, какая-то щель, куда сбрасывали нечистоты. Не было видно ни зги. Она брела на ощупь по кучам мусора, утопая по щиколотку в жидкой грязи. Слева и справа на расстоянии вытянутой руки тянулись шершавые торцы домов.

Вонь валила с ног, вокруг с отвратительным писком сновали крысы. Анна наступила на одну из них и взвизгнула от отвращения. Немного дальше она споткнулась и упала, окончательно перепачкав свой наряд.

Наконец впереди замаячил выход, и Анна оказалась на каких-то грядках с овощами, куда выходили задние дворы. Здесь было относительно тихо – пушечная пальба на Темзе уже прекратилась, но небо по-прежнему отсвечивало заревом бесчисленных костров и плошек, глухо долетали до неузнаваемости искаженные звуки музыки.

Анна сделала несколько шагов и опустилась без сил среди зарослей сельдерея. Хуже всего, что теперь она не знала, что делать дальше. Подняв голову, над коньками крыш она увидела шпиль собора Святого Павла и поняла, что находится где-то позади домов, окружающих Соборную площадь.

Отдышавшись, она хотела было встать, но какой-то звук неожиданно привлек ее внимание. Она оглянулась – и похолодела. Крупная рыжая собака с глухим рычанием неслась к ней, волоча за собою длинную цепь. Не помня себя, Анна кинулась прочь, но пес рванул ее за лодыжку, и, закричав не своим голосом, она снова упала на землю.

– Прочь, пошел прочь! – Анна запустила в него комом земли и попыталась подняться, но пес неотступно кидался на нее. Анна кричала, заслоняясь руками, зубы собаки щелкали рядом с ее лицом. Каким-то чудом ей удалось все же сделать несколько шагов, но пес вцепился в подол ее платья, вырвал клок, и она опять едва не упала. В этот миг на террасе, выходившей во двор, затеплился свет, появились силуэты людей, и она отчаянно закричала:

– Помогите! Ради Бога, помогите!

Она забилась в угол двора, где пес не мог ее достать, сколько бы ни натягивал длинную цепь. Но и здесь она не чувствовала себя в безопасности. Пес хрипел и захлебывался лаем совсем близко, она видела его оскаленную пасть, цепь натягивалась как тетива, и при каждом броске разъяренной твари Анне казалось, что она вот-вот лопнет.

– Помогите! – вновь закричала она и сейчас же различила голоса наверху.

– Смотри, кум. Лохматый снова поймал бродяжку. Ату ее, мой славный страж, ату!

Анна больше не кричала. Ей следовало молить Бога, чтобы эти люди не спустили на нее пса. Она поискала глазами какое-нибудь оружие, но, ничего не найдя, попыталась продвинуться вдоль стены. Пес тут же оказался рядом, и ей ничего не оставалось, как сидеть, забившись в угол и ожидая, чем закончится эта травля.