Когда-нибудь мы будем улыбаться - Мария Франк

Кареглазый обнимает меня за плечи и ведет к могиле. Кроме нас, на кладбище больше никого нет. Мне приходится закрыть рот рукой, чтобы снова не закричать. Глаза изучают надпись на табличке.

«Шелыгин Антон Анатольевич»

Нет. Это не Тоша. Может это его однофамилец, брат, двойник? Кто угодно, только не мой Тоша.

Ноги подкашиваются, и я падаю на колени перед могилой, снова начиная кричать. Меня поднимают на ноги и уводят оттуда.

Только оказавшись около своего подъезда, начинаю понимать, что происходит.

– Как мы тут оказались? – ошарашено спрашиваю.

– Ты сама, сказала мне адрес. Тебе нельзя было находиться на кладбище. Не ходи туда сама, ладно?

Я качаю головой.

– Я тебя даже не знаю. Почему я вообще должна тебя слушать?

– А, ну да, я ведь так и не представился, – говорит парень, протягивая мне свою руку. – Никита.

– Спасибо, что проводил, – отвечаю, пожимая его ладонь.

– Не за что. С тобой же все будет хорошо?

Конечно, я киваю, хотя знаю, что это самообман.

– Лера!

Повернув голову, встречаюсь взглядом с Юлей. Она подходит ко мне.

– Привет, Юль.

– Привет.

Я поворачиваюсь к Никите.

– Я пойду. Еще раз спасибо.

– Без проблем, – говорит парень и уходит.

Без всяких слов, мы с подругой поднимаемся на мой этаж, и также молча, заходим в квартиру. Сняв верхнюю одежду, иду в свою комнату. Юля, делает то же самое. Я ложусь на свою кровать, отворачиваясь от Красильниковой. Она закрывает дверь и садится рядом.

– Лер…

– Ммм.

– Давай покушаем. Сходим куда-нибудь.

У меня сейчас не то состояние, чтобы куда-то идти.

– Нет. Я кушала, – коротко отвечаю.

– Когда?

– Позавчера.

А ведь действительно, я не ела уже давно. Мне и кусок в горло не лезет.

– Ты с ума сошла? – Юля поднимается с кровати, и я поворачиваюсь к ней. – Мы сейчас же, идем с тобой в кафе.

– Нет.

– Да, Лера, да. Я все понимаю, но не забывать о себе, тоже нужно.

– Да ни черта ты не понимаешь, – разъяренно говорю, подрываясь с постели и подходя ближе к подруге. – Ты даже представить себе не можешь, что я чувствую. Нет ничего хуже, чем увидеть близкого человека в гробу. Знать, что он никогда больше не откроет свои глаза. Антона больше нет. Это всего лишь безжизненное тело.

На глазах у Юли появляются слезы, и я понимаю, что перегнула палку. Молча, подхожу к окну. На улице идет сильный снег. Как символично. У меня такое ощущение, что это знак от Тоши. Конечно это безумие, но он все же любит снег.

– Лер, извини меня. Я просто хотела сказать, что нужно помнить о себе.

– Я тебя услышала.

– Ты в школе предупреждала, что тебя не будет пока?

– Нет. Мне все равно.

– Лер, ну позвони хотя бы учительнице и скажи, что заболела.

Делаю вид, что не слышу Юлю. Просто смотрю на снег, и воспоминания льются рекой. Подруга подходит ко мне сзади и крепко обнимает.

– Может тебе все-таки сходить в школу? Развеешься там хоть немного.

Она не знает. Юля даже не догадывается, что если я пойду в школу, то просто сломаюсь. Если Ян продолжит свои унижения в мою сторону, тогда я уже не смогу это вытерпеть. Только не сейчас.

– Нет. Я не готова еще туда пойти. Не все так легко, как ты думаешь.

– Ну а ты расскажи мне, что не так, – шепчет Юля, уткнувшись лицом в мою спину.

– Не сейчас.

Кому я теперь буду все рассказывать? С кем я теперь, смогу поделиться проблемами?

– Я, наверное, спать пойду, – тихо говорю и отхожу от окна.

– В пять вечера? – удивленно спрашивает подруга.

– Да. У меня нет сил, что-либо делать.

Я ложусь на кровать и закрываю глаза.

– Лер, поговори со мной.

– О чем?

Мои глаза по-прежнему закрыты, но я чувствую, как Юля садится возле меня и берет мою больную руку.

– Сильно болит?

– Нет. Нормально, – вру я.

– Ты снимала бинт?

– Нет. Времени не было.

– Я сейчас, – говорит Красильникова, отпустив мою руку, и выходит из комнаты.

Мои глаза устремлены на кольцо. Оно действует на меня, как гипноз. Смотря на него, я отключаюсь от реальности, попадая в те моменты, которые связаны с Тошей.

Дверь громко закрывается, выводя меня из воспоминаний.

Без единого слова, Юля берет мою руку и медленно снимает бинт. Я не отрываю взгляда от своей руки и морщусь, когда вижу ужасные раны.

– Фу.

– Да уж. Приятного мало.

Раны настолько глубокие, что я могу полностью видеть их глубину. И таких ран, около пяти. Ну а мелкие порезы, покрывают всю ладонь. Я противна сама себе.

– Сейчас будет немного больно, – предупреждает подруга.

Я киваю. Юля протирает ладонь какой-то мазью, и я вскрикиваю от резкой боли, когда мазь попадает в один из глубоких порезов.

– Ну, вот и все, – говорит Красильникова, сделав все нужное с рукой и забинтовав ее.

– Спасибо.

Подруга пожимает плечами.

– Не за что. Я пойду домой, а ты отдыхай. Завтра обязательно приду. – Юля выходит из комнаты, но оборачивается. – И, да, покушай что-нибудь, пожалуйста.

Глава 27

Я ошарашено смотрю на экран мобильного телефона. Звонит незнакомый номер. Этот номер какой-то странный. Не понимая почему, принимаю вызов, хотя обычно так не делаю.

– Привет, малая. – Слышу радостный голос в трубке мобильника.

– Пашка! – кричу я.

– С днем рождения, милая!

Что? Какой день рождения? Сегодня же не…

Я смотрю на календарь, и… о, черт, сегодня же седьмое декабря, а значит сегодня, мне исполняется шестнадцать лет. Как я вообще, могла забыть о таком?

– Спасибо, Паш. Я и не думала, что ты позвонишь.

– Ну, я же обещал тебе позвонить, как только появится возможность. Как ты там? Как в школе дела?

– Эмм… я не была в школе две недели, – прикусив губу, отвечаю.

– Что? Почему? Лер, ты совсем с ума сошла? Почему ты пропускаешь школу? Малая, у тебя что-то случилось?

На глазах появляются слезы, а голос начинает дрожать.

– Антон…

У меня не получается это сказать.

– Что «Антон»? – спрашивает Паша, но в ответ я начинаю рыдать. – Господи, Лера, объясни мне, что случилось.

Я давлюсь слезами.

– Он… погиб. Разбился… на мотоцикле.

Брат молчит, а я продолжаю плакать.

– Когда?

Двадцать третье ноября. Этот день, теперь отмечен черным в моем календаре. Никогда мне не забыть эту дату.

– Господи, Лер. Я даже не знаю, что сказать. Давай я прилечу. Не знаю как, но я сделаю это… Ты там одна, а я здесь…

– Нет, Паш, – перебиваю его. – Все уже нормально. Юля с