Третья раса - Дмитрий Янковский

— Что?! — Леська помотала головой от удивления. — Ты поставил на меня за вхождение в призовую тройку?

— Ну да, — пожал я плечами, словно ничего особенного не произошло. — Не мог же я оценить твои способности ниже.

Она обняла меня и несколько раз горячо поцеловала. Я видел, что Долговязый при этом отвернулся, вроде как из деликатности. Но на самом деле он хотел скрыть довольную улыбку, барракуда его дери.

Глава 16

Четыре цифры

В городе мы провели еще двое суток. Глупо было не воспользоваться лестным предложением городских властей и бесплатно погостить в самом шикарном отеле, да еще в президентских люксах. На самом деле интерес у них был, ясное дело, меркантильный, да только какое это имеет значение, когда все хорошо?

Молчунье выдали не самодельный, а вполне профессиональный навороченный многоязыковый коммуникатор, чтобы она без труда могла беседовать с журналистами и инженерами. Вторые, кстати, проявляли к ней интерес никак не меньший, чем первые. Может, даже большие. Всем хотелось узнать, что же такое она сделала с поршневым мотором, что он выдал такие безумные характеристики. Долговязый же сразу взял на себя роль продюсера этого проекта и ни крупицы информации бесплатно не выдавал.

— Это все бандиты, — объяснил он. — Получат что-нибудь, затем перепродадут, потом снова и снова перепродадут. У них главный принцип — хотеть денег просто так. Самим только хитрожопить и ни в коем случае палец о палец не ударить. И нет разницы, в банде они или в правительстве. Для человечества все равно никакой пользы. Польза будет, когда цепь перекупщиков кончится и цена на идею станет такой, что ее уже в чистом виде невозможно будет перепродать. Тогда придется начать производство, и будет всем великое счастье. Простые люди смогут на таких моторах ходить. Короче, Копуха, смысл вот в чем: надо с самого начала задрать цену так высоко, чтобы труднее было идею перепродавать. Тогда цепь перекупщиков значительно сократится, а идеи скорее пойдут в производство. Так что я не о кармане едином пекусь.

Как бы там ни было, но наши карманы от его философии уже начинали трещать. С учетом прибыли от ставок, призов за два места в первой тройке, а также патентных денег за идеи Молчуньи, нам за эти двое суток удалось заработать более двухсот сорока килограммов чистого золота. Моих из них было шесть килограммов с жетона за Лесю и пятнадцать килограммов с жетона за Молчунью. Долговязый со ставок получил всего восемнадцать килограммов, поскольку за Лесю ставил на десятку, а не на тройку. Леська только со ставки за себя получила честных шесть килограммов золота, не считая самого приза, стоимость которого оценивалась в двадцать пять килограммов. Молчунья же из призового фонда получила пятьдесят килограммов, что с лихвой окупило все затраты на катер, да еще по ставке пятнадцать килограммов. В общем, целое состояние. И это только за гонку, не считая денег с патентов, которых оказалось больше, чем призовых и выигранных. Вместе с гонорарами от газет Молчунья за свои изобретения получила около сотни килограммов золота. Десть процентов от этого она ссудила Долговязому за продюсерскую помощь.

— Мы теперь сможем купить отличный корабль! — заявила она через коммуникатор, проглядывая свои счета через терминал в отеле.

Синтезатор в этой машинке был превосходный, Молчунья даже эмоциональными тембрами голоса при желании могла управлять. Правда, пока не очень с этим справлялась, но все равно слушать это было гораздо легче, чем механический голос робота из экипировки охотников.

— Корабль у нас уже есть, — ответил я. — Причем замечательный. Не какая-то новомодная пластиковая посудина, а «Рапид» еще с военных времен.

— Стильно, — с усмешкой сказала Молчунья. — Узнаю Долговязого с его любовью к антиквариату. Правда, с этим выбором полностью согласна — «Рапид» отличный корабль. Можно на него дополнительное оборудование установить.

— Там нормально с оборудованием, — успокоил я глухонемую.

Вечером второго дня мы собрались в номере Долговязого и вышли по сети на связь с «Рапидом». Из рубки ответил Майк, но новости оказались неутешительными — дельфины вернулись на корабль ни с чем. Заброшенная база, разведку которой они проводили, оказалась не просто заброшенной, а затопленной.

— Неувязочка, — Долговязый почесал макушку. — Придется возвращаться на «Рапид», двигаться дальше и пускать дельфинов на разведку второй из трех баз.

— Другого выхода я тоже не вижу, — развела руками Леся.

— Погодите… — сказал я. — Вот мы с подачи Молчуньи решили искать Жаба на заброшенных базах, а как он туда, по-вашему, мог попасть? Допуска к жидкостным аппаратам у него нет, да и сам живой скафандр найти до крайности сложно. Еще сложнее чем допуск подделать.

— Такой псих, как он, мог на триста метров и с газом нырнуть, — заявил отставник. — К тому же протокол допуска я ему в свое время передал.

— Сухой батискаф он тоже запросто мог приобрести, — предположила Молчунья. — На таком не то что на триста метров, а и на километр можно нырнуть.

— Вот-вот! — довольно кивнул я. — А вы не подумали, что если Жаб мог воспользоваться батискафом, то и любой другой способен погрузиться на триста метров?

— И что? — не понял Долговязый.

— А то, что брошенные шельфовые базы на глубинах до километра должны быть все затоплены. Иначе и быть не может, иначе нашлось бы много желающих поживиться остатками снаряжения.

— Логика в этом есть, — задумчиво кивнул отставник.

— Вот и порвалась ниточка, — вздохнула Леся. — Как же теперь вашего Жаба искать?

— На глубинах свыше километра, — спокойно ответил я. — Туда кто попало не сунется, а следовательно, оставленные без присмотра базы выгоднее консервировать, а не затапливать. Вдруг пригодятся? А опасности никакой. Добраться туда сможет только охотник, а охотники вроде как все свои.

— Бред, — отмахнулся Долговязый. — Никто туда не доберется без полноценного боевого батиплана или без жидкостного скафандра. В том числе и мы. Так что проверить твою теорию не получится.

— Значит, и Жабу туда не добраться, — пожал я плечами. — Вот уж боевой батиплан ему точно взять негде. А вообще… Погодите, а что стало с «Валеркой»?

— Что еще за Валерка? — не поняла Леся.

— Батиплан Жаба, — ответил Долговязый. — Весьма недурная машинка. Но после истории с Поганкой его передали охотникам на береговую базу недалеко отсюда. Молчунья его перегоняла.

— Все верно, — кивнула глухонемая. — Только еще до моего списания базу оттуда сняли.