Театр одного зрителя - Артур Саканян

— Это же ясно, как божий день, что в следующий раз, когда на дело пойдёте, будете более осторожны и изобретательны. Главное в вашем деле, чтобы не поймали, а в промежутках между отсидками можно водки нажраться, наширяться и с бабами побаловаться. Так что цель у вас есть, она чёткая и ясная — получать кайф от жизни по полной программе. И душа имеет поводы для радости. Первый раз ликует, когда дело сделано, а второй раз — когда в кругу друзей получаешь признание своей удачи. Прекрасный повод для радости. Вот только непонятно: почему-то потом наступает хандра, и снова тянет на дело. Верно?

Зэки дружно закивали, а доктор продолжил:

— Вроде, и бабки есть, и гулять можно, но, как в песне поётся: «водкой тоску не зальёшь». А знаете почему?.. Не хватает всплесков радости. Ежели пораскинуть мозгами, получается, что тут даже больше радости, чем на воле. Здесь ежедневно имеешь уважение и признание заслуг. Для кого-то свет меркнет, а кому тут и дом родной.

Доктор обвёл взглядом зал и уверенно продолжил:

— Здесь и поиграть с новичками можно в такие игры, как пером в глаз, или летун-ползун, или другую забаву придумать. Можно и кайф получать, что ты не чушка какая-то. Но, не дай Бог, положенную пайку отобрать или с долгами не расплатиться. Свои же враз переобуют и до чушки опустят. Так что и порядок у вас есть, и принципы имеете: не верь, не бойся, не проси. Чего же ещё надо? Вроде всё есть: и харчи, и услады, и законы. Но присмотрелся я и вижу наколку у многих: «нет счастья». Непонятно мне, где нет счастья, здесь или на воле? Зачем же лукавить счастливым людям? Может счастья у вас тут маловато? — закончил доктор, а по спине пробежал холодок.

— Что есть — всё наше! — мгновенно огрызнулся пахан.

— Доктор. Как же это получается, — что любовь убить, что человека пришить — всё едино? — ехидно спросил он.

Голос благоразумия шепнул доктору: «Пахан хочет реабилитировать своё лидерство, и не забывай, что он твой защитник». Доктор согласно кивнул головой и ответил:

— Конечно, не едино. И за предательство любви, и за то, что человек исковеркал в себе человечность, никто не судится в миру.

Пахан удовлетворённо закивал, открыл рот и, полуобернувшись к зэкам, протянул руку в сторону доктора, чтобы сказать своё слово. Доктор понял, что пахан намерен взять реванш, и станет давить его своей «логикой». Не успел пахан и слова сказать, чтобы вывести доктора «на чистую воду», как доктор быстро добавил:

— Просто за поругание любви спрос иной получается.

Пахан резко обернулся к доктору.

— Что ещё за спрос? — презрительно выкрикнул он и даже привстал.

Мгновенно возникла такая тишина, что сквозь жужжание мух доктору послышалось тяжёлое биение сердец. Доктор понял, что теперь он завязнет в разборке, и растерянно посмотрел в сторону начальника.

— Всё! Марш по хатам! — пришёл на помощь начальник, но такой рокот прокатился по залу, что тот поспешно отступил назад.

«Надо брать огонь на себе», — подумал доктор и поднял руку.

— Я прошу несколько минут!

Волна недовольства сразу пошла на убыль, а доктор спокойно продолжил:

— Был задан вопрос, но мне он показался странным. Разве вы не знаете, что сами наказываете за поругание любви? Вы же сами наказываете за исковерканную душу.

— Как это сами наказываем? Как это? — сразу раздались удивлённые голоса с мест.

— Хорошо, я объясню, — сказал доктор, — Но сначала ответьте мне на несколько вопросов. Вы над насильником издеваетесь?

— Да! — хором ответил зал.

— А если был изнасилован ребёнок, ещё больше издеваетесь?

— Да! — загремел зал.

— А почему? Ответьте, почему насилие над ребёнком для вас считается ещё большим преступлением?

Вразнобой посыпались ответы, и доктор моментально подвёл итог:

— Потому что у детей невинные души?

— Да! — выдохнули зэки, а доктору в этом смрадном зале внезапно почудился дивный запах свежескошенной травы.

Доктор сделал глубокий вдох и продолжил:

— Но ведь судья в своём приговоре только плоть осудил. Он о душе говорил? Он за поругание любви, за исковерканную душу осудил?

— Нет! — как по команде, выкрикнули зэки.

— А кто осудил? — спросил доктор, заранее зная, что ответ тут один.

— Мы! — радостно завопили зэки.

— А если мужчина убил жену за измену, вы его оправдываете?

— Да! — твёрдо заявил весь зал.

— Потому что он убил из-за своей поруганной чести?

— Да! — ещё твёрже вылетел ответ.

— Судья за убийство осудил, а вы оправдали?

— Да-а-а! — восторженно завопил весь зал изо всех сил. — Мы такие!

Доктор выждал, пока эмоции улягутся, и сам крикнул:

— Теперь все согласны, что за предательство любви, за исковерканную душу спрос иной, и вы сами судите за это?

— Да! Так выходит, — прокатилась волна возгласов, но сдержанно и с оттенком удивления.

Доктор сердечно спросил:

— А как же ваши души? Разве ваши души не исковерканы?

— Исковерканы, доктор, — послышалось вразнобой. — Ещё как исковерканы!

— Знаете такое выражение: «не суди, да не судим будешь»?.. Получается, что раз вы сами суд за исковерканную душу вершите, значит, и на ваши души суд имеется.

— Уж не Господь ли Бог с нас спрашивать будет? — хихикнул пахан.

Он обдал доктора презрительным взглядом, но кроме пары беспредельщиков никто не засмеялся, и ещё кто-то свистнул.

Зэки сидели в напряжении, и, вглядываясь в измождённые лица, доктор подумал: «Не всё потеряно». Даже этот свист показался ему чем-то знакомым и близким с детства.

-178-

Внезапно доктор вспомнил. В кабинете генерала у него возникла тревога, что рукопись могут сжечь, как когда-то сожгли архив писем в мастерской жены. Поэтому он решил спрятать рукопись в пустовавшей квартире жены, и, можно сказать, ему повезло, что, будучи у генерала, обстоятельства сложились благоприятным образом.

В квартире жены верхняя полка кладовки показалась доктору наиболее надёжным местом. Там он обнаружил муляж — торт из картона. Краска облупилась, а клей, видимо, рассохся, потому что верхняя крышка сразу отвалилась. Внутри лежала дудочку из бузины. Когда доктор подул в неё, то вместе со свистом вылетело мучнистое облачко, дудочка рассыпалась, и запахло свежескошенной травой. Этот запах вместе со свистом навеяли на доктора такие счастливые воспоминания детства, что, стоя на стремянке, он даже прослезился.

-179-

В переполненном телами зале доктору ещё сильнее почудился этот дивный запах свежескошенной травы. Невольно он улыбнулся и стал спокойно отвечать пахану:

— Если сам человек не в ответе, как он свою душу испоганил, то после этого какой может быть с него спрос? Без всякого спроса кара следует за этим.

Доктор ещё раз глубоко вдохнул в себя этот запах свежести и уверенно продолжил:

— За исковерканную душу, кара полагается, и эта кара падает на невинных детей. Самые близкие родственники по крови должны нести наказание, а самые невинные среди них — дети.

Наступила тишина. Внезапно кто-то выкрикнул из зала:

— Я знаю! Эта кара кармой называется.

— Я тоже слышал про наказание детей за родителей, — тут же раздался ещё голос, а другой голос из глубины зала прокричал:

— Не знаю, как угодно называйте это наказание, а у меня дочку замуж не берут. Боятся папаши домушника, — и весь зал загудел, как растревоженный улей.

— Но это же несправедливо! И у сына, чуть какая пропажа в школе случится, так сразу на него показывают. Мы нагрешили, а расплата на наших детях?! — в сердцах заорал кто-то, и сразу все замолкли, как перед бурей.

— Что поделать, — доктор развёл руками. — Когда вы шли на дело, наверно, думали только о собственном благополучии, или по какой другой причине, но ведь все ваши поступки записываются в Книге Жизни.

— Доктор! Я же эту Книгу своей Жизни видел! — раздался чей-то вопль. — Братцы! Я же её видел, как в кино! Помните, когда я очутился тут, то хотел повеситься. Вот тогда и увидел её, будто фильм. Будто плёнку моей жизни назад мотали. Я же всё заново пережил и всё по новому переосмыслил… а вы…

Наступила полная тишина, и тот же голос огорчённо продолжил:

— Я же вам рассказывал, а вы мне не поверили. Я же видел, рассказывал… Я же все мои позорные моменты жизни по второму кругу пережил…

— Доктор, он и вправду видел свою Книгу Жизни? — раздался сердитый голос из зала.

— Да. Это была его Книга Жизни. А теперь и сами можете догадаться, что у каждого из вас есть своя Книга Жизни, где всё записано. Значит и ваши поступки не могут не отразиться и не повлиять на запись в Книгах Жизни тех, кто связан с вами. А кто ближе всего стоит к человеку? Конечно же, плоть от плоти, и в первую очередь дети, как самые невинные создания… Разве вы сами никогда не чувствовали, что рядом с детьми очищаетесь? Согласны, что они самые невинные создания, и что это они очищают вашу жизнь от грязи? — но зэки угрюмо молчали.