Особо одаренная особа - Вересень Мария

— Что происходит? Сотник, почему толпа мешает пройти?

В ответ понесся невнятный бубнеж сотника, я уже понадеялась сбежать под шумок, однако тут мне по плечу постучали свернутой нагайкой:

— Барышня, здесь конями торгуют, а не овцами.

Я закатила глаза: «Боже, он еще со мной и заигрывать пытается!» и повернулась к Прыщу. Конечно, это был он. Сынок Милослава Ясеневича за Прошедший год еще больше вытянулся, как-то неприятно заматерел, разом превратившись из некрасивого недоросля в отвратного вида мужика. Какое-то время он смотрел на меня, не узнавая, кривил губы в ухмылке и вдруг дернул лицом и, зло сощуря глаза, качнулся вперед. Не знаю, что он собирался делать, но словно створки ворот между мной и им сошлись плечи Аэрона и Велия, разом прикрыв меня от опасности.

— О! Князь! — Аэрон панибратски хлопнул Прыща по плечу, заставив пошатнуться, и тут же сграбастал его руку и жизнерадостно затряс. — А я к вашему отцу собирался вечером зайти. Так сказать, с неофициальным визитом.

— Вы, собственно, кто? — растерянно покосился на его клыки княжич.

— Полноте, — развел руками Аэрон, не замечая, как подобралась охрана, в любой момент готовая кинуться на защиту княжьего отпрыска. — Я — Аквил Аллар, лорд Урлака. Разрешите представить вам мою невесту — Верелею. Страшная забавница. И мой друг квестор Конклава магов Велий.

Лицо у квестора Конклава было такое, словно он прямо сейчас собирался заколачивать гвозди в гроб княжича. Даже изумрудный накопитель, казалось, побагровел. Прыщ попятился, бормоча, что они уже шапочно знакомы. Тем более что за нашими спинами стеной встали друзья. Один глубокомысленно сощурившийся Зоря, молчаливо скрестивший руки на груди, стоил всей своры наследничка Милослава.

— Очень приятно. — Прыщ отступил на полшага с намеком на поклон. — Я знал, госпожа Верея, что вы далеко пойдете. Хотя, право, лучше бы смотрелись в моем тереме.

Я даже зажмуриться от страха не успела, а князя мотнуло от смачного удара, люди ахнули, и, если б не Аэрон, успевший отдернуть Велия от Прыща, нас бы подняли на копья. Счастье, что вампир так не по-человечески быстро соображал. Сграбастав княжича за грудки, он звенящим от злости голосом, четко, чтобы слышали даже в дальних рядах, проговорил:

— Вы оскорбили мою невесту, князь! Я вызываю вас на поединок, завтра утром. Если вы не явитесь на ристалище, это будет оскорбление уже всему Урлаку. — С силой швырнув Прыща в объятия сотника, он круто развернулся на каблуках.

Серый и Сиятельный оттерли готового на глупости Велия от князя, показав нам глазами, что пора уносить ноги. Зоря почтительно пропустил меня вперед, не забыв смерить взглядом каждого охранника Прыща, и никто не посмел сунуться за нами. Шагов сто мы прошли молча и так решительно, что люди издалека уступали нам дорогу, пока Алия не сорвалась:

— Нет, чего мы ему голову сразу не оторвали?!

— Он — князь, — ответил Сиятельный.

— Скотина он, гад прыщавый! — Я затопала ногами, чувствуя, как слезы злости наворачиваются на глаза.

— Гад, — согласился волк, — а хуже всего — гад привилегированный.

— Сама знаю! — рявкнула я, потом посмотрела на Аэрона: — А у вас политических трений не начнется?

— Вряд ли. — Неунывающий вампир махнул рукой. — Морду я ему разобью, конечно, как следует, но в меру.

— Не пырнет он тебя? — спросила я.

Мавка и Алия тоже вопросительно уставились на Аэрона, он расхохотался:

— Он?! Да этот… Я удивлюсь, если он вообще меч удержать сумеет.

— Главное, чтоб теперь его отец за нас не взялся. Этот сумеет все, что захочет.

— Нет, — качнул головой Князь, который оставался до этого вроде как совершенно безразличным к тому, что произошло, — этот человек слишком подл, он наверняка попытается отомстить собственноручно. — Он пристально посмотрел на Велия, потом на Аэрона: — До поединка.

— Жить-то как весело, — проблеяла овечка, вертя головой. — И чего я от бабки раньше не смоталась?!

— А запечатано было, вот и не смоталась, — сказала я, чувствуя, как и саму потихоньку отпускает накатившая было волна гнева.

Не знаю, как слухи умудрились опередить нас, но в гостинице, когда мы пришли, уже все обо всем знали. Хозяин гостиницы, пряча глаза, указал нам на сложенные у крыльца вещи, бормоча извинения и оправдываясь тем, что не может идти против власти, пообещал нам только присмотреть за конями. Пришлось искать новое жилье. Почти за гроши мы нашли дом на окраине у полуслепой бабки, которая удивилась, с чего это такие важные господа на постоялый двор не едут, но от денег не отказалась. Вместо веселого гуляния по городу пришлось вечером устраивать посиделки.

— Счастливая ты, Верея, из-за тебя мужики драться будут! — завистливо проговорила Лейя.

Я даже ответить ничего не смогла, а Алия постучала ее по лбу:

— Чисто лягуха болотная! Ладно бы Велий с Аэроном дрались, полюбовались бы, а здесь только измараешься и никакого удовольствия.

Лейя надула губы и прицепилась к Сиятельному, донимая его вопросом: станет он за нее биться или нет?

— Не приставай к человеку, — посоветовала ей Алия, — а то он тебя обратно на болото вернет.

Велий сидел мрачный как туча, словно не замечая попыток растормошить его.

— Не-э, — бормотал Аэрон, рассматривая свой короткий фамильный меч, впервые за все время путешествия бережно извлеченный из сафьянового чехла, — пора мне с Вереей помолвку расторгать. А то «невеста» она моя, а морду за нее бьют какие-то посторонние мужики. Если так дальше пойдет, нас подозревать начнут леший знает в чем!

— Да ну тебя с твоими шутками, — махнул на него рукой маг, не отрывая взгляда от окна.

— Слышь, Аэрон, а что ты там плел насчет Аллара из Урлака? — спросила Алия.

Вампир вспыхнул до кончиков ушей и, стесняясь, пояснил:

— Это мое имя.

— А Аэрон?! — уставились мы на него.

— Это мое детское прозвище. Мама говорила, что я маленьким не весил ничего. Легенький был, чуть не летал, когда в воздух подбрасывали.

— На чем тебя подбрасывало? — не поняла слушающая вполуха мавка, а мы наконец засмеялись, будто камень с души свалился. К ночи Аэрон уже нас всех готов был поубивать своей фамильной железякой. Мы склоняли его новое имя и так и этак.

Все веселье наше прекратила бабка, авторитетно заявившая, что только нечисть по ночам не спит. Овечка ее уверила, что мы с нечистью ничего общего не имеем, и потребовала себе места на полатях, а волк с ухмылкой сказал, что с радостью ее подсадит, глядишь, к утру будет тушеная баранина. Мне, привыкшей по ночам шляться леший знает где, не спалось. Даже мавка, казалось бы ночная нечисть, дрыхла без задних ног, а я маялась, время от времени подтягивая ее назад на наши матрасы. Даже во сне она пыталась отползти поближе к мужикам, нюх у нее, что ли?

Поняв, что так лежать — только маяться, я натянула платье и запалила свечу, решив почитать на ночь, благо и книга, изъятая у фон Птица, у меня имелась. Вынув довольно тяжелый фолиант в черной коже, я водрузила его на стол, но, не успев открыть, услышала, как тоненько дребезжит стекло.

— Кто там? — Я сунулась со свечой к окну, сквозь мутное стекло ничего не было видно, но зато голос я узнала сразу.

— Верька, это я, Лилька! Дверь открой!

— О! Ты откуда?! — удивилась я.

— Дак услышала, что ты в город приехала, да еще начудить успела! Наших-то в Белых Столбах никого не осталось, думаю, дай зайду, побалакаем!

Я кивнула головой, хотя вряд ли она могла это видеть, и, стараясь никого не разбудить, пошла открывать двери. Оно даже и лучше, посидим на кухне, вспомним приют.

Я отодвинула щеколду и, поднимая свечу повыше, гостеприимно распахнула дверь. Раньше чем я успела что-нибудь рассмотреть, меня выдернули на улицу и стукнули по голове, да так ловко, что я тут же и свалилась кулем.

Не знаю, сколько прошло времени, но очнулась я от страшной, разламывающей голову боли, плохо мне было безмерно, вокруг стояла тьма, я попыталась подняться, но лишь застонала, услышав как сквозь вату: