Блеск и нищета шпионажа - Михаил Петрович Любимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Настоящие имя и фамилия писателя — Дэвид Корнуэлл, он родился 19 октября 1931 года в курортном городишке Пул графства Дорсет, что смотрит на Ла-Манш. Закончил школу в родном городе, с 1948 по 1949 год учился в Бернском университете в Швейцарии, затем до 1956 года в Линкольн-колледже Оксфордского университета, который окончил с отличием по кафедре современных языков. С 1956 по 1958 год преподавал в знаменитой частной школе в Итоне, затем в 1959 году поступил в Форин офис, точнее, в английскую разведку, там проработал до 1964 года. С 1961 по 1964 год служил в британском посольстве в Бонне в должности второго секретаря, некоторое время в консульстве в Гамбурге. Женился в 1954 году и произвел на свет трех сыновей, не избежал развода в 1971-м, вновь женился в 1972-м и счастливо живет в этом браке по сей день, родив еще одного сына. Свою жизнь с разведкой Корнуэлл связал еще в студенческие годы, в автобиографическом романе «Идеальный шпион» английский студент в Берне дает наводки на своих коллег, особенно на тех, кто тяготеет к коммунизму. Рутинное, хотя и аморальное занятие.
После «Шпиона, который пришел с холода» популярность Ле Карре шла по восходящей. Появился роман «Война в Зазеркалье», продолжающий тему «Шпиона», затем «Маленький городок в Германии», где рассказывалось о раскрытии неонацистской организации. Книгу эту прекрасно перевели у нас, отметив ее антифашистский заряд и, естественно, умолчав об антитоталитарной позиции автора. Затем последовал роман «Наивный и сентиментальный любовник», тонкая лирическая вещь — тут Ле Карре попытался вырваться из цепких когтей своей судьбы и уйти от проблем шпионажа. Публика была разочарована: он уже вошел в умы как летописец «холодной войны» и политический романист, к чему залезать в иные сферы?
Далее с разрывом в два года выходят «Жестянщик, портной, солдат, шпион», «Достопочтенный школьник» и «Люди Смайли» — трилогия о тайной войне Запада с Востоком. Английский контрразведчик Джон Смайли, мягкий и добрый человек, которого бросила жена, борется с происками службы зловещего Карлы. Читая о нем, было обидно: все-таки Андропов был интеллигентнее, да и в шестидесятые служба наша была гораздо беззубей, чем в трилогии писателя, в которой хорошо угадывались довоенные «кроты» Ким Филби, Дональд Маклин и другие, подрывавшие устои британского истеблишмента.
Успех огромный, по каждому роману сделан фильм. «Маленькая барабанщица» — очередной роман, но уже не о шпионах, а о террористах. Рисуя беспощадную борьбу израильтян и палестинцев, автор ухитрился подняться над полем битвы и показать жесткую логику обеих сторон, в этой схватке все средства хороши и каждая сторона по-своему права. В результате кое-кто в Израиле причислил Ле Карре к антисемитам, а в арабских странах — к сионистам.
В 1986 году выходит «Идеальный шпион» — горькая история английского разведчика, который в юности дружил с коммунистом, ставшим затем одним из шефов восточногерманской разведки. Друзья договариваются поставлять друг другу секретную информацию во имя карьеры и благосостояния, двойная игра достигает апогея, в конце концов англичанин кончает жизнь самоубийством. Но это лишь внешняя канва, на самом деле это полновесный роман, напоминающий Филдинга или Голсуорси, о жизни семьи в английской провинции, о судьбе сына, унаследовавшего предательскую натуру отца.
«Идеальный шпион» потряс меня, и я отважно засел за роман, намериваясь создать нечто подобное и войти в историю, роман шел тяжко, давила самоцензура, грозящая пальцем.
Я переключился на пьесу — ну и что?
Никто не берет! Кто протянет руку?
Господи, ну конечно же Джон Ле Карре! Именно еще Незнакомый, но уже любимый Джон может мне помочь! Но как его заинтересовать? С какой стати вообще он должен мне помогать?! Гениальные идеи теснились в голове (между прочим, чем наивнее, а точнее, глупее идея, тем одержимей автор), я быстренько перевел пьесу на английский язык, затем отдал на перепечатку классной машинистке и отправил пакет по адресу лондонского литературного агентства, указанного в книге.
К пьесе приложил письмо, в котором скромно сообщил, что я, как бывший сотрудник разведки КГБ, обращаюсь к нему как к коллеге по другую сторону баррикад, а ныне вроде бы и другу с деловым предложением: стать соавтором моей пьесы, естественно, пройдясь гениальной рукой по моему несовершенному переводу и наполнив текст тонкой английской спецификой, сленгом и идиомами, что несомненно сделает пьесу ломовым хитом на Уэст-энде и Бродвее.
Пьесу отправил с оказией: почему-то мне казалось рискованным посылать фарс о разведке обыкновенной почтой — вдруг на перлюстрации окажется сотрудник КГБ без чувства юмора? Все лето ожидал ответа, потом решил, что любимый Джон ничуть не лучше наших главных режиссеров, которые обожают с экрана вещать о любви к ближнему, а на деле — фарисеи и самовлюбленные бездари. Обида смешивалась с презрением.
И вдруг месяца через два — письмо от 10 сентября 1989 года из Лондона (указан обратный адрес литературного агента, автор опасался давать свой личный адрес — вдруг я завалю его мешками со своими рукописями?), написанное собственной рукой, как-то слишком запросто для маститого писателя, хотя и по сей день респектабельные англичане, даже если все напечатано секретарем, своей рукой обязательно пишут ласковое обращение к адресату («Дорогой сэр Майкл»), непременное «Искренне Ваш» и подпись в конце. Это признак хорошего тона и легкого презрения к техническим достижениям цивилизациии от станка Гутенберга до компьютера, может быть, даже утверждение того человеческого, что в нас еще осталось.
Текст гласил: «Дорогой мистер Любимов! Ваше письмо, датированное 20 июля, достигло меня только вчера! Послушайте, я не могу реализовать ваш проект, ибо у меня на тарелке слишком много своего и идей в голове хватит на несколько лет, моя проблема не в том, что делать, а где найти время. Поэтому я послал вашу пьесу своему литературному агенту со слабой надеждой, что он кого-нибудь найдет. Подойдут ли Алан Беннетт или Майкл Фрейн? Очень сожалею, но больше ничем не могу помочь и желаю вам успеха».
Тут же я накатал своей рукой (не из высокого джентльменства, а просто на печатание по-английски потребовался бы целый день) благодарственное письмо с уверениями в совершеннейшем почтении и надеждами воссоединить наши несоизмеримые таланты в будущем.
Пьесу в конце концов поставили, но не в Лондоне, а в Душанбе, что все равно прекрасно, какая разница, кто восхищается тобой, англичане или таджики?
Тут появился «Русский дом» и за ним фильм с
