Прямой наводкой по врагу - Исаак Кобылянский

В 1959 году бывшего командира нашей дивизии, отставного генерал-майора Тымчика назначили на работу в ДОСААФ Украины. Узнав об этом,я захотел встретиться с ним. Кирилла Яковлевича уважали в дивизии как храброго и человечного командира. За годы войны я лишь несколько раз видел его, да и то на расстоянии, а теперь представилась возможность познакомиться по-настоящему.

Оказавшись в кабинете Тымчика, я представился ему. Конечно, генерал меня не помнил и даже несколько названных мной фамилий однополчан ему ни о чем не говорили. На фотографиях военных лет, которые я принес, он тоже никого не узнал. Зато после упоминания о четырех памятных для меня боях (хутор Вишневый, Перекоп, Каркинитский залив, высота 111,4) Тымчик оживился и рассказал несколько любопытных подробностей. Под конец встречи я похвалился своими достижениями в гражданской жизни и уже собрался уходить, но Кирилл Яковлевич, заметив мое намерение, задал вопрос: «Какую же помощь вы хотели бы от меня получить?» Убедившись в том, что я ничего не прошу, генерал, как бы оправдываясь, рассказал, что много бывших воинов дивизии приходили и продолжают приходить сюда с просьбами помочь в получении жилья или трудоустройстве.

Моя первая поездка к местам былых боев состоялась в 1960 году. Урвав неделю отпуска, я съездил в Токмак, где жили Верины родственники, в их числе Александр Черный, которого я взял в нашу батарею осенью 1943 года. Принимали меня очень сердечно, но главным событием тех дней была поездка на Пришибские высоты, где когда-то шли жестокие бои, и к месту захоронения Оли Мартыновой...

Летом 1971 года представилась возможность поехать на отдых в палаточном городке на Земландском полуострове, и я с радостью ею воспользовался. Заранее изучил путеводители, захватил с собой довоенную немецкую фотографию высоты с башней Бисмарка. Благодаря домашней подготовке и посещению краеведческого музея в Калининграде мне удалось, правда, не без труда, разыскать, а затем сфотографировать памятные места апрельских боев 1945 года: полузатопленный форт № 5-А; домик у канала, где ранило Винокурова; здание немецкого госпиталя и угловая комната в нем — командный пункт нашего штурмового отряда (а рядом — место, где мне сдались более ста немецких солдат). Эти встречи с прошлым доставили радостное волнение. Еще более волнующим было посещение высоты 111,4. Здесь теперь располагалась воинская часть, а при мне не было документов, поэтому пришлось ограничиться беседой с группой военнослужащих у проходной. Они с интересом выслушали рассказ о жестоком ночном бое, разгоревшемся здесь в феврале 1945 года, с удивлением рассматривали привезенную мной фотографию с изображением высоты. Солдаты рассказали, как до сих пор на склонах высоты им попадаются вещественные свидетельства происходившего здесь 26 лет назад.

(В 1980 году состоялась встреча ветеранов дивизии в Калининграде, оттуда мы поехали на высоту 111,4. В автобусе было человек двадцать, в их числе и участники памятного боя. Нынешние обитатели высоты сердечно приняли ветеранов, с неослабным вниманием выслушали наши воспоминания, а затем показали нам свое упрятанное глубоко под землей секретное «хозяйство».)

Еще один день того отпуска я провел в душном кабинете районного военкомата. Я отправился туда в надежде разыскать места захоронения однополчан, в частности ефрейтора нашей батареи Николая Старых, который погиб 4 февраля 1945 года. Пришлось пересмотреть добрый десяток толстых томов со списками погребенных, но фамилии нашего батарейца в них не оказалось. Более того, среди тысяч фамилий воинов, павших на Земландском полуострове, я обнаружил лишь несколько человек из нашего полка. А ведь потери в полку были большими. Что же это означало? Утрату документов в экстремальной ситуации или по халатности? Сокрытие потерь в корыстных целях (выбывшие немедленно снимаются с довольствия)? Ответа на эти вопросы я никогда не узнаю, но «исчезновение» жертв войны очень огорчило.

В военкомате рассказали, где находится самое большое братское кладбище, я посетил его и там почтил память более 2000 советских воинов, среди которых, конечно, были и мои однополчане...

Трудно объяснить, почему в годы правления Хрущева 9 мая не отмечалось как государственный праздник День Победы, а средства массовой информации, в отличие от художественной литературы и кино, скупо говорили о минувшей войне, ее участниках и героях. Негласный заговор молчания нарушило Центральное телевидение, еще при Хрущеве рассказывавшее всей стране о счастливых встречах фронтовых друзей, расставшихся в 1945 году и лишь теперь сумевших разыскать друг друга. Я любил смотреть эти передачи, завидовал их героям и время от времени подумывал, не поискать ли мне однополчан, чье местожительство знал лишь приблизительно.

Раздумья закончились в январе 1965 года, когда я оказался на собрании ветеранов нашей дивизии,живших в Киеве. Среди двадцати присутствовавших я знал только Тымчика, Бамма, Кочетова и Донца. Почти все остальные знали друг друга с военных лет. Все собравшиеся поддержали предложение Тымчика совместно отпраздновать День Победы и пригласить на эту встречу иногородних однополчан, чьи адреса известны. Избрали оргкомитет во главе с генералом. Я был воодушевлен предстоящим событием и на следующий день отправил письма фронтовым друзьям в Харьков, Москву, Токмак. Одновременно написал в военкоматы и сельсоветы в надежде разыскать Камчатного, Карпушинского, Абидова, Каргабаева. Вскоре получил душевное письмо от Камчатного (об этом и о нашей волнующей встрече в 1967 году вы уже читали), затем откликнулся Карпушинский. По разным причинам они оба, а также Винокуров и Сапожников не могли принять участие в предстоящем празднике.

За время подготовки к встрече я ближе познакомился с киевскими ветеранами дивизии. По возрасту все они значительно превосходили меня,на фронте большинство служило далеко от передовой (в штабе, политотделе, тыловых службах и медсанбате). Я надеялся, что среди приезжих появятся те, кого я называю «активными участниками войны», с кем можно будет по-настоящему вспомнить былое, поговорить о наших боевых товарищах.

На этом же собрании обсуждались детали подготовки к встрече, были утверждены даже меню, калькуляция расходов и размеры взносов. Праздничное застолье супруги Федор и Мария Рожковы предложили провести на их усадьбе в Корчеватом,тихой окраине города. (Рожковы вступили в брак на фронте, когда он был начальником клуба дивизии, а она — хирургической сестрой в медсанбате.)

В канун Дня Победы в моем доме появились дорогие гости Вася Пантелеев и Шура Черный. Оба были тронуты нашим теплым приемом. До полуночи мы, не вставая из-за стола, вспоминали былое, а утром поехали на долгожданную встречу ветеранов дивизии.