Когда Солнце было богом - Зенон Косидовский

В северной части Юкатана на небольшом расстоянии друг от друга находятся два других города-государства майя - Ушмаль и Майяпан. Богатством архитектурных и художественных памятников они почти не уступают Чичен-Ице. Ушмаль особенно славится великолепными зданиями, украшенными щедрым орнаментом. Это Дом Пророков, Дом Монахинь, Дом Губернатора, Дом Черепахи, Дом Старой Женщины, Дом Голубей и др. Названия этим домам дали археологи в зависимости от характерных декоративных мотивов.

Перенесемся теперь на юг, в мексиканский штат Чиапас. В конце глубокого ущелья, среди гор и девственных лесов белеет древний, священный город майя, который именуют ныне Паленке - по названию соседней индейской деревеньки. Если учесть то обстоятельство, что каменная часть города была религиозным центром, где жили только жрецы и аристократия, а все остальное население обитало в мазанках, от которых, естественно, не осталось и следа, следует предположить, что город насчитывал в период расцвета около 100 тыс. жителей. Эта громада покрытых изображениями, тщательно отесанных каменных глыб производит неизгладимое впечатление. Достаточно сказать, что там сохранилось 18 прекрасных дворцов и храмов, а также 22 других сооружения, среди которых - высокая башня для астрономических наблюдений. Все эти постройки были возведены на фундаментах в форме пирамид.

Археологи считали, что пирамиды майя, в противоположность египетским пирамидам, не являлись гробницами царей, а служили искусственными подножьями храмов и дворцов. Но в 1952 г. они изменили мнение. За четыре года до этого археолог Альден Масон заметил на полу Храма Надписей в Паленке какую-то плиту с отверстиями. Когда ее подняли, показалась узкая, забитая камнями лестница, ведущая в глубь пирамиды. Четыре года продолжалась кропотливая работа - и, наконец, археологи вошли в маленькую комнату с большим каменным саркофагом, в котором находились кости пяти молодых индейцев - двух девушек и трех юношей. Огромное количество украшений из яшмы указывало на то, что молодые люди - наверно, жертвы религиозного ритуала - происходили из аристократических родов. Через треугольный вход, закрытый многотонным монолитом, исследователи вошли в огромный зал, буквально очаровавший их своими сталактитами, свисавшими с потолка, и сталагмитами, торчавшими с пола лесом игл. В блеске карбидных ламп засверкали ослепительные искры, казалось, в зале началась дьявольская феерия.

                                                                                                                                              Храм Ягуаров. Чичен-Ица

Посредине зала стоял тяжелый каменный саркофаг с останками какого-то короля или высокого жреца. Покойник был усыпан украшениями из зеленой яшмы, а его лицо закрывала маска, отделанная мозаикой из плиток яшмы. Ткань одеяний совершенно истлела.

Саркофаг был украшен сюжетным орнаментом и иероглифами, из которых Масон сумел выделить и расшифровать дату: 21 января 603 г. Значит, в этот день состоялось погребение выдающегося мужа города Паленке, вероятно, самого могущественного властелина и жреца в истории майя.

Паленке принадлежал к городам старой империи майя. Следует отметить, что археологи делят их историю на два больших периода: на новую и старую империю. Первые майя населяли южную часть Юкатанского полуострова, современные - Гондурас, Гватемалу и мексиканские штаты Чиапас и Табаско. Это было приблизительно с 1000 г. до н. э. до VI в. н. э. На первые века нашей эры приходится вершина расцвета старой империи. Около 610 г. н. э. в государстве майя произошло нечто совершенно беспримерное в истории мира. Однажды утром население запаковало свои пожитки и навсегда покинуло города с их замечательными улицами и площадями, храмами и дворцами, чтобы в северной части Юкатана возвести совсем новые города - Чичен-Ицу, Майяпан и Ушмаль.

Каким образом удалось узнать о неожиданном и удивительно странном уходе целого народа? В какой-то степени заслуга в этом принадлежит архиепископу Диего де Ланде, жившему на Юкатане в XVI в. Подружившись с одним индейским князем, он записал его рассказы о богах, войнах и обычаях майя.

Ланда зарисовал также иероглифы, обозначающие дни и месяцы, благодаря чему гротескные барельефы на зданиях и стелах приобрели для археологов особый смысл. Некоторые сообщения Диего де Ланды казались малоправдоподобными, но все же удалось выяснить, что в прикладном искусстве майя все мотивы - будь то изображение людей или животных - непременно связывались с определенной датой. Кроме того, каждая постройка и даже каждая ее часть по сути дела являлись календарем, так как обозначали какую-то дату или астрономическое явление.

Благодаря работам современных археологов ученые довольно точно расшифровали некоторые иероглифы майя, начертанные на зданиях и стелах, но это принесло им разочарование, так как все надписи содержали одни только даты. Среди десятков тысяч надписей не удалось найти ни малейших информации о жизни и обычаях майя. Как видно, сведения такого рода майя никогда не увековечивали на камне[46].

                                                                         Абастровая скульптура из гробницы вождя. Храм надписей. Паленке

На основании этих фактов ученые пришли к выводу, что майя стали рабами своего календаря. Возможно, свои постройки они возводили не столько для того, чтобы ими пользоваться, сколько потому, что этого требовал календарь. Каждые пять, десять или двадцать лет майя строили новые каменные сооружения и снабжали их соответствующей датой. Иногда они упрощали свою задачу, обстраивая старое здание новой каменной оболочкой и помечая ее новой датой.

А теперь мы приближаемся к самой сути дела. Постройки старой империи, т. е. в городах, лежащих на юге, датированы лишь примерно до 610 г. Приблизительно с этого же года начинают возводиться сооружения в Чичен-Ице, Майяпане, Ушмале и других городах северного Юкатана. Вывод из этрго поразительного факта может быть только один: майя покинули свои поселения неожиданно и все вместе.

Как только ученые убедились в исторической достоверности этого события, отовсюду, как из рога изобилия, посыпались различные теории, пытающиеся его объяснить. Самая первая гипотеза, согласно которой майя будто бы вынуждены были бежать от завоевателей, быстро пошла в архив. Держава майя в то время достигла вершины своего военного могущества, в их соседстве никогда не было племени, настолько сильного, чтобы совершить такое нашествие, да к тому же в руинах не удалось найти никаких следов вторжения.

Более правдоподобным казалось утверждение, что майя ушли после страшного стихийного бедствия или эпидемии, но и против этой теории говорили веские аргументы. Во-первых, как только миновала опасность, население сразу же вернулось бы в свои замечательные древние города, но этого не произошло. Во-вторых, бурный рост северных городов, их культурное и политическое развитие противоречат предположению, что здесь жил народ, который только что сильно пострадал от стихийного бедствия или эпидемии.

Мысль о том, что причиной эмиграции явилось неожиданное изменение климата, также не выдерживает критики. Такое изменение обязательно наступило бы и в Чичен-Ице, городе, расположенном по прямой линии на расстоянии всего лишь 400 километров от южных городов старой империи.

И только несколько лет назад археолог Сильванус Грисвольд Морли выдвинул теорию, которая считается наиболее убедительной. Вот ее суть. 

                                                                                                             Храм I. Вид после раскопок. Тикаль. 700 г. н.э.

Хотя майя в большинстве были горожанами, они все-таки не могли существовать без земледельческого труда и его продуктов, основным из которых являлась кукуруза. Жизнь майя находилась в зависимости от урожая кукурузы.

Общественная структура майя выявляет острые классовые противоречия, которые особенно наглядно видны в застройке их городов. Дворцы аристократии и храмы из тесаного камня составляли отдельный район, своеобразную крепость, где жили богачи, опасаясь гнева трудящихся масс. Вокруг каменного города теснились нищенские мазанки городской бедноты - от них, понятно, не осталось и следа.

Доля земледельцев была необыкновенно тяжкой. Одну треть урожая они отдавали сановникам, другую - жрецам, и только последнюю треть им позволялось оставлять себе. В период между севом и сбором урожая их гнали на работы в каменоломни и на строительство.

Отсталость, спесь и отрыв аристократии от жизни народных масс привели к тому, что общество остановилось в своем развитии. Это особенно отразилось на сельском хозяйстве, где методы обработки земли были чрезвычайно примитивными. Достаточно сказать, что майя не знали даже плуга.