Забрать ее душу (ЛП) - Харли Лару
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Было что-то такое болезненно возбуждающее в безрассудной смелости этой крошечной женщины.
Она пошла вперед, я последовал за ней, нажав на еще одну металлическую пластину на внутренней стене, чтобы закрыть книжную полку за нами. Мы спустились на два лестничных пролета, и над головой зажглось еще больше огней.
— Вау.
Глаза Рэй расширились, когда она огляделась по сторонам.
— Это похоже на штаб-квартиру суперзлодея.
— Возможно так и есть.
У меня по спине поползли мурашки от неприятного ощущения, что я нахожусь здесь. Выкрашенные в черный цвет бетонные стены и деревянные полы не могли скрыть вызывающую клаустрофобию давящую тяжесть этого места. Демонам не полагалось находиться под землей, но именно там Хэдли всегда держали меня.
— Это его дьявольский стол для совещаний? — сказала Рэй, улыбаясь собственной шутке, обходя длинный блестящий деревянный стол, установленный в центре комнаты, вдоль которого выстроились стулья. Она достала из кармана свой телефон и, бродя по комнате, подняла его, чтобы снимать. Я не очень верил в человеческие системы правосудия, но если Хэдли хотели, чтобы моя девочка исчезла, им будет труднее, чем больше записей о ее местонахождении сохранится. Заснять ее исследование здесь, вероятно, было хорошей идеей.
— Иногда я слышал, как они разговаривают. — сказал я. — Его ближайшие члены Либири встречались с ним здесь.
— А что за всеми этими дверями?
Она оглядела комнату вдоль и поперек, на толстые металлические двери, снабженные клавиатурами.
— Как мы можем попасть внутрь?
— На электрические замки достаточно легко воздействовать, — сказал я. — Выбирай. Я не знаю, что находится за каждой из этих дверей, кроме той, что в конце.
Она посмотрела в дальний конец комнаты и увидела там неприметную металлическую дверь. Когда я был под командованием Кента, входить в эту комнату и выходить из нее можно было только с его разрешения. Сейчас? Я был далек от желания снова зайти туда.
— Что там внутри? — спросила Рэй, и я вздохнул, распространяя свою энергию по комнате, чтобы воздействовать на электричество в дверном замке и открыть его.
— Посмотри сама.
Скрип дверных петель был знакомым. Я мог бы поклясться, что это была единственная дверь во всем доме, которой Кент скрипел. А запах внутри — застоявшийся, сырой, пыльный, плесневый. Я отвернулся от открытой двери, просто чтобы не видеть знакомого мерцания бледной флуоресцентной лампы.
Я разбивал эту лампочку каждый день, пока Кент не понял, что я делаю. Тогда он в ответ сломал мне пальцы.
Я не хотел здесь находиться. Я не хотел вдыхать запах холодного влажного бетона, металлического железа. Я не хотел слышать гул системы фильтрации воздуха через вентиляционные отверстия. Стены были из цельного бетона, за исключением вентиляционных отверстий, через которые поступал холодный, стерильный воздух. Воздух, который ничем не пах, воздух, который был таким же гнетущим и удушливым, как и стены.
— Там пусто, — сказала она. — Это просто пустая бетонная комната. Здесь холодно.
— Посмотри вниз.
Полагаю, что она посмотрела, судя по ее резкому вдоху. Я отвлекся, отпирая другие двери, пока она не позвала с дрожью в голосе:
— Леон, он… он держал тебя здесь?
Я не ответил. Ей нужно было оружие помимо меня, так что я, черт возьми, найду его для нее. Я рывком распахнул первую дверь, как только ее замок был отключен, только для того, чтобы обнаружить внутри простой кабинет: письменный стол, книжную полку, стул. Бесполезно. Я повернулся к следующей двери…
И обнаружил, что она стоит там, преграждая мне путь.
— Леон.
В ее голосе звучала обида. Боль. Я ненавидел это. Я не хотел, чтобы она говорила таким образом.
— Кент держал тебя в той комнате? Это связующий круг на полу, не так ли?
— Значит, с помощью Google реально можно научиться магии, — пробормотал я. Это прозвучало подло, возможно, так оно и было. Мне было наплевать, как я говорю, пока это не коснулось её, пока я не увидел эмоции в этих больших карих глазах за стеклами очков. Я попытался обойти ее, но она снова встала передо мной.
— Да, меня держали там, — сказал я резче, чем намеревался, но резкость была лучшим вариантом боли — страха.
— Время от времени в течение ста лет или около того. Это был подвал старого дома, до того как Кент перестроил его, установив там свой причудливый блок из стекла и бетона. Раньше я наблюдал, как корни прорастают сквозь земляные стены, пока Кент не залил еще больше бетона и не запечатал дверь, и не осталось ни света, ни тепла, ничего.
Я посмотрел поверх ее головы, обратно в ту комнату. Я проводил там часы, дни, недели, когда разным поколениям Хэдли я был не нужен. Просто инструмент, спрятанный в темноте, прежде чем они снова придумают для меня задание. Застрял в этой проклятой крошечной комнате, в этом проклятом крошечном кругу, пялясь на стены, пока мой разум не онемел.
Мне стало плохо. Это заставило меня захотеть…
Ее руки обнимали меня. Она крепко обхватила ими меня за талию, прижав голову к моей груди. Она шмыгнула носом и сжала его чуть крепче.
— Прости, — прошептала она. — Мне так жаль.
Моим первым инстинктом было отстраниться. Я не нуждался в утешении, мне не нужны были ее извинения, мне не нужна была её жалость. Я ненавидел жалость. И ее извинения были пустыми, потому что это не она заперла меня здесь. На протяжении веков люди заключали в тюрьму мой вид, когда могли, и убегали от нас, когда не могли. В ответ мы искушали их, охотились на них, использовали их. Люди были эгоистичными и непостоянными, недолговечными оппортунистами. Им нельзя было доверять, они годились только для удовольствия.
Но ее руки все еще были крепки и дрожали вокруг меня, когда она снова всхлипнула. Какого черта это причинило ей боль? Почему ей было наплевать на то, что со мной случилось?
Обнять ее в ответ было… странно. Теплее, чем следовало бы. Мягче. Чем дольше она держала меня, тем больше я понимал, что на самом деле не хочу, чтобы она отпускала меня. Мои высшие инстинкты все еще боролись, подталкивали, вызывая каждый тревожный звоночек, чтобы сказать мне, что позволять себе задерживаться в этот момент было слабо и бесполезно.
Но этот гнев, эта ярость, которые поддерживали меня, были не для нее. Ничто из этого не предназначалось для нее. Я возвел свои стены, чтобы защитить себя, а
