Все шедевры мировой литературы в кратком изложении.Сюжеты и характеры.Зарубежная литература XX века.Книга 1 - В. Новиков

Жена Линда умоляет Вилли договориться с хозяином, чтобы тот разрешил мужу работать в Нью-Йорке: в его возрасте тяжело быть разъездным агентом.

В жизни Вилли действительно наступил переломный момент: он живет как бы в двух мирах — реальном, где песенка его уже спета, и в вымышленном — где он молод и где еще не закрыты возможности ни для него, ни для его сыновей — Бифа и Хэппи.

Вилли в видениях часто является старший брат Бен — в семнадцать лет он ушел из дома, а уже к двадцати сказочно разбогател на алмазных приисках Африки. Для Вилли брат — живое воплощение американской мечты. Он хочет, чтобы сыновья, особенно старший, Биф, тоже преуспели в жизни. Но Биф, прекрасно учившийся в школе, бывшая звезда футбольной команды, на каком-то витке своей жизни по непонятной для отца причине вдруг сник, сробел и теперь, на четвертом десятке, постоянно меняет места работы, нигде подолгу не задерживаясь, и успех от него сейчас дальше, чем в начале самостоятельного пути.

Истоки столь печального положения дел кроются в прошлом. Постоянно ориентируемый отцом на то, что в жизни его обязательно ждет успех — он ведь такой обаятельный, а — помни, сынок! — в Америке превыше всего ценится обаяние, — Биф запускает учебу, получает низкий балл по математике, и ему не дают аттестата. В довершение всего, когда он в отчаянии мчится к отцу в соседний город, где тот продает товар, то находит его в номере с посторонней женщиной. Можно сказать, что тогда для Бифа рушится мир, происходит крах всех ценностей. Ведь отец для него — идеал, он верил каждому его слову, а тот, выходит, всегда лгал.

Так Биф остался недоучкой и, поскитавшись по стране, вернулся домой, теша себя иллюзиями, что его бывший хозяин, некий Оливер, торгующий спортивными товарами, почтет за счастье взять его снова на работу.

Однако тот даже не узнает Бифа и, выйдя из кабинета, проходит мимо. Биф, у которого уже заранее заказан столик в ресторане, где он с отцом и братом Хэппи собирается «обмыть» устройство на работу, сконфужен, обескуражен и почти раздавлен. В ресторане, дожидаясь отца, он говорит Хэппи, что собирается рассказать тому все, как есть. Пусть отец хоть раз в жизни посмотрит правде в глаза и поймет, что сын не создан для коммерции. Вся беда в том, заключает Биф, что нас в семье не приучали хапать. Хозяева всегда смеялись над отцом: этот романтик бизнеса, ставящий во главу угла человеческие отношения, а не корысть, именно по этой причине часто оставался в проигрыше. «Мы не нужны в этом бедламе», — горестно добавляет Биф. Он не хочет жить среди обманчивых иллюзий, как отец, а надеется обрести по-настоящему свое место в мире. Для него широкая улыбка коммивояжера и до блеска начищенные ботинки — вовсе не символ счастья.

Хэппи пугает настрой брата. Сам он тоже немногого достиг и, хотя гордо именует себя заместителем босса, на самом деле только «помощник одного из помощников». Хэппи, похоже, повторяет судьбу отца — строит воздушные замки, надеясь, что оптимизм и белозубая улыбка обязательно приведут к богатству. Хэппи умоляет Бифа солгать отцу, сказать, что Оливер его узнал, хорошо принял и пришел в восторг, что тот возвращается к нему на работу. А потом постепенно все само собой забудется.

Какое-то время Бифу удается разыгрывать перед отцом удачливого претендента на работу в коммерческом предприятии, но, как обычно, дешевый оптимизм отца и набор стандартных фраз вроде: «В деловом мире главное — внешность и обаяние — в этом залог успеха» — делают свое дело: он срывается и говорит правду: Оливер его не принял, более того, пройдя мимо, не узнал.

Такой удар Вилли трудно перенести. С криком «Ты все делаешь мне назло» он дает сыну пощечину. Биф убегает, Хэппи следует за ним. Яркие видения, картины мелькают перед покинутым отцом: брат Бен, зовущий его в джунгли, откуда можно выйти богачом; Биф-подросток перед решающим футбольным матчем, с обожанием взирающий на отца и ловящий каждое его слово; хохочущая женщина, которую все тот же Биф застал в номере Вилли. Официант, чувствуя, что с посетителем творится что-то неладное, помогает Вилли одеться и выйти на улицу. Тот возбужденно повторяет, что ему нужно срочно купить семена.

Линда встречает поздно вернувшихся домой сыновей в большом волнении. Как могли они бросить отца одного? Он в очень плохой форме, разве они не видят? Она может сказать больше — их отец сам ищет смерти. Неужели они думают, что все эти нелады с машиной, постоянные аварии — случайны? А вот что она нашла на кухне: резиновую трубку, приделанную к горелке. Их отец явно подумывает о самоубийстве. Сегодня вечером он вернулся домой очень возбужденный, сказал, что ему нужно срочно посадить в саду морковь, свеклу, латук. Взял с собой мотыгу, фонарик и сеет ночью семена, размеряет грядки. «Лучше бы ты ушел из дома, сынок, — грустно говорит Бифу Линда, — не надо терзать отца».

Биф просит разрешения у матери поговорить с отцом в последний раз. Он и сам понял, что ему нужно жить отдельно: не может он стараться, как отец, все время прыгнуть выше головы. Надо научиться принимать себя таким, каков ты есть.

А тем временем Вилли работает в саду — маленький человечек, зажатый в тисках жизни, как его домик меж небоскребов. Сегодня, наверное, самый несчастный день в жизни Вилли — помимо того что его, как ненужную вещь, бросили в ресторане сыновья, хозяин попросил его уйти с работы. Нет, конечно, он был совсем не груб, просто сказал, что, по его мнению, Ломену трудно справляться из-за неважного состояния здоровья со своими обязанностями — но смысл-то один! Выбросили!

Сегодня к нему опять явился покойный брат. Вилли советуется с ним: если страховая компания не заподозрит самоубийства, семья получит после его смерти по страховке кругленькую сумму — двадцать тысяч долларов. Как Бен думает: стоит игра свеч? Биф такой талантливый — с этими деньгами сын сумеет развернуться. Брат соглашается: двадцать тысяч — это здорово, хотя сам поступок трусливый.

Жена и сыновья входят во время этого разговора: они уже привыкли, что Вилли все время разговаривает с кем-то невидимым, и не удивляются. Прощаясь с отцом, Биф не выдерживает и плачет, а Вилли удивленно проводит по его заплаканному лицу руками. «Биф меня любит, Линда», — восторженно говорит он.

Теперь Вилли, как никогда, убежден, что поступает правильно, и, когда все уходят спать, потихоньку выскальзывает из дома и садится в машину, чтобы на этот раз наверняка встретиться со смертью…

Маленький кораблик, который искал тихой пристани, — вспоминает о нем Линда.

В. И. Бернацкая

Это случилось в Виши

(Incident at Vichy)

Пьеса (1964)

Действие разворачивается во Франции в 1942 г. Камера предварительного заключения. На скамье сидят несколько мужчин и мальчик лет пятнадцати, на лице каждого — тревога и страх, всех их схватили прямо на улице и доставили сюда немецкие солдаты. Задержанные теряются в догадках — что это, проверка документов или что-нибудь похуже? У художника Лебо прямо на улице измерили нос. Ловят евреев? Сам он предполагает, что всех их, скорее всего, направят на принудительные работы в Германию. Рабочий Байяр слышал, что последнее время в Тулузе устраивают облавы на евреев. А что случается с ними потом? Отправляют в концлагерь?

Актер Монсо, жизнерадостный молодой человек, недоверчиво качает головой. При чем тут концлагерь? Немало народу едет на работу в Германию добровольно — все получают двойной паек. Но Байяр качает головой: вагоны с людьми заперты, оттуда бьет в нос вонь — добровольцев так не запирают.

Маршан, хорошо одетый делец, держится брезгливо, не принимает участия в общем разговоре и часто поглядывает на часы. Завидев в коридоре майора и профессора Гофмана, он заявляет, что должен первым войти в кабинет, потому что торопится в министерство снабжения. Ему это позволяют.

Дискуссия возобновляется. Легковерный Монсо по-прежнему рисует радужные перспективы: его кузена послали в Освенцим, и тот пишет, что очень доволен, его там даже научили класть кирпичи. Байяр морщится: фашистам доверять нельзя, лучше с ними совсем не иметь дела.

Среди задержанных — князь фон Берг. Это вызывает недоумение у всех, особенно у психиатра Ледюка. Тому всегда казалось, что аристократия поддерживает любой реакционный режим. Фон Берг спокойно объясняет ему, что, конечно, некоторые поддерживают, но многие дорожат именем, семьей и не хотят позорить их коллаборационизмом. фашизм — величайший взрыв хамства, и хотя бы поэтому не может найти союзников у настоящих аристократов. Утонченные люди не могут преследовать евреев, превращать Европу в тюрьму.

Дверь кабинета открывается, оттуда выходит, пятясь, Маршан, он держит в руке пропуск. У задержанных затеплилась надежда — ведь Маршан явно еврей, а его все же отпустили.