Кванты. Как волшебники от математики заработали миллиарды и чуть не обрушили фондовый рынок - Скотт Паттерсон

Это его последняя попытка обыграть дилера.

Даже если физическое бессмертие маловероятно, след, оставленный Торпом на Уолл-стрит, ярок, и отрицать его невозможно. Еще одно доказательство его влияния находится в белоснежном здании с плоской крышей, расширяющейся кверху, как перевернутый свадебный торт, неподалеку от его офиса в Ньюпорт-Бич. В нем разместилась Pimco — одна из крупнейших инвестиционных компаний в мире с капиталом в 1 триллион долларов. Управляет ей Билл Гросс, «Король облигаций», возможно один из самых известных и могущественных инвесторов в мире после Уоррена Баффета. Принятое им решение покупать или продавать посылает мощную волну на мировые рынки ценных бумаг с фиксированным доходом.

Его инвестиционные таланты стали легендой, как и выдержка. Когда ему было пятьдесят пять, он решил пробежать серию марафонов — пять соревнований за пять дней. На пятый день у него случился разрыв печени. Он увидел, как по его ноге стекает кровь. Но Гросс не остановился. Он закончил гонку и потерял сознание уже в ожидавшей его карете скорой помощи за финишной чертой.

Гросс никогда не стал бы Королем облигаций, если бы не Эд Торп. В 1966 году, будучи студентом Университета Дьюка, Гросс попал в автокатастрофу и чуть не погиб — его скальпировало, с макушки был вырван кусок кожи. Он провел в больнице полгода. Не зная, как убить время, он открыл «Обыграй дилера» и в больничной палате вновь и вновь проверял описанную стратегию.

— Чтобы понять, правду ли говорит Эд, надо было играть, — сказал Гросс позже в конференц-зале, расположенном этажом выше обширного операционного зала Pimco. Его красный галстук был развязан и небрежно висел у него на шее, как шарф. Высокий и худой, с зачесанными назад рыжеватыми волосами, Гросс ежедневно занимался медитациями и казался настолько расслабленным, как будто кто-то невидимый делал ему массаж, пока он сидел в кресле. «Подумать только, она работала!» Торп, сидевший напротив Гросса, понимающе усмехнулся.

После выздоровления Гросс решил посмотреть, сможет ли он заставить систему работать в реальном мире, как когда-то в начале 1960-х сам Торп. С 200 долларами в кармане он отправился в Лас-Вегас. Очень быстро ему удалось превратить их в 10 тысяч. Он расплатился за учебу в аспирантуре Лос-Анджелесского университета, где изучал финансы. Именно там ему и попала в руки книга «Обыграй рынок».

Магистерская диссертация Гросса была посвящена инвестиционным стратегиям по конвертируемым облигациям, описанным в книге, — тем самым, которые использовал Кен Гриффин, создавая Citadel.

Прочтя книгу Торпа, Гросс пришел на собеседование в компанию Pacific Mutual Life. У него не было опыта и мало шансов получить работу. Но сотрудник, проводивший собеседование, отметил, что диссертация посвящена конвертируемым облигациям. «Люди, взявшие меня на работу, сказали: “У нас полно умных кандидатов, но этот парень интересуется рынком облигаций”. Так что работу я получил благодаря Эду», — сказал Гросс.

Когда Гросс и Торп сидели в конференц-зале Pimco, они разговорились о критерии Келли — стратегии управления риском, которую использовал Торп, когда начинал эксперименты с блэкджеком в 1960-е годы. Гросс заметил, что в Pimco использовался критерий Келли. «Наш сектор основан на этом — блэкджек и инвестиции, — сказал он, указывая на операционный зал. — Я не люблю преувеличений, но с точки зрения управления рисками в этом операционном зале мы профессионально играем в блэкджек. Это, несомненно, важная составляющая нашего успеха».

Торп кивнул в знак согласия. Хитрость Келли в том, что он не позволяет инвесторам пуститься во все тяжкие. «Нужно обязательно удостовериться, что не ставишь слишком много», — отметил он.

Разговор перешел на хедж-фонды и леверидж. В последние годы в хедж-фонды вливался денежный поток, превративший их из индустрии с не более чем 100 миллиардами долларов под управлением в начале 1990-х в 2-триллионную стихию. Но объем реальных инвестиционных возможностей, по мнению Торпа, изменился не очень сильно. Преимуществ стало меньше, а аппетиты менеджеров хедж-фондов и банкиров по части гигантских прибылей все росли. Это привело к массовому использованию левериджа. Ставки стали слишком высоки. Неизбежный результат таков: разорение игрока в глобальном масштабе.

— Классическим примером стал Long-Term Capital Management, — сказал Торп. — И скоро мы увидим еще много подобного.

— Возможное преимущество стало совсем несущественным, — согласился Гросс, добавив, что Pimco, как и Berkshire Hathaway Уоррена Баффета, использовал совсем небольшой леверидж. — И это привело к постоянному увеличению левериджа для получения тех же прибылей. Именно леверидж и слишком высокие ставки приводят к большому обвалу. Стабильность приводит к нестабильности — и вот пожалуйста. Люди ошиблись.

— Любая хорошая инвестиция при достаточном леверидже может привести к краху, — сказал Торп.

Где-то через час Гросс поднялся, пожал руку человеку, благодаря которому началась его карьера, и отправился в операционный зал Pimco посмотреть, как дела у почти 1 триллиона долларов, которыми он управлял.

Торп пошел к себе в офис. Оказалось, что он сам немного занимается трейдингом. Ему порядком надоело видеть, как управляющие его деньгами менеджеры все портят. Торп решил снова взять бразды правления в свои руки. Он разработал стратегию, которая казалась многообещающей. (Какую? Торп не уточнял.) В начале 2008 года он начал использовать ее для управления 36 миллионами долларов.

К концу 2008 года стратегия — при посторонних он называет ее Системой Икс — заработала 18 %, без всякого левериджа. Она была в плюсе на протяжении всего года, оказавшегося одним из самых катастрофических периодов в истории Уолл-стрит: произошел крах Bear Stearns, AIG, Lehman Brothers и множества других компаний; Citadel Investment Group лишился половины своих денег, AQR упал больше чем на 40 %, а Saba потерял почти 2 миллиарда долларов.

Эд Торп снова был в игре.

Глава 14

Скрытые пулы ликвидности

В жаркий вечер четверга[173] в конце апреля 2009 года кванты собрались на седьмую ежегодную «Ночь покера» на Уолл-стрит в зале «Версаль» гостиницы St. Regis в манхэттенском Мидтауне. Это было гораздо более скромное мероприятие, чем сумасшедшая ночь три года назад, когда элита математиков-трейдеров стояла на вершине инвестиционной вселенной. Многие бывшие звезды этого шоу — Кен Гриффин, Клифф Эснесс и Боаз Вайнштейн — в этот раз отсутствовали. Им теперь было не до игр. И деньги уже не лились рекой, как раньше. Теперь приходилось бороться за свои доллары.

Гриффин был в Беверли-Хиллз, встречался с бывшим королем «мусорных» облигаций Майклом Милкеном на Всемирной конференции Института Милкена, где богатые люди собирались в первую очередь для того, чтобы напомнить друг другу, насколько они умны. Его мечты об IPO растаяли, как мираж в пустыне, и он пытался найти новый путь к славе.

Но в начале 2009 года все было против него. Несколько его лучших трейдеров ушли из компании. А почему бы и нет? Kensington, главный фонд Citadel, потерял в 2008 году больше половины своих активов. Менеджеры получат премии — долю от прибыли, — если фонд заработает не меньше 100 % только для того, чтобы не снижать планки. На это могли уйти годы. Для требующих незамедлительного вознаграждения менеджеров хедж-фондов это звучало как вечность. А может, и вовсе «никогда».

И все же Гриффин не закрывал свое детище. Он запускал новые фонды с новыми стратегиями — и новыми премиями. Он отваживался проникнуть в мир инвестиционных банков, пытаясь начать новый бизнес, раз уж старый затухал. Но какова ирония! Инвестиционные банки превращались в коммерческие после неудачной попытки стать хедж-фондами, а хедж-фонд стремился стать инвестиционным банком.

Кто-то счел этот ход Гриффина шагом отчаяния. Другие считали, что это может быть еще одним проявлением гения. Свергнутый чикагский король хедж-фондов пытался перехватить бизнес у Уолл-стрит, пока его противники были скованы спасательными операциями Вашингтона. Его фонды начали восстанавливаться, когда в первой половине года хаос отступил. Гриффин надеялся, что инвесторы сочтут кризис 2008 года делом минувших дней, событием, которое больше никогда не повторится. Но продать эту идею было нелегко.

Тем временем Вайнштейн в Чикаго хотел запустить свой хедж-фонд. Он пытался убедить инвесторов, что та дыра в 1,8 миллиарда долларов, которую он оставил после себя в Deutsche Bank, была случайностью, досадным стечением обстоятельств, которое возможно лишь на обезумевшем рынке. К июлю ему удалось собрать для своего нового фонда Saba Capital Management более 200 миллионов долларов. Гораздо меньше тех 30 миллиардов, которыми он распоряжался в Deutsche Bank. Saba открыл офис в здании Chrysler Building в центре Манхэттена и в августе был готов начать торговать. Эснесс оставался дома с близнецами и смотрел, как его любимые New York Rangers проигрывают Washington Capitals в решающей седьмой игре серии плей-офф восточной конференции НХЛ. Он тоже занимался запуском новых собственных фондов.