Ночь Cтилета-2 - Роман Канушкин

Родионов не обратил внимания на эту реплику. Родионов смотрел в глаза своей жены, в глаза любимой им Ольги Андреевны, полные слез.

— Женечка, скажи, что все это не правда, — прошептала она.

Множество блицев, вспышек фотоаппаратов, свет наведенных телекамер, и вопросы, вопросы, надоедливые, наглые, безжалостные и… чем-то похожие на тявканье собак. Ведь они все питаются новостями, они все питаются поступками таких людей, как Родионов… Вся свора питается поступками единиц. Тех, кто может действовать. Тех, кто в состоянии совершить что-то, чтобы почувствовать, что он — живой. Что может ответить генерал Родионов на их жалкие вопросы? Они говорят на разных языках, какое может быть взаимопонимание с этим подлым тявканьем? Что ж, пришло их время, время Своры…

— Нет комментариев, — сказал Родионов.

И перед тем как позволить опергруппе себя увести, он обернулся и попросил с простым и тихим достоинством в голосе:

— Подождите, пожалуйста. Одну секунду.

Евгений Петрович Родионов обернулся в поисках фигуры чуть сгорбленного старичка с седыми волосами. Но место, где только что сидел Санчес, оказалось пустым. Евгений Петрович усмехнулся и, ни к кому не обращаясь, произнес:

— Он всегда был умничкой.

Стилет и Светлана Андреевна стояли у стены, когда мимо них прошла опергруппа с задержанными Петром Виноградовым и генералом Родионовым. Валентин Михайлович Прима остановился рядом с ними.

— Все, — проговорил он.

— Наверное, так. — Светлана Андреевна кивнула.

— Этих, внизу, задержала группа ОМОНа. Пытались оказать сопротивление, начали корочки предъявлять. Угрожают.

— Понятное дело, — произнес Стилет.

— Ну ладно… — Прима уже собирался двинуться следом за опергруппой, потом все же спросил:

— А как вы догадались?

— Что? — произнесла Светлана Андреевна.

— Ну, с теми двумя. Кто — где…

— Следы, — сказал Стилет, — все оставляет свои следы.

— Он имеет в виду… — Светлана Андреевна улыбнулась. — Мы сделали голосовые отпечатки. Потом сверили. Поняли, что последний месяц это была Вика.

Прима опустил руку в карман, нашел там смятую пачку «Явы». Извлек одну сигарету, закуривать не стал. Мял сигарету пальцами, размышлял.

— Неплохо, — наконец сказал он, — совсем неплохо. Только… как ей это удалось?

— Сбежать?

— Да. И… целый месяц.

— Не представляю.

— Двойная маска, — задумчиво проговорил Прима. — Сильная женшина.

Удивительно.

— Удивительно, — кивнул Игнат.

Вместо эпилога

РАДУЖНАЯ ВДОВА

«Правда, она хороша? Много лучше, чем о ней думают».

В темной расщелине жило Божество. Сначала она знала, что это лишь убежище краба, маленького беззащитного существа, увеличенное воображением и слоем воды. Но потом она поняла, какая сила заключена в темноте.

Спустя четыре дня после Викиных заявлений на пресс-конференции Игнат Воронов находился в кабинете шефини, потягивал предложенный ему черный кофе и с некоторым изумлением разглядывал огромную фигуру витязя на вздыбленном коне, пронзающего копьем чудовищного змея. Вся композиция была исполнена из разноцветного хрусталя.

— Георгий Победоносец, — пояснила Светлана Андреевна.

— Понимаю, — сказал Игнат.

Шефиня вздохнула:

— Такие вот подарки преподносят женщинам-руководителям на круглые юбилеи.

— Впечатляет.

— Более чем. Но, как говорится, дареному коню… Вот только куда его девать? Гонец из Пизы…

Игнат усмехнулся. В устах Светланы Андреевны это было одной из высших форм неодобрения. Фраза «гонец из Пизы» с легкостью трансформировалась в «пи…дец из Ганы». Потом Игнат снова подумал о Вике и о том, казавшемся таким далеким, дне, когда на лужайке загородного дома Лютого был взорван свадебный торт.

— Значит, она сделала это в день свадьбы? — произнес Игнат.

— Да, у нее имелась склянка с какой-то тропической вытяжкой.

Экспертиза показала в ней наличие наряду с прочим довольно сильных алкалоидов.

Это и вызвало у Александры Яковлевой наркотический шок. Вика ввела инъекцию при помощи украденного ею одноразового шприца.

— Понятно. А так как наркоманкой в глазах похитителей являлась Вика…

— Совершенно верно. Видишь ли, Игнат, ей крупно повезло. Стечение обстоятельств. Ты не мог этого знать. По причине ранения на свадьбе ты находился в бессознательном состоянии. Но в тот вечер разыгралась страшная гроза, настоящий ураган. Видимо, вещество, введенное Яковлевой, не начало действовать моментально и между ней и Викой завязалась борьба, но шум ее был приглушен грохотом грозы. Вика была заторможенной нарозином наркоманкой, никто, в том числе и Яковлева, не ожидал от нее подобных действий.

— Как я понимаю, это не было импровизацией, она долго к этому готовилась.

— Игнат, когда я думаю об этом, у меня, честно говоря, мурашки бегут по коже. В ту ночь Вика поменяла им все — макияж, одежду… Маски поменялись еще раз. Сначала это была просто отчаянная попытка к бегству. Но… действительно, если существует судьба…

— Генерал Родионов решил прихлолнуть одним ударом и свадьбу, и группу собственных киллеров, но одному из них удалось бежать. Тогда принимается решение избавиться от Вики…

— Да, только уничтоженной под видом никому не известной шлюшки в далеком городке Батайске. Этой же ночью Яковлеву, принятую за Вику, увозят.

Дальше — труп в ванной. Обычная криминальная разборка между уличной девчонкой и ее сутенером.

— И Вика почти на месяц превращается в Яковлеву, в собственного двойника.

— Все так. Игнат, мне кажется, что Вике понадобится психологическая помощь. Я думаю, она считает себя убийцей. Хотя Яковлева умерла лишь через два дня и вовсе не из-за введенной ей Викой инъекции.

— Я знаю, как она умерла.

— Да, только в крови потерпевшей обнаружили предкритические дозы нарозина. Принимая Яковлеву за Вику, они были уверены, что та вырубилась от сверхдозы нарозина, что в принципе Вика им и «сообщила», произведя свою подмену. И они доставили ее в Батайск, за тысячу верст, видимо, продолжая колоть нарозин.

Игнат снова бросил взгляд на эту скульптурную композицию — безумное нагромождение хрусталя. Что-то по всей этой истории не сходилось. Вроде все было верно, но… Игнат вдруг подумал, что какой-то маленькой ускользающей крупицы правды они так и не знают. И возможно, не узнают никогда. Что-то так и останется тайной. Но пока существовали более рациональные вопросы, и Игнат сказал:

— Все же я не понимаю, на что она рассчитывала?

— Ты имеешь в виду, на что Вика рассчитывала все это время после взрыва на свадьбе и пресс-конференции? Понимаешь, Игнат, можно сказать, что она никому не доверяла, поэтому не обратилась в правоохранительные органы; можно сказать, что она делала все это из-за своих детей…

— Я понимаю — правоохранительные органы. Она как раз и столкнулась с подобной структурой, но ведь всегда остаются близкие люди.

— Эти близкие люди и сделали с ней такое. Единственный человек, которому она доверилась, и то только после того, как в роли собственной подмены убедилась в его непричастности, был Андрей. Но повторяю — это все лишь можно сказать…

— Объясните.

— Мне кажется, она ни на что особо не рассчитывала. Она просто ждала.

Ждала, когда сможет забрать своих детей. Укрыть их, спрятать так, чтоб им больше ничего не угрожало, и лишь после этого предпринять какие-либо действия.

Так они и решили с ее другом Андреем. Вика понимала, что прятать близнецов не могут бесконечно долго. Я думаю, что только этого она и ждала.

— А татуировка? — неожиданно спросил Игнат.

— Что — татуировка?

— Вспомните версии этого батайского следователя.

— Да, Валентин Михайлович задал Вике те же самые вопросы. Уж не знаю, что он там узнал такого в этой татуировке, но Яковлевой ее сделала сама Вика.

— Вика — татуировку?!

— Понимаешь, у Яковлевой было некое подобие навязчивого бреда, связанного с мифической рыбой. Что-то вроде талисмана. Она увидела эту Викину татуировку еще в больнице. Восприняла ее как какой-то чудесный знак. Срисовала.

Заказала по ней картину и повесила в кабинете. Словом — театр абсурда. Начала узнавать у Вики, где она сделала рисунок. А потом, когда Вика призналась, что владеет искусством татуировки — этому она научилась у своего друга Андрея, — упросила Вику сделать ей такую же.

— Она решила совсем от нее не отличаться? — проговорил Игнат и вдруг подумал, что та самая ускользающая крупица тайны только что могла быть где-то рядом. Но Светлана Андреевна уже произнесла:

— Не знаю. Мне трудно говорить о мотивах столь эксцентричных поступков. Только когда я пытаюсь представить, каково Вике было все это время…

Игнат посмотрел на Светлану Андреевну и сказал ровным голосом: