Битва ставок. Великое противостояние. 1941-1945 - Анатолий Александрович Александров

- Не сумев прорваться к Курску через Обоянь, товарищ Ротмистров, Манштейн решил сместить направление главного удара восточнее, вдоль железной дороги Курск - Белгород, через Прохоровку. Именно сюда стягивается 2-й танковый корпус СС генерала Хауссера.

- Танковые соединения врага, - добавил Василевский, - имеют на вооружении тяжелые танки «Тигр» и «Пантера». От них очень пострадала в первые дни наступления гитлеровцев 1-я танковая армия генерала Катукова. Как вы, товарищ Ротмистров, намерены с ними бороться?

- Нам знакома эта техника врага, товарищ маршал, хотя воевать против нее пока что не приходилось. Ее технические данные мы получили из штаба Степного фронта. Продумали и способы борьбы с танками врага.

- Доложите о них, товарищ Ротмистров, - оживился Ватутин. - Это принципиально важно.

- «Тигры» и «Пантеры» оснащены не только сильной лобовой броней, но и мощной 88-мм пушкой с большой дальностью прямого выстрела, - доложил Ротмистров. - В этом их преимущество перед нашими танками. Поэтому на сегодня успешная борьба с ними наиболее эффективна лишь в условиях ближнего боя.

- Образно говоря, следует идти с ними в рукопашную схватку, брать их на абордаж, - заключил Ватутин.

Вечером 11 июля на КП Ротмистрова прибыл Василевский. Он сообщил командарму 5-й гвардейской танковой, что днем у него состоялся разговор с Верховным, который поручил представителю Ставки в течение всей операции находиться среди танкистов, координировать их действия с пехотой 5-й гвардейской армии.

В 6. 30 утра 12 июля над Прохоровкой уже бушевали воздушные бои. В 7. 00 грянули первые залпы артиллерии. Огневой шквал завершали грозные залпы «катюш». После них навстречу друг другу устремились две ревущие танковые лавины. Раннее солнце тоже оказалось на нашей стороне - оно слепило глаза немецким танкистам, освещало нашим черные контуры вражеских машин.

И вот «Т-34», стреляя на ходу, лобовым ударом врезались в боевые порядки дивизий СС «Адольф Гитлер» и «Мертвая голова». Гитлеровцы не ожидали встретить у Прохоровки такую массу наших танков. Управление боем у врага нарушилось. Тяжелые «Тигры» и «Пантеры» лишились в ближнем бою огневого преимущества и поражались «тридцатьчетверками» с коротких дистанций. Поле сражения заволокло дымом и пылью. Танки наскакивали друг на друга и, сцепившись насмерть, уже не могли разойтись. Потерявшие ход машины продолжали вести огонь: Танки вели борьбу с танками! Прекратила огонь артиллерия. Не бомбила поле боя авиация. Радиоэфир наполнился сложной гаммой боевых команд, отдаваемых открытым текстом: «Вперед!», «Шнеллер!», «Карпов, действуй, как я!», «Мильке, форвертс!»…

Не добившись успеха у Прохоровки, Манштейн силами 48-го танков ого корпуса обошел слева 18-й танковый корпус и врезался в передний край 33-го гвардейского стрелкового корпуса Козлова. Прорвав наши боевые порядки на участке Красный Октябрь - Кочетовка, противник продвинулся до рубежа Веселый - Полежаев.

Командарм 5-й гвардейской танковой принял оперативные меры. Он направил 24-ю гвардейскую танковую бригаду Карпова в район совхоза «Ворошилов» с задачей разгромить прорвавшегося противника. Одновременно 10-я гвардейская мехбригада Михайлова была переброшена в район Остренько го, чтобы не допустить продвижения вражеских танков в обход Прохоровки.

В 8. 30 утра 12 июля в прорыв на участке 2-й танковой армии Шмидта перешли войска Западного и Брянского фронтов. Левофланговая 11-я армия Баграмяна с рубежа Чернышено - Ульяново наносила удар в направлении Карачева. Одновременно позиции 5 3-го армейского корпуса атаковали войска Брянского фронта Попова. Началась операция «Кутузов».

В полдень 13 июля на командный пункт 5-й гвардейской танковой армии прибыл маршал Жуков. В сопровождении Ротмистрова он осмотрел «Прохоровское поле брани».

На рассвете 15 июля в контрнаступление перешли 48-я, 13-я, 70-я и 2-я танковая армии Центрального фронта Рокоссовского. Главный удар они наносили в общем направлении на Кромы. Над Орловской группировкой 2-й танковой и 9-й армий Моделя нависла реальная угроза окружения.

2

Отложив начало операции «Цитадель» с 28 апреля на неопределенный срок, Гитлер сам оказался в растерянности. Привходящих обстоятельств имелось множество, и носили они противоречивый характер.

Главком ОКХ решил созвать представительное совещание. 3 мая в нем приняли участие Кейтель, Клюге, Манштейн, Рихтгофен, Йодль, Цейтцлер, Гудериан, Ешоннек, Модель и Хойзингер, а также министр Шпеер. Гитлер предложил отнести на июнь начало операции «Цитадель», ввиду недопоставок танков «Тигр» и «Пантера. Против отсрочки начала операции выступили Цейтцлер и Ешоннек, а также командующие группами армий «Центр» и «Юг».

Фельдмаршалы Клюге и Манштейн считали необходимым в максимально сжатые сроки завершить подготовку операции с тем, чтобы не дать большевикам создать сильную оборону. Фельдмаршал Рихтгофен, генералы Гудериан и Модель, министр Шпеер утверждали, что намного выгоднее, в целях усиления ударных группировок под Орлом и Харьковом новейшими танками и «самоходками», несколько повременить с началом наступления. Последняя точка зрения и восторжествовала, так как ее разделял и Гитлер.

Никакого конкретного срока начала «Цитадели» в Мюнхене так принято и не было. Подготовка к ней продолжалась своей чередой. Генштаб ОКХ строго следил за ходом насыщения ударных группировок дополнительным вооружением и систематически докладывал фюреру о каждом следующем эшелоне поступивших в Орел или в Харьков новейших танков и самоходных установок.

Вечером 5 мая «партайгеноссе» Борман доложил фюреру последнюю сводку гестапо. Она гласила:

«Имеется две возможности применения урана.

1. Урановая машина может быть использована как двигатель, если удастся контролировать процесс деления атомных ядер в определенных пределах.

2. Может быть создана урановая бомба, если удастся подвергнуть ядра урана бомбардировке нейтронами».

Гитлер молча воспринял эту информацию. Она была ему недоступна. Другое дело танки и самолеты, даже ракеты, о которых его информировал доктор фон Браун.

Геринг все реже появлялся в Главной Ставке, и все «шишки» за провалы авиации обрушивались на голову Ешоннека. При докладе 6 мая опять «бушевал шторм». Потеря свыше двухсот самолетов на прифронтовых аэродромах за одну ночь привела Гитлера в неистовство.

- Теперь я знаю, Ешоннек, - кричал Гитлер, - кто срывает грандиозную наступательную операцию на Востоке! Еще два-три подобных удара большевиков по аэродромам в России - и немецкие войска полностью лишатся воздушного прикрытия!

- Мой фюрер, фельдмаршал фон Рихтгофен принимает экстренные меры, и такой удар русских больше не повторится! - попытался заверить Главкома ОКХ Ешоннек. - На аэродромы Карачева, Орла и Сталино выдвинуты дополнительные силы истребительной авиации.

- Я не верю, Ешоннек, вашим заверениям. Они звучали здесь уже много раз! - левая рука Гитлера судорожно затряслась на столе. Правой рукой он с силой прижал ее к туловищу. - Задача нашей авиации в России проста. Я поручил Рихтгофену разгромить воздушную мощь красных, уничтожить их артиллерию и непрерывной активностью помочь пехоте захватить Курск.

- Мой фюрер, все так и будет.