Заблудшая душа (СИ) - Айррик Люпус

— Обыкновенный дух места, подобные живут в местах концентрации стихии. В какой-то степени их тоже можно назвать элементалями, но только очень слабыми. Они некто вроде домовых энного источника.

«Ясно, но то, что я тогда договорилась с одним из них улучшило мои отношения с первоэлементами?»

— Естественно, насколько сильно — не знаю — но улучшило.

«Спасибо, что явился, больше вопросов не имею», — благосклонно кивнула я.

Фредерик ответил кивком и исчез.

Я потянулась, распрощавшись с прекрасными мечтами о бесконечном источнике силы, и поднялась. Меня заметно качнуло, но я вовремя опёрлась на посох. Немного постояв, я, вихляющей походкой, направилась к Еве и Элиоту, которые только что закончили делать ужин (солнце уже касалось линии горизонта). Мерлин, уловив запах еды, с грацией беременной змеи грохнулся с ветки на землю и поплёлся вслед за мной.

Подойдя ближе, я шмякнулась на одно из бревен, заботливо пододвинутых к костру. Кот лёг мне на колени, он вообще теперь часто лежал на мне, видите ли, на неживых объектах ему было холодно, а на мне тепло. И его нисколько не смущало, что теперь вся моя одежда была в шерсти. Был бы не мой — давно бы придушила.

Через пару минут подтянулись и остальные, все были жутко уставшими, голодными и не собирались пропускать… первый приём пищи за день. Похоже, хроническое недоедание станет нашим верным спутником.

— Сегодня шикуем, — объявил очень довольный собой Элиот. — Еды, конечно, у нас не завались, но первый день нашего совместного путешествия можно и отпраздновать. Поэтому сегодня у нас овсяная каша с вяленым мясом, а потом отвар из трав. Хлеба нет, но тут уж ничего не поделаешь, поэтому ешьте так.

Кашу смели за считаные минуты, шесть голодных ртов и одна безразмерная кошачья пасть не оставили ей и шанса. Мерлин буквально впивался в мою ложку зубами, и не отпускал, пока я не отдавала ему всю кашу с неё. В итоге, к своему рту я подносила только каждую вторую ложку.

Когда на дне котелка можно было увидеть своё отражение, все огорчённо вздохнули и стали с чуть меньшим энтузиазмом осматривать своеобразный чай.

— Надеюсь, мы не отравимся, — без особой надежды в голосе сказал Эдрик, с подозрением нюхая отвар в котелке.

— Да не парься, я сам травы отбирал, — бахвалисто приосанился ведун и первым зачерпнул своё творение.

— Это-то меня и пугает, — вздохнул ученик гнома, но всё равно также опустил свою посудину в котелок.

Солнце окончательно зашло за горизонт и начало быстро темнеть. Задул прохладный ветерок, и все передислоцировались поближе к костру.

— Какие-то вы не весёлые, — жизнерадостно заявил Элиот, протягивая ноги к огню. — Красота ведь, насекомые стрекочут, деревья шелестят, травами пахнет. А главное — полная свобода.

Он блаженно потянулся и с улыбкой посмотрел на взошедшую луну.

— Кому как, — немного погодя мечтательно протянул Эдрик. — Я бы сейчас с удовольствием сидел в кабаке и предавался решению Вселенских проблем…

— Бухал, короче, — ухмыльнувшись, вставил своё слово ведун.

Эдрик пожал плечами с видом заправского мастера по решению Вселенских проблем.

Тихо потрескивал костёр.

— Меня как-то не спросили, хочу ли я этой свободы, — неожиданно процедила Ева, тихо и со злобой. — Просто поднесли на блюде и сказали, что я свободна, как ветер в поле. Вот только чёрт знает, что теперь с этим делать.

Варф кивал в такт её словам. Марви и я промолчали. Она по понятным причинам, а мне просто было нечего сказать — сколько себя помнила, я всегда была ещё свободнее ветра в поле, а про волнение за то, что оставила за спиной я вообще молчу. С какой-то стороны, отсутствие памяти — это даже плюс.

— Слушай, хороший отвар, — уважительно сказала я Элиоту, прервав угнетающее молчание. — Не поделишься рецептом?

— Да там ничего сложного, — залыбился ведун, польщённый похвалой. — В поле растут такие цветочки зелёные, их называют тинар-тун, очень полезная штука, жаль, что распускаются только в начале осени. А в остальном немного чабреца и кора берёзы. Обычно его ещё солят, но мне и так нравится.

— Яра, нам срочно нужно набрать этого тинар-туна, — с серьёзной мордой заявил Мерлин, облизывая усы — ему я тоже дала попробовать. — Начальник, как его ещё можно использовать?

— Да хоть мясо в нём маринуй, применений тьма, годится буквально для всего.

— Странный у тебя кот, Ярина, — неожиданно сказал Эдрик. — Сначала кашу ел вместе со всеми, потом это пил, а теперь обсуждает гастрономические изыски. Да и говорит, в конце концов.

— Ты не поверишь, но я ему говорю то же самое, — всплеснула я руками, чуть не пролив отвар из пиалы. — Вообще обнаглел. Сколько я его помню, он до сих пор не поймал ни одной мыши, а ест за двоих.

— Должен же кто-то думать вместо тебя, а на пустой желудок много не надумаешь. А мышей я отпускал — собираюсь приручить их и устроить самую лучшую шпионскую сеть. Они обогатят меня, у меня будут горы золота и лучшие танцовщицы, — с придыханием заявил фамильяр, мечтательно закатив глаза.

— Пригласишь меня как-нибудь потом? — с хитрым прищуром спросил Элиот. — По старой дружбе на танцовщиц посмотреть?

Ответить кот не успел. Откуда-то из леса раздался жуткий, подвывающий, хриплый вопль.

— Упырь плачет, — сказала Ева, не отрываясь от созерцания огня. — К дождю, наверно… Или не к дождю.

Она залпом допила свой отвар и уверенно достала арф-гитару из чехла.

— Знаете, какое-то настроение лирическое, — задумчиво сказала девушка, настраивая звучание струн. — Я тут одну эльфийскую песню вспомнила, нам отец её в детстве пел.

Немного смутившись, она начала играть и неуверенно запевать.

— О! Знаю её! — тут же встрепенулся Элиот и к тихому голосу Евы прибавился не такой мелодичный, но зато задорный подпев ведуна.

Язык был очень красив, даже в исполнении Элиота. Наверно, сами эльфы поют ещё лучше.

Даже когда Ева прекратила играть, а ученик ведьмы, лыбясь, уставился на звёзды, мы ещё молчали несколько минут, думая каждый о своём.

— Не знал, что ты умеешь так красиво играть, да и поёшь сносно, — протянул ведун. — Ты, случайно, не знаешь смысла этих слов? А то я в эльфийском слаб…

— Нет, — мотнула головой Ева. — Но отец говорил, что она досталась эльфам ещё от ельвов и рассказывает об утерянном Творце, который спит непробудным сном, а когда он проснётся, на мир упадёт благодать.

Все ещё немного помолчали, вслушиваясь в треск костра и стоны упыря, которые кто-то без малейшего проблеска слуха назвал плачем.

— Ну, ладно, — сказала я, одновременно вставая, зевая, потягиваясь и закидывая Мерлина на плечо. —