Избранное - Уильям Моэм

© Перевод М. Загот

Я всегда был убежден: если женщина приняла решение женить на себе мужчину, объекту ее намерений остается одно — немедленно спасаться бегством. Даже это помогает не всегда. Однажды мой знакомый, распознав грозную неизбежность, сел в некоем порту на пароход (весь его багаж составляла зубная щетка, столь явственно он почуял опасность и необходимость действовать немедля) и провел год, путешествуя вокруг света. Но когда, полагая, что гроза миновала (женщины переменчивы, говорил он, за двенадцать месяцев она и думать о нем забудет), он высадился на берег в том же порту, первой, кого он увидел, была та самая дамочка, от которой он бежал, она радостно махала ему с причала. Мне известен лишь один человек, которому в подобных обстоятельствах удалось выпутаться.

Его звали Роджер Черинг. Когда он влюбился в Рут Барлоу, он был уже немолод и накопил достаточно опыта, чтобы соблюдать осторожность. Но у Рут Барлоу был один дар (или лучше сказать — качество?), перед которым большинство мужчин пасуют, и это ее качество отняло у Роджера здравый смысл, осмотрительность и благоразумие. Он рухнул, словно сбитые мощным ударом кегли. Дар заключался в том, что она будила в мужчинах сострадание. Миссис Барлоу, дважды вдова, была обладательницей роскошных темных глаз, волнующих воображение до чрезвычайности. Казалось, они все время наполнены слезами. Жизнь, говорили они, — слишком серьезное для нее испытание, и ты думал: ах, бедняжка, какие нечеловеческие страдания терзают ее душу! Если при этом ты был наделен недюжинной силой, как Роберт Черинг, и жил в достатке, ты просто не мог не сказать себе: я должен защитить это беспомощное создание от превратностей бытия. Господи, какое будет чудо, если я освобожу эти огромные прекрасные глаза от неизбывной грусти. От Роджера я знал, что миссис Барлоу все обижали. Видимо, она относилась к отряду невезучих, у которых все не слава Богу. Если она вступала в брак, муж ее бил. Если прибегала к услугам брокера, тот оказывался мошенником. Если нанимала кухарку, та любила приложиться к бутылке. В общем, беды подстерегали ее на каждом шагу.

Когда Роджер сказал мне, что наконец-то убедил ее связать с ним судьбу, я пожелал ему счастья.

— Надеюсь, вы подружитесь, — сказал он. — Она тебя слегка побаивается. Считает сухарем.

— С чего она это взяла, понятия не имею.

— Она ведь тебе нравится?

— Очень.

— Просто человеку в жизни столько выпало! Я так ей сочувствую.

— Еще бы, — согласился я.

Что я мог ему сказать? Я знал, что эта дама глупа, но, по-моему, себе на уме. И никакая она не плакса и размазня, а наоборот.

Я познакомился с ней за игрой в бридж, и когда мы играли на пару, она дважды побивала мою самую сильную карту. Я вел себя, как сущий ангел, но, признаюсь честно, если чьи-то глаза и могли наполниться слезами, то скорее мои, чем ее. К концу вечера она задолжала мне изрядную сумму, обещала прислать чек и не сдержала слово — что мне оставалось думать? А то, что при нашей следующей встрече печальное выражение лица будет не у нее, а у меня.

Роджер познакомил ее со своими друзьями. Подарил прелестные украшения. Возил туда, сюда и обратно. Свадьба была назначена на ближайшее будущее. Счастью Роджера не было границ. Он совершал доброе дело и делал это с истинным воодушевлением. Подобное бывает в жизни не часто, и неудивительно, что он был доволен собой чуть больше, чем того требовал здравый смысл.

И вдруг он ее разлюбил. Почему — не знаю. Едва ли она утомила его своими разговорами, потому что разговорный жанр не был ее коньком. Может, просто печаль в ее взоре перестала тревожить его сердечные струны. Глаза его открылись, и он снова стал проницательным и всепонимающим, каким был всегда. Ему со всей очевидностью предстало, что Рут Барлоу решила его на себе женить, и он дал торжественную клятву — этот номер у нее не пройдет. Но все было не так просто. Теперь, очнувшись, он совершенно ясно понял, с какой женщиной имеет дело, и знал: попроси он ее просто отпустить его, она (вот уж где она будет в своей тарелке!) раздует свое горе до невообразимых размеров. К тому же обмануть женщину — это как-то не по-мужски. Да и люди сочтут его мерзавцем.

Роджер обратился за советом к своему внутреннему голосу. Ни единым словом, ни единым жестом он не показал, что его чувства к Рут изменились. Он оставался внимателен ко всем ее желаниям, водил в рестораны, в театры, посылал ей цветы, был само обаяние и предупредительность. Они решили, что поженятся, как только найдут подходящий дом, ибо он снимал квартиру, а она жила в меблированных комнатах. Они стали подыскивать жилище. Агенты присылали Роджеру предложения, и он вместе с Рут побывал в нескольких домах. Найти что-то подходящее оказалось очень трудно. Роджер привлек других агентов. Он и Рут осматривали дом за домом со всей возможной тщательностью, от подвала до чердака. Одни дома были слишком большие, другие слишком маленькие, одни были удалены от центра, другие находились слишком близко, одни были очень дорогие, другие нуждались в серьезном ремонте, в одних было душно, по другим гуляли сквозняки, в одних висел полумрак, другие были слишком блеклые. В каждом доме Роджер находил какой-то изъян. Его привередливость была естественной: он согласен перевезти свою дорогую Рут только в идеальные условия, а поиски идеального жилища требовали времени. Охота за жилищем — занятие тяжелое и утомительное, и вскоре Рут начала проявлять признаки недовольства. Роджер взывал к ее терпению — ведь дом, который они ищут, наверняка где-то есть, надо только проявить настойчивость в поисках. Перед их взорами прошли сотни домов, они преодолели не одну тысячу ступенек, количество обследованных кухонь не поддавалось учету. Рут была на пределе и не раз срывалась на гнев.

— Если в ближайшее время ты не найдешь дом, — заявила она, — мне придется пересмотреть наши отношения. С такими темпами мы поженимся лет через пять.

— Что ты говоришь! — возражал он. — Умоляю тебя, будь терпеливой Я только что получил от совершенно новых агентов абсолютно новые списки. В них около шестидесяти домов.

Они снова пустились в погоню за неуловимым жилищем. Дома тянулись нескончаемой чередой. Поиски продолжались два года. Рут стала замкнутой, язвительной, в ее прекрасных печальных глазах появилась какая-то отчужденность. Человеческая выносливость имеет свои пределы. Терпению миссис Барлоу мог бы позавидовать и святой, но в конце концов она взбунтовалась.

— Ты намерен на мне жениться или нет? — спросила она.

В ее голосе слышались непривычно жесткие нотки, но на мягкость его ответа это не повлияло.