Земля Горящих Трав - Наталья Михайлова

Но спустя несколько дней Ярвенна сказала Сеславину:

— Забери сегодня Стиврата. Твой тур необычно беспокоен последние дни. Он уходит в чащу, и я слышу вдалеке его рев.

Покормив сына, Ярвенна посадила его возле себя играть. Они с Сеславином собирались поесть сами: он расстелил скатерть на траве и раскладывал прихваченные из дома припасы.

— Почему ревет тур? — озабоченно спросил Сеславин. — Может, скучает по корове?

— Нет, это не гон, — возразила Ярвенна.

— Тебе самой тут не опасно? Вдруг опять завелось чудовище? Знаешь, Ярвенна, как бы ни был доброжелателен Дух, пока в Земле паразит и пока человечество контролирует ивельтская элита, Дух дичает и теряет культуру, ты сама об этом писала. Он может породить такую лютую тварь — не то что огнестрелом, пушкой не возьмешь! Давай вызовем следопытов, пусть обойдут окрестности и выяснят, кто беспокоит тура.

Ярвенна задумалась.

— Пышки с медом, — отвлеклась она.

— Мама для тебя пекла. Ты же любишь, — улыбнулся Сеславин.

Мать жены он и сам называл мамой.

Вдруг издалека донесся трубный, хриплый голос тура. Муж и жена насторожились.

— Вот, слышишь, — сказала Ярвенна.

— Тогда вызовем следопытов, а сами пока уйдем, — решил Сеславин. — А то вот что!.. Как ты думаешь, может, мне воплотиться в тура и самому проверить, что ему не дает покоя?

Сеславину подумалось, что, и впрямь, неплохо бы вселиться в этого косматого князя лесов и обойти дозором округу. Тур, если и набредет на чудовище, то он — великан весом почти в тысячу пудов, не даст себя в обиду. Сеславин окинул взглядом жену и сына, игравшего в траве рядом, и на его лице появилось наивное и добродушное воинственное выражение. Ярвенна ласково посмотрела на сведенные вместе широкие светлые брови и крепко сжатые губы.

— Нет, не надо, — она оперлась рукой на его плечо. — Сделаем так, как ты сказал раньше. Это работа следопытов, у тебя есть своя.

Сеславин не успел ответить. Поляну охватил ветер, она вся вздрогнула и затрепетала. Из зарослей вышел Дух, громадный, стройный, одетый немного иначе, чем всегда. Его чресла прикрывала серо-бурая волчья шкура, из-под которой видны были потертые кожаные штаны. У Духа был широкий пояс, обшитый полосками в виде узора из зигзагов и крестов. На плече сидел уже не ушастый котенок рыси, а крупный черный ворон.

Сеславин и Ярвенна одновременно вспомнили часть Песни о Стиврате, которая называлась "Облачение Стиврата". Нынешнее облачение самого Духа Земли сильно напоминало облик героя Патоис.

Ярвенна вскочила и обеими руками поднесла великану уже початый кувшин молока. Дух поднес кувшин ко рту, проливая молоко на подбородок, жадно пил, точно в память о скотоводческой культуре людей, для которых мать-корова стала кормилицей.

Ярвенна чувствовала, что он готов рассказать то, что у него на сердце. Она подвела к великану, держа за руку, Сеславина. "Расскажи ему", — попросила она, снизу вверх глядя в темные, бычьи глаза Духа. Она видела, как глаза налились кровью.

Сеславин медленно, точно во сне, опустился на землю, прислонившись спиной к стволу дуба. Дух сел на пятки напротив него. Сеславин «говорил» с Духом.

На языке образов и ощущений Дух Земли рассказывал человеку, что произошло сотни лет назад. Он был охвачен бурей гнева, ярости и тревоги. Он помнил времена, когда у него было целое человечество, а теперь лишь маленький Стиврат играл с бабочками на полынной поляне. Дух мира Горящих Трав хотел рассказать человеку, как однажды сделал попытку защитить человечество Земли и потерпел поражение.

Образы путались и накладывались друг на друга. Сеславин видел степной пожар на тысячи верст вокруг, горящие лесные деревни, колючую проволоку на равнине. Затем перед ним раскрылся темный проход в глубину, тоннель, блестящий изнутри от какого-то застывшего вещества. Это вещество выделял паразит, прокладывая себе путь сквозь земную кору в недра. Иногда паразит останавливался, чтобы набраться сил, и расширял свое логово: подземные тоннели прерывались темными пещерами, где он, ворочаясь, размазывал по стенам свою слизь. Она затвердевала сверхпрочным термоустойчивым покрытием.

Дух создал боевое воплощение себя самого. Он объединил в одном существе все, что считал самым могучим и грозным. У него было три головы: многоголовость — знак неуязвимости, — мощные лапы с выдвигающимися убийственными когтями. В каждой пасти сверкали клыки. Это было гибкое и подвижное создание. Оно умело рыть землю, как крот, и, наконец, прорылось туда, где начинался тоннель. В конце, в пещере, ждал враг человечества: членистоногое существо, напоминающее сверчка или рака.

Здесь сгущался кромешный мрак. Духу не нужно было зрение: его воплощение было снабжено теми же приспособлениями, которые есть у летучих мышей и прочих ночных или подземных тварей. Испуская особый крик, Дух Земли улавливал его отражение от стен и от любого препятствия впереди.

Дух продвигался по тоннелям. После долгого путешествия он наконец ощутил впереди присутствие паразита.

Паразит повторял скрипящий звук, похожий на "чьщек!": он создавался трением особых жестких образований на его теле. Дух напал на это странное мерзкое существо, которое заполняло собой собственное тесное логово. Но созданный ивельтами паразит не был беззащитен. Он угрожающе приподнял клешни, все громче и чаще повторяя: "чьщек!". Из раскрытых клешней капала жидкость, разбиваясь о выстланный затвердевшей слизью пол.

Дух, избегая клешней, пытался сломать их или отсечь ударом клыков. Когтистая лапа с хрустом обрушилась на одну из них. Паразит разразился громким шипящим щебетом. Оторванная клешня отлетела.

Слизь выделялась у паразита лишь тогда, когда он передвигался под землей, создавая свои тоннели и логова. Сейчас его тело было сухим и твердым. Когти и клыки самого могущественного воплощения Духа лишь скользили по его панцирю.

Паразит медленно изогнул сокращающееся брюхо. Оно некоторое время вздрагивало; на конце открылось отверстие, из которого потекло нечто вязкое. Затем из отверстия, смазанного этой субстанцией, стремительно вылетело длинное острое жало. Оно проткнуло воплощение Духа насквозь так быстро, что успело втянуться и снова проткнуть его еще и еще, прежде чем Дух взревел, задергался и упал набок. Он продолжал дергаться и хрипеть, израненный и одновременно отравленный ядом.

Паразит перестал выщелкивать "чьщек!". Он успокоился. Едва исчезла опасность, он о ней позабыл: его инстинкты были слишком просты, чтобы он чувствовал боевую ярость или хотя бы интерес к содрогающемуся неподалеку телу. У паразита было только два предназначения: оберегать свою жизнь и питаться.