Полное собрание сочинений Св. Иоанна Златоуста в двенадцати томах. Том первый, книга первая.С предисловием А. П. Лопухина. - Иоанн Св.

5. Но как мудро, или вернее, как безумно суждение тех, которые, не желая делать ничего добраго, придумывают и говорят все, чтобы вину собственных грехов сложить на Бога! Если бы, говорят они, Бог не попустил, то диавол и не приступил бы, и не прельстил сразу. Но тогда Адам и не узнал бы, какое имел он благо, и никогда не смирил бы своей гордости. Кто так высоко думал о себе, что надеялся быть богом, на что не дерзнул бы, если бы не был вразумлен? Предположим, что диавол не внушил бы ничего Еве и ни слова не сказал бы ей о древе: неужели в таком случае прародители не пали бы никогда? Нельзя этого сказать. Кто так легко послушался жены, тот и без диавола, сам по себе, скоро впал бы в грех, за что подвергся бы еще большему наказанию. Притом и в настоящем событии не одно обольщение диавола было причиною всего зла, но жена увлеклась и собственною похотию и пала. На это указало и Писание, сказав: и виде жена, яко добро древо в снедь, и яко угодно очима видети, и красно есть еже разумети: и вземши от плода его, яде (Быт. III, 6). Говорю это теперь не с тем, чтобы освободить диавола от обвинений в коварстве, но чтобы показать что, если бы первые люди не пали добровольно, то никто не заставил бы их пасть. Кто так легко принял обольщение от другого, тот и прежде обольщения был безпечен и невнимателен; и диавол не имел бы такого успеха, если бы вступил в разговор с душею бодрствующею и внимательною. Но есть люди, которые, когда их опровергнут с этой стороны, оставив диавола, обращаются к заповеди и, не касаясь согрешившаго человека, обвиняют Бога и говорят: для чего Он дал людям заповедь, когда знал, что они согрешат? И это - слова диавола и измышления ума нечестиваго. Бог, дав заповедь, показал большее попечение (о людях), нежели когда бы Он не дал ея; это видно из следующаго. Положим, что Адам, котораго воля была так безпечна, как показали последствия, не получил бы никакой заповеди, и продолжал наслаждаться блаженством: к худшему, или к лучшему повела бы его безпечность и изнеженность от этих наслаждений? Для всякаго очевидно, что он, ничем неозабоченный, дошел бы до крайней степени зла. Если он, еще неуверенный в безсмертии, только с сомнительною надеждою на него, дошел до такой гордости и безумия, что надеялся сделаться богом, хотя и видел, что обещавший ему это ни в каком отношении не заслуживает доверия, то до какого безумия не дошел бы он, если бы несомненно обладал безсмертием? Какого бы не сделал греха? Стал ли бы когда-нибудь повиноваться Богу? Обвиняя Бога, ты поступаешь так, как те, которые стали бы винить запрещающаго блудодеяние за то, что слышавшие это запрещение станут блудодействовать. Не крайне ли безумны такия слова? Если бы к человеку, не получившему заповеди, диавол приступил с советом отступить от Бога, то легко склонил бы его в этом; потому что кто по получении заповеди презрел Давшаго ее, тот, если вовсе ничего не слыхал от Него, скоро позабыл бы даже то, что он находится под властию Господа. Поэтому Бог Своею заповедию заранее научил его, что он имеет Господа, Которому во всем должен повиноваться. Но, скажут, какая польза произошла от этого? Если бы даже никакой пользы не было, и это следовало бы ставить в вину не Богу, преподавшему наставление, а человеку, который не внял этому прекрасному внушению. Между тем дарование заповеди не осталось безполезным и после ея нарушения: и то, что первые люди скрылись, и исповедали грех, и старались сложить вину преступления муж на жену, а жена на змия, - все это показывает, что они убоялись, вострепетали и признали над собою власть Божию. А как полезно было от сатанинской надежды быть богами перейти к такому страху, это понятно для всякаго. Тот кто мечтал о равенстве с Богом, так смирил и уничижил себя, что боится наказания и мучения и признается в грехе своем! Не безсознательно грешить, а скоро замечать и сознавать грех свой есть дело весьма важное, - начало и путь, ведущий к исправлению и перемене к лучшему. Итак всю благость Господа к нам ни познать, ни изъяснить невозможно; я же скажу главное из того, что мы знаем. После такого преслушания, после столь многих грехов, когда сила греха овладела всею вселенною, когда роду человеческому надлежало потерпеть самое жестокое наказание, совершенно погибнуть и самому имени его изгладиться, тогда Бог и оказал нам величайшее благодеяние, Он предал на смерть Единороднаго Своего за врагов, отступивших, отвратившихся и ненавидевших Его, и чрез Него примирил нас с Собою, и обещал даровать нам царство небесное, жизнь вечную и безчисленныя блага, ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша (1 Кор. II, 9). Что может сравниться с этою попечительностию, человеколюбием, благостию? Посему и сам Он говорит: якоже отстоит небо от земли, тако отстоит путь Мой от путей ваших, и помышления ваши от мысли Моея (Иса. LV, 9). И кротчайший Давид, разсуждая о человеколюбии Его, говорит: по высоте небесней от земли утвердил есть Господь милость свою на боящихся Его: елико отстоят востоцы от запад, удалил есть от нас беззакония наша. Якоже щедрит отец сыны, ущедри Господь боящихся Его (Псал. CII, 11-13), и даже еще более, чем отец, но мы не знаем другого лучшаго примера высочайшей любви. Выше этого пример представил Исаия, указав на мать, которая гораздо больше отца бывает привязана к детям. Он говорит так: еда забудет жена отроча свое, еже не помиловати изчадия чрева своего? Аще же и забудет сих жена, но Аз не забуду тебе, глаголет Господь (Ис. XLIX, 15), показывая этим, что милосердие Божие выше естественной привязанности. Так говорили пророки; а Христос, беседуя с Иудеями, сказал: аще убо вы, лукави суще, умеете даяния блага даяти чадом вашим: колми паче Отец ваш небесный даст блага просящым у Него (Матф. VII, 11), выражая этими словами не что иное, как то, что насколько отличается добро от зла, настолько Божия попечительность отличается от родительской. Но не останавливайся на этом, а проникай умом еще далее. Это сказано применительно к твоему пониманию; между тем, у Кого премудрость и благость безпредельны, у Того и человеколюбие таково же. Если же мы не замечаем Его человеколюбия в каждом событии, то и это знак его безпредельности. Бог ежедневно устрояет для нашего спасения много такого, что известно Ему одному. Он благодетельствует роду нашему по благости Своей, не нуждаясь ни в прославлении от нас, ни в каком-нибудь другом возмездии, и посему очень многое оставляет сокрытым от нас; а если иногда и открывает, то и это делает для нас, чтобы мы, проникнувшись чувством благодарности, сподобились еще большей помощи Его. Будем же благодарить Его не только за то, что знаем, но и за то, чего не знаем; потому что Он благодетельствует нам, не только когда мы желаем того, но и когда не желаем. Зная это, и Павел внушал благодарить всегда и за все (Ефес. V, 20). А, что Бог печется не только о всех вообще, но и о каждом в отдельности, это можно слышать от Него самого, когда Он говорит так: несть воля пред Отцем вашим небесным, да погибнет един от малых сих (Матф. XVIII, 14), разумея верующих в Него. Он желает, чтобы и неверующие в Него все спаслись, исправившись и уверовавши в Него, как и Павел говорит: иже всем человеком хощет спастися, и в разум истины приити (1 Тим. II, 4); и сам Он говорил иудеям: не приидох призвати праведники, но грешники на покаяние (Матф. IX, 13); и еще: милости хощу, а не жертвы (Матф. IX, 13; Ос. VI, 6). Даже, когда люди и при такой попечительности о них не захотят исправиться и познать истину, и тогда Он не оставляет их; но так как они добровольно сами лишают себя небесной жизни, то Он доставляет им, по крайней мере, все необходимое для настоящей жизни, повелевает солнцу сиять на злых и добрых, посылает дождь на праведных и неправедных, и подает все прочее для продолжения настоящей жизни (Матф. V, 45). Если же Он так промышляет о врагах Своих, то оставит ли когда без попечения верующих в Него и угождающих Ему по силам своим? Нет, нет; об них Он более всех печется: и власи главы вашея, говорит Он, вси изочтени суть (Лук. XII, 7).

6. Итак, когда подумаешь, что ты для Христа оставил отца, дом, друзей, родных, несчетное богатство и великую славу, и терпишь теперь такую скорбь, то не падай духом; от чего рождается недоумение, тем самым и разрешится наше недоумение. Как? Бога не может солгать; а Он тем, кто оставит все это, обещал вечную жизнь. Ты презрел и оставил все: что же тебе препятствует надеяться на это обещание? Постигшее тебя теперь искушение? Но что оно по отношению к обещанию? Бог обещал нам вечную жизнь не здесь; а если бы даже и здесь надлежало исполниться этому обещанию, и тогда не следовало бы скорбеть; потому что человеку благочестивому и верующему надобно так крепко полагаться на обетования Божии, чтобы, видя и противоположныя им события, не смущаться и не отчаиваться в их исполнении. Смотри, какое обетование получил верный Авраам, и что повелевалось ему делать? Обетование состояло в том, что потомки его от Исаака наполнят всю вселенную; а повеление требовало, чтобы он заклал того самаго Исаака, потомками котораго должна было наполниться вся земля. Что же? Смутило ли это праведника? Нет; и при таком разногласии и противоречии повеления с обетованием, он не смутился, не усумнился и не сказал чего-нибудь такого: "Бог одно обещал, а другое теперь заставляет меня делать; от этого сына обещал мне великое множество потомков, а теперь повелевает заклать его; как же то сбудется, если пресечется этот корень? Верно, Бог обманул меня и посмеялся надо мною". Ничего такого Авраам не сказал, даже и не подумал, и весьма справедливо; потому что если обещает Бог, то, хотя бы представлялись тысячи препятствий к исполнению обещаннаго, не должно смущаться и сомневаться в исполнении. Действие силы Божией в там особенно и состоит, чтобы из безвыходнаго положения находить выход; так разсуждал тогда и блаженный Авраам. Посему Павел изумлялся вере его и сказал: верою приведе Авраам Исаака искушаем, и единороднаго приношаше, обетование приемый (Евр. XI, 17), указывая и намекая на то самое, о чем я теперь сказал. И не один Авраам, но и правнук его Иосиф, хотя и видел что данное ему обетование остается без исполнения в течение долгаго времени и по многим обстоятельствам, однако остался непреклонным, потому что он обращал взоры свои только к Обещавшему; а если бы он предался человеческим разсуждениям, то отчаялся бы в исполнении обетования. Виденный им сон предвещал поклонение ему братьев и родителей, а события были не таковы, и во многом не соответствовали этому. Во-первых, те самые, которые должны бы кланяться ему, ввергают его в ров и, продав иноплеменникам, отправляют его в чужую и дальнюю землю; эти события казались столь противоречащими сновидению, что сами несчастные (братья его) насмехались над ним, и говорили: се сновидец оный идет: ныне убо приидите, убием его, и ввержим его во един от рвов, и речем: зверь лют снеде его, и узрим, что будут сония его (Быт. XXXVII, 19, 20). Затем, и купившие Иосифа опять продают его не какому-либо свободному человеку, но царскому рабу. И этим еще не окончились его несчастия, но, подвергшись клевете госпожи и быв осужден, он много лет жил в темнице, и, хотя другие выходили оттуда, оставался там еще долгое время. Не смотря на столь многия обстоятельства, которыя могли смутить душу его, он остался непоколебимым. Таково же и наше положение, или вернее, оно еще более затруднительно. Нам Бог обещал царство небесное, вечную жизнь, безсмертие и безчисленныя блага, а происходящее и случающееся с нами теперь, - именно смерть, тление, наказание, мучение и различныя и непрерывныя скорби, - далеко не соответствуют этому. Для чего же Бог делает это и попускает такия события, которыя противоречат обетованиям? Этим Он совершает два величайшия дела: во-первых, представляет нам несомненное доказательство своей силы, т.е., что Он может привесть в исполнение обетования, повидимому, самыя невероятныя; во-вторых, научает нашу душу верить Ему во всем, хотя бы события казались противоречащими предсказаниям. Такова сила надежды: она не постыждает того, кто искренно предан ей. Если же так поступали те, которые получали обещания здешних благ, то гораздо более должно так поступать нам, которые надеемся на исполнении благих обетований не в настоящей жизни, но в будущем веке. Для здешней жизни Господь предсказал скорбь и тесноту. Что же смущает тебя? Почему ты не доверяешь Божию обетованию? Презреть для Него весь мир и потом говорить, что Он не печется, может только тот, кто не верит, сомневается и считает обетование Божие обманом; а это по-истине значит бесноваться и навлекать на себя огонь гееннский. Однако и между людьми, преданными делам мирским, есть такие, которые живут спокойно? - Так, и это предсказал Христос: аминь аминь глаголю вам, говорил Он, яко восплачетеся и возрыдаете вы, а мир возрадуется (Иоан. XVI, 20). И между прежними поколениями вавилоняне, даже не знавшие Бога, пользовались богатством, властию и честию, а иудеи жили в плену, в рабстве и в крайних бедствиях. И Лазарь, достойный небес и царства небеснаго, лежал покрытый ранами, которыя облизывали псы, и постоянно боролся с голодом; а богач жил в чести, окруженный обществом, в роскоши и удовольствиях; но все это нисколько не помогло ему в геенне, как и Лазарю голод и раны не препятствовали проводить честно настоящую жизнь; напротив он, как мужественный борец, подвизающийся в самый тяжкий зной и жар, победил и увенчан. Посему один мудрец и сказал: чадо, аще приступаеши работати Господеви Богу, уготови душу твою во искушение: управи сердце твое, и потерпи, и не скор буди во время наведения (Сирах. II, 1, 2). И несколько ниже: яко во огни искушается злато, и человецы приятни в пещи смирения (ст. 5). И еще в другом месте говорится: сыне, не пренебрегай наказания Господня, ниже ослабевай от него обличаемый (Притч. Сол. III, 11). Кто ввергает золото в пещь, тот знает, сколько времени следует ему находиться в огне, и когда должно оно быть вынуто; посему мудрец и говорит: не скор буди во время наведения, а Соломон, научая тому же самому, сказал: ниже ослабевай от него обличаемый. Скорбь - великое дело, великое для того, чтобы человек стал доблестным и научился добродетели терпения. А что, скажет кто-нибудь, если она своею чрезмерностию поколеблет и преодолеет (человека)? Верен Бог, иже не оставит вас искуситися паче, еже можете, но сотворит со искушением и избытие, яко возмощи вам понести (1 Кор. X, 13). Если наказание бывает от любви, а оставление без наказания от ненависти (Евр. XII, 7, 8), то невозможно, чтобы один и тот же вместе и любил и ненавидел одного и того же, наказывал и вместе оставлял его без внимания. Почему же, скажет кто-нибудь, многие пали? Потому, что сами отпали от Бога, а не Им были оставлены. Яко се, говорит Писание, удаляющии себе от тебе, погибнут (Псал. LXXII, 27). А отдаляются они тем, что не переносят вразумлений Божиих, но гневаются и негодуют на них. Как если дурныя дети, будучи посланы своими отцами к учителям, стараясь избегнуть тамошних трудов и малых наказаний, совсем убегают от родителей, то не получают от этого никакой пользы, а подвергаются гораздо большим неприятностям, оказываясь в необходимости терпеть на чужбине и голод, и безприютность, и болезни, и безчестие, и рабство, так тоже бывает и с теми, которые не переносят с благодарностию внушения Божия, а негодуют на Него: они не только не получают от этого никакой пользы, но подвергают себя еще крайним бедствиям. Посему нам и заповедано терпеть и укреплять сердце свое (Пс. XXVI, 14). Но ты подвергся страданиям гораздо тягчайшим? - Так и воспитатели детей не всем назначают равная и одинаковыя упражнения, но слабым слабыя, а сильным дают таких же сильных противников; потому что у кого противник окажется слабее его самого, тот не будет иметь надлежащаго упражнения, хотя бы стал бороться с ним целый день. Почему же, скажет кто-нибудь, не всем, посвятившим себя одинаковой жизни, Бог определил нести одинаковые труды? Потому, что у Бога не один вид упражнений, и люди не все имеют нужду в одном и том же, хотя бы они были в одинаковых обстоятельствах, подобно тому, как многие больные, страдающие одинаковыми болезнями, имеют нужду не в одних и тех же лекарствах, но одни - в одних, другие - в других. Посему и способы страданий различны и разнообразны: один искушается продолжительною болезнию, другой - крайнею бедностию, иной - обидами и оскорблениями, а иной - тем, что постоянно и непрерывно видит смерть своих детей и родственников, тот всеобщим презрением и отвращением, а этот - обвинением в том, чего он и не знает за собою, и навлеченным на него бременем безславия, иной иным способом, так что всего в точности и перечислить невозможно. Каждое из этих страданий, в сравнении с твоим несчастием, тебе кажется легким и ничтожным, но если бы ты сам испытал их, то узнал бы, что твое несчастие, на которое теперь сетуешь, гораздо сноснее их. Впрочем, если некоторые и меньше нас наказываются, мы не должны соблазняться этим; потому что увеличение трудов служит к увеличению наград и бывает твердым оплотом против вольных или невольных нападений: оно обуздывает гордость, прогоняет безпечность, делает нас более благоразумными и благочестивыми. Вообще, если кто захочет перечислить все, то найдет много пользы от искушений, и никто из тех, о ком много печется Бог, не бывает без печали, хотя нам это и не так представляется.