Называй меня Богом (СИ) - Анастасия Руссет

Не расслабляться же ему, в самом деле? Он не сможет от меня избавиться теперь. Ведь я хочу его, а я - дочь своего отца, и получаю то, что хочу.

Так тихо и сладко звучал его хриплый голос, когда он, словно из самого сердца, просил у меня остаться с ним.

И его слова являлись настолько собственническим порывом, что я возжелала его с еще большей силой. С такой же собственнической.

Я лишь взглянула на него и выдохнула прямо в губы одно слово: да. И дальше был томящий поцелуй, яростный и глубокий.

Его язык проникал так, как совсем недавно его член проникал в мое лоно. И мне казалось, что я вновь испытываю всю наполненность им, не ощущаю себя пустой... одинокой.

Я была желанной, и не было никаких противоречий. Я хотела быть его трофеем в победе. Принадлежать и быть игрушкой, быть его женщиной.

Ведь он открыл во мне эту женщину. Неистовую с ним, горящую только с ним.

Хотя ума не приложу, чем он заслужил - или провинился? – что судьба ниспослала именно меня. Но заслужил навеки. А я?

Тогда я была целой. Прежде мне не хватало кусочков-пазлов для ясности картины, чтобы собрать мои желания и цели. Он не только подобрал в пустоты нужные фрагменты, но раскрасил картину ярчайшими красками, своими, он дополнил меня и напитал.

И сейчас мне хочется смотреть на него долго, изучать каждый рельеф тела, рассказывать все самое важное, и болтать лишнее.

Но я упорно прячу взгляд, скрывая глупые мысли.

Чувствую, что для него все так же особенно, но так боюсь ошибиться.

И лишь впитываю его близость, становясь безумной от необходимости в нем.

Эйдан обнажил меня настолько, что я не могу снова выстроить стену самовлюбленной гордости, с ним я стала уязвимой. Именно в этот момент стала.

И, ни мой отец, ни Зариланна не гордились бы мной сейчас. Ибо я слабая, и смертельно боюсь конца нашего единства.

Я бы согласилась быть безвольной для него, но в то же время мне хочется, чтобы я была нужна Эйду со всеми своими недостатками.

- Ты настолько красноречиво молчишь... - наконец молвит он, нарушая тишину.

- Что тишина давит? - шепчу в продолжение.

- Иногда в тишине и покой, и таинство. Но бывает, когда тишина - враг. Ты что-то надумала себе.

- Ты же Бог, - отмахиваюсь, - вот и узнай сам.

- Посмотри на меня, Кара, - приказ или просьба?

Я могла бы поступить, как трусиха. Но я запрещаю себе быть ею. И, хотя рядом с ним это практически невозможно, первую битву я выигрываю - смотрю на него.

Глаза горят, и в них столько чувств, что я вздрагиваю, когда его рука ложится мне на затылок. Он лишь слегка придвигается и припадает к губам в легком, успокаивающем поцелуе.

Когда касание губ прерывается, потоки электрических рисунков прекращаются, он вновь устремляет свой взгляд на меня.

- Все изменилось с нашей встречи.

- Что именно?

- Все.

Я медленно отстраняюсь, выравниваясь в сидячем положении, замечая, как нехотя он отпускает, но не прекращает касаться спины.

- Что могло измениться для тебя, Старшего Бога?

- Все, - повторяет он.

- Я уже ненавижу это слово.

- Ты ведь понимаешь, - Эйд притягивает меня за руку, обратно, в свои объятья, и по ней росписью разрастаются вязи татуировок, - эти символы соединяют нас. Это Судьба.

Оказываю сопротивление его напору, стремясь вырваться. И почему я вдруг стала такой? Он разрушил наш покой.

- Судьба. Это слово тоже ненавижу. Судьба как обязанность, не желание...

Уступает, как мне кажется, потому что моя рука вдруг становится свободной, но в следующий миг я уже прижата спиной к матрасу его могучим телом. Он возвышается такой сильный и грозный.

- Сколько ненависти. А как же другие чувства? Любовь?

Мой настрой опять сменяется, решительность пропадает, оставив место лишь любопытству.

Может быть, это все из-за обретенной божественности? Мое настроение меняется так резко и так часто.

Его следующие слова становятся для меня глотком живительной влаги... Или огня...

- Я так тебя желаю, жажду, что мне больно от этого. Все что нужно для твоего счастья - требуй. Ты для меня теперь важнее всего.

В следующее мгновение слезы вырываются из глаз. Реву, как маленькая девочка. Жутко стыдно и обидно за такое поведение, хотя плачу-то я от счастья.

Он улыбается, иссушая мои слезы легкими поцелуями.

- Не плачь, - шепчет.

- Мой, только мой - лишь радостно всхлипываю, обнимая его за шею и вдыхая любимый запах.

Я, скрывая от всех светлых чувств, что омоют,

Раскрываюсь тебе и горю пред тобою.

Ты забудешь других. В этот миг я решила.

Страстью бешеной вспыхнет воздух мой