Белая Кость (СИ) - Эль Кебади Такаббир Такаббир

Вечером в покои Янары вместо Рэна явилась его мать. Пока караульный вёл их по лестницам и галереям на верхний этаж башни, Лейза поведала жуткую историю о смерти своего отца, герцога Дирмута. Самым ужасным было то, что королю и королеве теперь предстояло решить судьбу лорда Айвиля. К такому Янара оказалась не готова.

В полном смятении она миновала коридор, увешанный щитами с изображением гербов всех правителей королевства. Ступив в Тайный зал, вздрогнула от хлопка двери за спиной и оглянулась. Лейза подбодрила её кивком.

В просторном зале Янаре катастрофически не хватало воздуха и света. Борясь с тошнотой, она шла по коврам, приглушающим звук шагов. В окнах мутные стёкла, на стенах гобелены с замысловатыми узорами. В шандалах мерцали свечи, бросая блики на восседающего на троне короля и окружая размытым ореолом фигуру стоящего перед ним дворянина.

Лейза опустилась в кресло справа от трона. Янара села слева. Спрятав руки под меховую накидку, посмотрела на лорда Айвиля. Он ничем не напоминал человека, которого она видела несколько часов назад. Хмурое лицо, жёсткий взгляд, поза, вызывающая смешанные чувства: уважение и страх. На шее коллар, на медальоне герб великого дома Айвилей: стрелы, смыкаясь оперением, образовывали круг. В одной руке Киаран держал берет, украшенный крупным коричневым камнем. Другой сжимал рукоять кинжала, вложенного в кожаный чехол на поясе. Тёмный норковый плащ стекал с железных плеч и волной стелился по полу.

— Моя мать ввела вас в курс дела? — тихо спросил Рэн у Янары.

Она кивнула. Ей нравился лорд Айвиль. От него исходила непоколебимая уверенность в собственных силах. Хотелось, чтобы рядом с мужем был именно такой человек. Янара чувствовала бы себя спокойнее. Но не ей решать.

— У вас есть вопросы? — обратился Рэн поочерёдно к жене и матери.

— У меня есть, — откликнулась Лейза. Помолчала, собираясь с мыслями, и произнесла: — Лорд Айвиль! Как я поняла, ваш отец не знал, кого хотят отравить.

— Не знал, миледи, — проговорил он невозмутимым тоном.

— Поклянитесь, что говорите правду.

Киаран прижал руку к фамильному медальону на груди:

— Клянусь памятью своих предков.

— Если бы вашему отцу сказали, что отравят герцога Дирмута, он бы изготовил яд?

— Думаю, да.

Янара заметила, как Лейза сцепила ладони в замок. Видимо, она надеялась получить другой ответ.

— Вот как, — произнёс Рэн еле слышно. Подпёр подбородок кулаком и уставился в непрозрачное окно.

— Айвили ничем не отличаются от оружейных мастеров, — продолжил Киаран. — Мастер знает, что у него купят меч не для того, чтобы вспахивать поле. Меч лишит жизни взрослых, детей, воинов и крестьян. Возможно, им убьют самого мастера, но он всё равно куёт меч. Положи перед ним список имён будущих жертв, он всё равно продолжит ковать меч! Мой отец не являлся вассалом герцога Дирмута. Их не связывала ни дружба, ни вражда. У моего отца не было причин убивать его. И не было причин защищать. Он был всего лишь оружейным мастером. Он просто сделал оружие. Не сделает он — сделает кто-то другой. Звёзды сложились так, что пострадал герцог Дирмут.

— Мне понятна ваша позиция, — вновь подала голос Лейза. — У вас есть документ, подтверждающий, что герцога Дирмута отравили вашим ядом?

— Нет, миледи. Ни документов, ни свидетелей. Об этом знал мой отец и человек, который заказал болезнетворный порошок. Человек назвался господином Маканом. Кто этот Макан на самом деле — неизвестно. Есть подозрение, что он подставное лицо.

— Вы, по сути, признались в том, чего ваш отец мог и не совершить. Вы не знаете этого наверняка, но берёте вину на себя. Смелый поступок.

— Когда мой отец сопоставил даты и факты…

— Остановимся на датах, — перебила Лейза. — В записке, которую вы мне дали, указан срок: пятнадцать лет. Означает ли это, что с момента принятия болезнетворного порошка и до смерти человека должно пройти пятнадцать лет?

— Плюс-минус пару лет, миледи. Это зависело от комплекции человека.

— Насколько мне известно, мой отец начал терять силы ещё до женитьбы на моей матери. А умер он в сорок три года. Он болел больше пятнадцати лет.

— У меня есть только два предположения. Либо герцогу подмешали не весь порошок, либо он выпил отравленный напиток не до дна.

Лейза спрашивала, лорд Айвиль давал чёткие ответы, а Янара с нарастающим чувством удивления смотрела то на одного, то на другого. Странная получалась ситуация: Лейза пыталась оправдать Киарана, а он себя обвинял. Они будто бы поменялись местами. От внезапной догадки Янару бросило в пот. Мать короля неравнодушна к лорду Верховному констеблю! Поэтому старается найти хоть что-то, ставящее его признание под сомнение. Она не хочет его смерти!

— Ну а вы что думаете, моя королева? — спросил Рэн.

— Сын не в ответе за отца. Придумано не мной, — произнесла Янара, поборов робость. — Я думаю… Человек, который добровольно признаётся в ошибках своей семьи и прилагает все усилия, чтобы искупить вину, достоин уважения и заслуживает, чтобы ему дали ещё один шанс.

Рэн постучал пальцами по подлокотнику трона:

— Вы хотите искупить ошибки своего отца, лорд Айвиль?

Киаран поклонился:

— Хочу. Поэтому я здесь, рядом с вами, ваше величество.

— Благодарите королеву, лорд Айвиль.

Киаран преклонил колено:

— Я перед вами в долгу, моя королева.

Опираясь на руку супруга, Янара пересекла зал. На пороге оглянулась. Лейза и Киаран стояли возле окна и молча рассматривали непрозрачное стекло.

— 1.52 ~

Перед королевской конюшней царило оживление. Конюхи впрягали лошадей в кибитки на широких полозьях, грузили баулы и сундуки. Слуги протирали слюдяные окошки в дверцах, устилали сиденья шкурами медведей. Эсквайры водили по кругу коней в тёплых попонах с пушистой бахромой.

Стоя на балконе, Киаран угрюмо наблюдал за приготовлениями к поездке. Конец зимы — не лучшее время для путешествий. Дорога в Алауд займёт около трёх недель. Потом начнётся оттепель, тракт превратится в болото. Полозья кибиток заскользят по грязи как по льду — это не ускорит передвижение кортежа, поскольку лошади будут быстро выбиваться из сил, терзая копытами размокшую землю. Придётся делать остановки чуть ли не в каждом постоялом дворе. В итоге обратный путь в столицу растянется на месяц. В межсезонье только глупец развязывает войну или отправляется в дальнюю дорогу. Короля нельзя назвать глупцом, но в данной ситуации и дальновидным человеком не назовёшь.

За спиной Киарана взвизгнули дверные петли. На балкон вышла Лейза. Ветер вздыбил мех на её плаще из чёрно-бурой лисицы, спутал локоны, ниспадающие из-под берета на плечи. Борясь с желанием позаботиться о ней, поднять воротник и прикрыть нежное лицо от мороза, Киаран взболтнул вино в серебряном кубке. Скрипнув зубами, глотнул сладкий напиток с дымным привкусом. Рядом нет супруги, чтобы снять накопившееся напряжение, вот и лезут в голову нелепые мысли. Пора посетить бордель, выбрать парочку озорных девиц и с их помощью стряхнуть душевную усталость.

— Вы получили приглашение короля на завтрак? — поинтересовалась Лейза, натягивая берет на уши.

— Получил.

— Почему не пришли?

— Я привык завтракать в одиночестве.

— Я тоже привыкла высыпаться. Но сегодня особый случай.

— Меня он не касается.

Лейза покосилась на кубок в руке Киарана. Перевела взгляд на суетящихся возле конюшни слуг:

— Вам не нравится его затея?

— В мои обязанности не входит оценка поступков короля.

— Не нравится, я же вижу.

Киаран отхлебнул из бокала:

— Королю не терпится осмотреть свой домен. Я его понимаю. Не понимаю, почему он едет в Алауд. — Не получив ответа, хмыкнул. — Вообще-то, меня это не касается.

— Что вы пьёте? — спросила Лейза.

Совершив круговое движение кистью, Киаран посмотрел на стенки кубка, окрасившиеся в лимонный цвет.

— Пуаре, вино из груш. Я привёз его из Калико. Кстати, забрал последнюю бутылку. Хотел преподнести королю. Потом решил, что в свете последних событий мой подарок будет выглядеть как подхалимство. — Протянул бокал Лейзе. — Попробуйте. Удивительный вкус.