Том 1. Философские и историко-публицистические работы - Иван Васильевич Киреевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь посмотрим, как Нестор изображает Россию в древнейшие времена, об которых дошло до него предание. Исчислив другие славянские племена, он особенно останавливается на тех, которые взошли в состав России. О внутреннем их устройстве он определительно говорит, что они управлялись родами: «Живяху кождо с своим родом и на своих местах, владеюще кождо родом своим»[159]…
Определительно также говорит он, что каждое племя хотя и состояло из отдельных родов, но составляло одно целое, соединенное под одним старейшиною или князем. Рассказывая предание о Кие, он продолжает: «…Но се Кий княжаше в роде своем». А когда умер Кий и его братья: «…И по сих братьях держати почаше род их княженье в Полях[160]; во деревлях свое, а дреговичи свое, а славяне свое в Новгороде, а другое на Полоте, иже полочане»[161]. Следовательно у всех племен были свои князья, и были прежде Рюрика.
Послы, которых отправляют древляне к Ольге, после убиения Игоря говорят: «Посланы дерьвьска земля рькуще сице, мужа твоего убихом… а наши князи добри суть… да поиди за князь наш за Мал…». Далее: «…Деревляне собраша лучшие мужи, иже дерьжаху деревьску землю, и послаша по ню…»[162]. Из этого видно, что земля древлян, еще в то время, когда единственный сын Рюрика был почти младенцем, уже составляла одно целое, с одним общим голосом, и что при одном главном князе было еще несколько удельных князей и других старейшин, иже дерьжаху деревьску землю.
Далее мы это видим еще яснее. В 907 г., когда Олег, после победы над греками, наложил на них дань, Нестор говорит: «И заповеда Олег… даяти уклады на руские грады: первое на Киев, та же на Чернигов, на Переяславль, на Полтеск, на Ростов, на Любечь и на прочия грады. По тем бо городам седяху велиции князи, под Олегом суще»[163]. Это подтверждает нам, что прежние князья, и удельные, и великие, продолжали княжить, несмотря на призвание нового рода, и что новый род только получил над ними первенство.
Замечательно также, что в городах могли быть приняты на княжество и другие, инородные князья даже после призвания Рюрика и что этим нимало не нарушалось единство русской земли, если только они признавали главного великого князя своим старейшим. Таков был князь Полоцкий Рогволод, приехавший из-за моря, отец знаменитой Рогнеды[164]. Карамзин и многие из наших историков предполагали, что Рогволод был потомок одного из тех мужей, которым Рюрик раздавал грады, и что великие князья, об которых говорится в Олеговом договоре, были также мужи Олега. Но этому предположению, также основанному на ложной гипотезе об завоевании, нельзя найти в летописях ни малейшей опоры. Далее мы увидим, что об таких мужах упоминается часто в истории XII и XIII века и что они были не что иное, как посадники. Значение слова муж очень ясно определяется в наших памятниках, и после новейших исследований, Рейца и Матеевского, уже нельзя их смешивать с князьями. А что касается до возможности принять инородного князя, не нарушая союза, и до законности такого поступка, то это ясно перед нами раскрывается, когда новогородцы приезжают просить себе в князья одного из сыновей Святослава Игоревича. «„Аще не поидете к нам, — говорят они, — то налязем (т. е. найдем) себе князя“. И рече к ним Святослав: „Абы пошел кто к вам“. И отпреся Ярополк и Олег. И рече Добрыня: „Просите Володимира“»[165]. Ответ Святослава ясно показывает, что их предложение вовсе не сочтено было незаконным. В XII и XIII веке мы часто видим, что города иногда просили себе князей у великого князя, а иногда и сами призывали, но что никакие отношения от этого не переменялись.
Предание, уцелевшее во многих списках Нестора, называет Гостомысла новогородским старейшиною. Рюрик также в некоторых списках называется старейшиною: «И бысть Рюрик старейшина в Новогороде, а Синеус старейшина бысть на Белозере, а Трувор во Изборце»[166].
Итак, мы положительно можем сказать, что и в России, так же, как у других славян, издревле существовало чиноначалие старейшин или князей в каждом племени, которое каждому племени давало связь и целость. Это еще более подтверждается свидетельствами летописей об чиноначалии городов или средоточий каждого отдельного рода. Исчислив племена славянские, живущие в южной половине России, Нестор говорит: «Суть гради их и до сего дне». Главным городом всего племени кривичей он называет Смоленск, полочан — Полоцк, ильменских славян — Новгород, полян — Киев, и прочее.[167] А что у каждого племени, кроме этого главного, или стольного, города было еще много других, это ясно видно из того множества городов, о которых упоминается при каждом случае, когда рассказывается поход в землю которого-нибудь из племен. Так например, когда Ольга идет мстить древлянам и осаждает их город Коростен, она говорит им: «Что хочете доседети? А вси гради ваши предашеся мне и ялися по дань, и делают нивы своя и земли своя»[168].
Из этого мы видим, что и у русских славян, так же, как у всех других, искони существовало тоже родовое управление, были князья и было то же чиноначалие между князьями и между городами каждого племени. — Несомненно также, что по всем городам русской земли существовало вече во всей своей силе, а что призвание варяжских князей на все это не имело ни малейшего влияния, это еще несомненнее, потому что летописи XII, XIII и XIV века, когда известия становятся гораздо подробнее, еще яснее раскрывают нам то же внутреннее устройство, которое в известиях о первых двух веках проглядывает сквозь отрывистые и как бы мимоходом брошенные очерки[169]. Эти очерки получают свое полное значение только при сличении с последующим ходом истории, как отбитая часть какой-нибудь древней статуи получает свой полный смысл только при восстановлении целой фигуры.
Очень понятно, почему Нестор не описывает внутреннего устройства своей земли, среди которого он сам живет; точно так же, как он не говорит, что каждый день всходило солнце, что каждый день было утро и был вечер[170]. Но в летописях
