Мой ректор военной академии (СИ) - Тереза Тур

Карета остановилась. Джон выскочил, чтобы помочь выйти мне.

— Вас сопроводить, миледи? — спросил он.

— Я думаю, это излишне. У вас же, как обычно, большое количество поручений, — рассмеялась. И вошла в салон.

— Что вам, милая? — поприветствовала меня какая-то девица, исполненная того самого снобизма прислуги, приближенной к высшему свету, который даже какому-нибудь герцогу и не снился. — Вы работу ищете?

— Мне рекомендовали обратиться к вам за платьем, — покачала я головой, но ответила вполне мирно.

— Вы уверены, что вам дали именно наш адрес?

— Какой адрес его величество написал на листочке — туда я и отправилась, — что-то наша беседа стала меня раздражать.

— У вас тонкий юмор, — величественно покачала головой девица. — Но вы, наверное, все же ошиблись.

— Меня зовут миледи Вероника, я — невеста милорда Верда. Пригласите хозяйку, — холодно отозвалась я.

Девица осеклась — и отправилась выполнять приказ.

— Невеста милорда Верда? — издевательски протянул знакомый голос.

Вот только общения с графиней Олмри мне для полного счастья и не хватало.

— Ваше сиятельство, — чуть склонилась я.

— Прислуга…

Я осмотрелась повнимательнее. И осознала, что все происходящее было представлением.

Салон был полон аристократок. Все они ждали меня. И пусть в этом мире не было принято заговаривать с людьми, которые не были тебе представлены, или выступать против решений, принятых императором, но дамы таким образом решили выразить свой протест. И заодно — свое отношение к безродной выскочке, что неожиданно для всех стала невестой сына императора, пусть даже и незаконнорожденного. Я читала в прицеле их глаз и презрение, и брезгливость, и недоумение — как же аристократа угораздило связаться с такой…персоной. Ни внешности, ни воспитания, ни молодости… Позор.

Все это они не могли сказать вслух — может, боялись навредить себе или своим семьям, может, показывали, что скандалы — ниже их достоинства. Тем более они не посмели колдовать, чтобы как-то навредить мне. Но молча, без слов, они смогли выразить все.

Через какое-то время выплыла владелица салона — изящная и величественная одновременно.

— Миледи Вероника, — поприветствовала она меня, — маркиза Вустер предупреждала о вашем визите. Чем могу помочь?

Я улыбнулась:

— Думаю, что вы помочь мне не сможете.

— Боюсь, вы правильно меня поняли, — склонила она голову.

— Скорее всего, вы просто-напросто не хотите лишиться клиентуры, — и я обвела взглядом дам.

Вот интересно, как они будут мне кланяться во дворце, буквально через день.

И я направилась к дверям.

— Постойте, — обратилась к моей спине хозяйка салона. — И в каком платье вы собираетесь выходить замуж?

— Какая, собственно, разница, — улыбнулась я ей, разворачиваясь. — Главное, чтобы настроение было хорошее.

— Ну, да… В вашем возрасте все равно, — хозяйка изо всех сил старалась сделать приятное постоянным клиенткам.

Я рассмеялась — и удалилась.

Охранники, настроившись меня ожидать долго, встретили меня удивленными взглядами.

— Скажите, а можно предупредить господина Арчера, что мы встретимся с ним в другом месте?

— Да, миледи, — ответил один из них.

— И спросите у него, где мы в прошлый раз одежду покупали. Если можно, отвезите меня туда.

Еще через двадцать минут я была в том милом магазинчике, где покупала себе вещи.

— Миледи Вероника! — радостно поприветствовала меня хозяйка.

— Здравствуйте, Мария. А я к вам, — доложилась я и без сил опустилась на стул. Не то, чтобы меня задели взгляды аристократок, но…все же заставили задуматься. Кто я? И кто Ричард Фредерик Рэ, милорд Верд, старший сын императора…

— Жаль, что Джон вас вчера не перехватил, — хозяйка подала мне чашку. — Угощайтесь. Это чай на травах. Должно помочь.

Я кивнула и с благодарностью выпила терпкий напиток.

— Я, честно говоря, подумала, что в салоне «У Нинель» вам платье лучше сделают. И такое, как вам положено. Да и вам, честно говоря, не по статусу шить у меня платья. Не экономка вы, чай… Но…смотрю на вас — и понимаю — я была не права. А вот Джон и мой муж — правы.

— В каком смысле?

— Вы знаете, Джон Адерли, камердинер его милости, и мой муж — они ведь служили вместе. Под начальством милорда Верда — понятное дело. И они, и их боевые товарищи очень переживали за милорда. За его неустроенность в личной жизни.

Я вспомнила, как нечаянно подслушала пьяные вопли военных в деревенской таверне — и усмехнулась.

— Вот… — правильно поняла меня хозяйка, — как есть переживали. А потом появились вы — и ветераны просто духом воспряли. А уж как милорд стал вокруг вас кругами ходить… Да потом, когда вы в книжный магазин отправились, а в его особняке оказались…

— Я поняла, — мне пришлось прервать разговорившуюся хозяйку магазина, потому что, казалось — еще мгновение — и она мне расскажет, каким именно действиям милорда в его особняке особенно радовались отставные военные.

— Не обижайтесь, — улыбнулась мне женщина. — Мы, правда, счастливы за вас.

— Спасибо, — искренне улыбнулась я.

— Вскоре после этого мужчины собрались у нас, чтобы отпраздновать вашу помолвку с милордом Вердом. И тогда им в голову пришла идея. Джон сказал, что вас будут представлять ко двору. А потом будет свадьба. А я — возьми и спроси — в чем миледи будет одета?

— И что же случилось дальше? — заинтересовалась я.

— Мне заказали два платья. Кричали — чтобы краше не было! И чтобы всякой высокомерной сволочи нос утереть! Простите, миледи, — густо покраснела женщина, осознав, что она только что сказала.

А меня отпустило. Уж если старые сослуживцы милорда Верда одобряют мою кандидатуру — да еще и до такой степени… Это как от самой строгой свекрови одобрение получить. Так что печалиться от того, что несколько десятков высокомерных дур выразили мне свое неодобрение?

— Давайте платья смотреть, — предложила я.

Когда продавщицы, повинуясь взмаху хозяйки, притащили два манекена с готовыми платьями на них, я встала и сказала по-русски:

— Обалдеть.

И повторила хозяйке и ее девочкам уже по-имперски:

— Это же моя мечта. С ума сойти…

Платье для представления ко двору было синим-синим. Переливающимся. Прямого кроя, строго по фигуре, только сзади расходилось складками и небольшим шлейфом. Рукава прямые, безо всяких девичьих романтичных фонариков.

Строго. Элегантно. И очень богато — лиф был заткан сложными завитками из темных сапфиров и бриллиантов. А сам материал. Он был как темное небо. Как что-то волшебное.