Коммутация (сборник) - Леонид Каганов

— Ты сделал все, что мог, — уверенно сказал Глеб.

— Я должен был догадаться!! Сделать поправку на прицел и вторым выстрелом…

— Ты сделал все, что мог, — повторил Глеб.

— Это уж точно… — усмехнулся Гек.

Они снова остановились на привал и в молчании посидели на раскаленном песке, морщась и стараясь не смотреть друг на друга. Затем пошли дальше.

— Так вот, — продолжил Глеб. — Море оцепили со всех сторон. Патрули, заставы, сканеры. Усиленная противоракетная защита, чтобы, значит, сверху враг не кинул. Не удивлюсь если Мертвое и снизу охраняли, чтобы американцы не доковырялись. Или кто у нас по ту сторону шарика?

— Ага, а что террорист в транзитном самолете…

— Не продумали. Сам видишь, — перебил Глеб. — Аэропорты дальних стран вообще не сканировали. А эта Эфиопия, знаешь, при всех понтах, такая пальмовая деревня, что там и слона можно на борт…

— Я не должен был промахнуться, — упрямо сказал Гек. — Я не должен был промахнуться.

— Ты себя пилить прекрати, — отозвался Глеб. — Знаешь, моя мама однажды пошла к психологу. Ну там проблемы были, когда отец ушел. В общем пошла к психологу.

— В Израиле?

— В Москве. Психолог ее выслушал и написал на бумажке несколько слов. Сказал что это мантра, которую надо повторять целые дни и тогда вернется душевное равновесие.

— Вернулось?

— Вернулось. Слушай. Мама отдала ему все деньги, положила бумажку в пустой кошелек и поехала радостная домой, повторяя мантру. А в троллейбусе кошелек вытащили.

— Она не запомнила мантру?

— Запомнила, чего тут не запомнить… Не в этом дело-то. Ты представь себе лицо карманника, который украл кошелек, открывает — а вместо денег лежит бумажка, а на бумажке написано: «ЧУВСТВО ВИНЫ — НА ХЕР!», а на обороте «ВСЁ — НА ХЕР!».

Гек усмехнулся. Глеб зевнул и замолчал. Гек поднял голову и посмотрел вдаль, прищурив глаза то ли от солнца то ли от песка. Впереди показались большие холмы. Гек подумал что если шоссе есть, оно наверняка должно проходить перед этими холмами.

— Я обещал разговаривать, — вдруг вспомнил Глеб.

— Да ладно, побереги силы, — ответил Гек тихо и без интонации.

— В могиле отдохнем, — заявил Глеб. — Пока буду болтать. Столько лет не виделись! Прикинь, прошлой весной встретил в Иерусалиме на базаре знаешь кого?

Гек промолчал.

— Не отвечай, это я риторически, — спохватился Глеб. — Короче иду я по базару, и вдруг вижу — Аркад! Аркашка Галкин! Помнишь?

Гек снова промолчал. Сил что-то говорить уже не было, а главное Гек не смог вспомнить кто такой Галкин.

— …ты не представляешь! — доносился словно издалека голос Глеба. — Важный, бородатый, в очечках золотых. С вот таким важным пузом — лысый! Аркашка — лысый, представляешь? Спорим, ты бы его не узнал! Я его тоже не узнал. Потом смотрю — а у него майка такая смешная, с лямками. Смотрю на плече — шрам. Помнишь как он на втором курсе попал в аварию, месяц провалялся в реанимации, чуть не взял академку? Только по шраму и узнал!

Теперь Гек явственно увидел шоссе впереди. По нему уже проехало две машины и один автобус. Гек подумал что в машинах и в автобусе наверняка есть кондиционер. В голове ухало в такт шагам, а в ушах раздавался звон, будто в голову попали два китайских медных шара с колокольчиками внутри, какие крутят в пальцах для медитации.

Гек закрыл глаза. Так было идти ничуть не тяжелее, но гораздо уютнее. Интересно, — медленно подумал Гек, — вот узнать бы сейчас чем все кончится? И что вообще нас ждет в будущем? Вот мы ждали когда наступит 21 век, строили планы, а ничего не изменилось. Где он, 21 век? Где покорение космоса, где средство от рака, где автомашины на гравитационной подушке, где всеобщее изобилие или хотя бы вторжение пришельцев? Ничего не произошло. А потом вдруг — раз! Какая-нибудь коммутация — и вся жизнь на планете перевернется. Или не перевернется? Или переварит планета историю с мертвым морем без остатка? А что, и похуже бывало, например ледниковый период.

— …рассказывал еще что Кучков ушел в бизнес и ни с кем из наших не общается, зазнался. Обменялись с ним емайлами. У тебя-то в Москве есть интернет? Я не знаю как в России с интернетом, на всякий случай запомни мой емайл, очень просто. Альтшифт. В одно слово. Альтшифт, штрудель… Стоп. Это у нас штрудель, у вас называется собака. Короче загогулина… — Глеб прервал трескотню, измучено вздохнул и сказал. — Кстати могу тебя обрадовать, мы все-таки в Израиле. Видишь столбики на обочине шоссе? Израиль. Стопроцентно. А теперь я, с твоего позволения, помолчу. Развлекал тебя сколько мог, но сил больше нет.

Глеб замолчал, и вскоре Гек почувствовал как тело Глеба обмякло — он потерял сознание. Тишина вокруг начинала давить.

— Ледник пережили, — начал Гек вслух и не узнал своего севшего голоса. — И коммутацию переживем. Сэкономим на утеплителях и батареях. Разбогатеем на прохладительных напитках и холодильниках. Расплетем мир по ниточкам, наплетем фенечек. Кажется так сказала Нюка, когда я ей дозвонился перед вылетом из Аддис-Абебы? Нет, не фенечек, коммутушек. Пока-пока, — сказала. — Возвращайся быстрее, — сказала. — Расплетем мир по ниточкам, наплетем коммутушек.

Вдалеке раздался шум проносящейся автомашины. Внутри закрытых век мелькали яркие солнечные пятна. Гек начал вглядываться в них, вглядываться. Увидел желтый прямоугольник и понял что это дверь в кабинете Гриценко. Но с такого ракурса, как если бы Гек сидел за его столом в кресле. Гек оглядел себя — на нем был мундир с генеральскими погонами. Гек посмотрел на стол. Посередине стоял незнакомый селектор с планшетом, расчерченным квадратами. Гек ткнул пальцем в самый дальний квадрат и вдруг с потолка заиграла музыка. Гек посмотрел на свою руку. Это была несомненно его рука, Гека. Но в то же время рука немолодого человека. Заметно сморщенная кожа, синие выпуклые вены. Сколько же мне лет? Пятьдесят? Какой сейчас год? С потолка раздался томный женский голос: «Информационная служба столицы! Вы находитесь в разделе свежих новостей за 11 мая. В Москве 14 часов 8 минут, температура воздуха 29 градусов. В Нью-Йорке 31 градус, на островах Океании и Новоиордании 24 градуса. В Берлине 28, в Лондоне 17, в регионе коммутации 134 градуса. Международные новости. Президент США Генрих Цыбуля резко осудил Багдад за прошлогодние подземные испытания ядерных макрозарядов на территории Ирака в Неваде. Президент подтвердил свое решение вновь поставить перед американским Конгрессом вопрос об отстранении Федеративного Короля штата Арабико Саддама Наеглы от занимаемой должности и введения военного положения на территории всех стран штата. В случае, если Конгресс в третий раз отклонит мое предложение, — подчеркнул Генрих Цыбуля, — я буду вынужден отдать приказ о миротворческой зачистке штата Арабико вплоть до бомбежки основных столиц Невады и конвойно-транспортной репатриации населения Ирака в регион коммутации. Новости религии. Сегодня в Пхеньяне прошли траурные демонстрации Вселенской Церкви экологического равновесия Великомученика Единого, посвященные 23 годовщине со дня коммутации Мертвого моря. Вице-мать Церкви Анна-Марианна Цай дала в Париже интервью журналистам, в котором, наряду с традиционным изложением политической программы Церкви, сообщила о начале выпуска в сетевое подпространство 365-серийного мультипликационного сериала «Житие пресвятого Великомученика Единого туриста Семецкого, вод покинуть не успевшего, экологические грехи человечества искупившего», где рассказывается о судьбе единственного человека, погибшего в результате коммутации моря. Новости России. Продолжаются беспорядки на израильско-китайской границе. Парламент Израильской автономии отказывается дать официальный комментарий по поводу вооруженного вторжения на территорию Китайской федерации и захвата южного побережья реки Муданьцзянь в минувшую пятницу. Китайская сторона направила в Москву ноту озабоченности. Президент России Тарас Владимирович Путин вылетел для переговоров в Биробиджан».

Гек споткнулся и упал лицом в песок. Глеб скатился с его спины. Прямо перед ними расстилалась черная лента шоссе, по ней издалека приближался автобус.

— Ну вот видишь! — радостно закричал Глеб, оглядывая шоссе из одного конца в другой. — Жизнь продолжается!

Март — июнь 2001 г. Москва

ОБИТАЕМАЯ ТЬМА

Где-то в глубинах письменных столов, в компьютерных архивах, просто в уголке сознания у каждого писателя, наверное, спят вещи, которые не будут изданы. Потому что писались они для себя, как дань уважения авторам, любимым с детства.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

РОБИНЗОН

Данька приоткрыл потаенную дверь, высунулся и опасливо поглядел в небо. Небо здесь было низкое и какое-то твердое, без этой легкомысленной прозрачности, намекающей на множественность обитаемых миров, — настоящая библейская твердь, гладкая и непроницаемая. Дверь была расположена в толще горы с пологими склонами; стояла тьма и где-то рядом текла река, большая и спокойная. Было ясно — этот мир всегда покрыт тьмой. Как в нем живут люди, и живут ли вообще?