Открытка - Лия Флеминг

– Хватит юлить, выкладывай! Ты должна вывести нас на своих людей! – голос офицера стал жестким.

– Но я не знаю здесь никого. Мне было приказано ждать дальнейших указаний. Мой пароль вам известен. Больше мне добавить нечего.

Калли с ужасом приготовилась к худшему.

– Увести! – распорядился офицер. – Пусть погниет пару-тройку недель в подземелье. Быть может, тогда станет посговорчивее.

Он нетерпеливо махнул рукой в сторону двери. Оставалось надеяться на то, что ей удалось убедить его хотя бы в том, что она всего лишь неопытный агент, не очень хорошо разбирающийся во всех хитросплетениях настоящей секретной миссии. Словом, она мелкая рыбешка, которую случайно выловили из пруда. Конечно, им нужна была опытная радистка или радист, кто смог бы пополнить их славную коллекцию добровольных перебежчиков или тех стойких героев, которых они уже успели расстрелять.

Всю ночь Калли просидела в темной сырой камере. Пахло плесенью и еще бог знает чем. Снова и снова Калли перебирала в памяти все, что сказала и что утаила. Итак, судя по всему, подпольная сеть разрушена и ликвидирована, а у нее даже нет возможности сообщить об этом в центр. В сущности, она ничего не добилась. Разве что отсрочки в несколько недель. А потом они примутся выбивать из нее показания с новыми силами.

На последующих допросах ее раздели почти догола, забрали всю более или менее сносную одежду и в таком виде отправили назад в камеру. Кое-что она им все-таки сказала, полуправду-полуложь, в полном соответствии с тем, как ее учили. Неслыханная удача! Ей вернули сумочку. Забрали деньги и пудреницу, а дешевую зажигалку не тронули. Но именно в ней и лежали шифры. Надо избавиться от бумажки с шифром при первой же возможности.

Интересно, как долго они будут держать ее в подземелье? Если она перестанет говорить, что дальше? Знают ли в Лондоне о предательстве и об аресте агента?

Надо держаться. Надо держаться до последнего. Не дай себя сломить, повторяла она мысленно и даже на сыром каменном полу пыталась делать какие-то физические упражнения, например растяжки, которым обучал ее тренер. Сколько еще она пробудет в этой камере, пока они не перебросят ее в другое, еще более ужасное место, где она, быть может, никогда не увидит дневного света? Оттуда ей вовек не вырваться на волю.

Открытки от Каролины приходили с завидной регулярностью, но было в них что-то искусственное, какая-то фальшь, которая наводила на размышления. Всего лишь пару ничего не значащих строк, типа: «Со мной все в порядке. Очень скучаю без вас. Мамочка крепко целует своего дорогого Дезмонда». Фиби беспрестанно атаковала письмами Примми, но та тоже очень умело жонглировала общими фразами и обходилась весьма обтекаемыми ответами, типа: «Калли выполняет ответственное задание вместе с другими нашими людьми и превосходно справляется со своей работой». Нетрудно было сообразить, что дочь ее находится где-то на территории Франции. Ведь вокруг только и разговоров что о скорой высадке союзников на континент. Что ж, оставалось лишь надеяться на то, что как только освободят Францию, ее дочь вернется, наконец, домой.

Каролина не навещала сына уже больше года, и мальчик стал постепенно забывать мать. Он перестал задавать вопросы о том, где она и когда вернется домой, а фотографию Калли целовал на ночь уже без прежнего энтузиазма и желания.

Хорошо, думала иногда Фиби, я тоже была далеко не идеальной матерью, это правда! Но отсутствовать столько времени… Странно, очень странно! Она взглянула на внука, который с азартом играл в карты с няней, обучившей его какой-то детской игре. Слава богу, им пока еще удается сохранить Джесси в Далрадноре. Но недавно было объявлено о ее помолвке с Бобом Кейном. Молодые планировали после окончания войны уехать в Австралию, где у родителей Боба была своя ферма. Будущий муж Джесси регулярно бывал у них в Далрадноре и с удовольствием гонял в футбол вместе с Жаком и Дезмондом.

– Мальчишкам в доме нужен мужчина, – авторитетно заявлял он и небрежно трепал кудри на голове мальчика. – Иначе ваш Дезмонд вырастет неженкой. Настоящей девчонкой! Да и стоит ли удивляться? В доме полно женщин, и все горазды ему служить.

Дезмонда определили в деревенскую школу, где ему порядком доставалось от суровой наставницы по имени мисс Армор-Браун. В ближайшей перспективе количество домашних нянек тоже должно было резко сократиться. Мадам Лапланш получила долгожданную открытку от мужа, которую ей переправили через Красный Крест. Послание было коротким, но зато месье Лапланш сообщал жене реальные новости, из коих следовало, что возвращение семейства домой – это дело недалекого будущего. Что вызвало мгновенный ажиотаж среди больших и маленьких Лапланшей. Все бросились покупать подарки, с которыми они вернутся на остров, шить себе обновки по случаю возвращения и прочее.

После их отъезда в доме останется только трое обитателей: Фиби, внук и его няня. Но Джесси тоже вот-вот навострит лыжи в свою Австралию, и тогда они останутся с Дезмондом вдвоем. Иногда по ночам Фиби приходила в голову кощунственная мысль, что ее дочь больше не вернется домой. Тогда она вскакивала с твердым намерением заняться серьезными поисками Каролины: пора, пора навести справки в компетентных органах и выяснить реальное положение дел в тех организациях, адреса которых ей дали в Лондоне. В тревожное военное время главное было – получить четкие и честные ответы на свои вопросы.

Между тем концертно-фронтовая деятельность Фиби продолжалась, и ни о каком спаде не было и речи. Впрочем, в последнее время частые выступления перед солдатами и ранеными стали тяготить ее. Фиби чувствовала себя смертельно уставшей. Она уже не могла более порхать по сцене с прежней легкостью. Иногда в антрактах ее даже смаривал сон. Агент по-прежнему пытался раздобыть ей хотя бы крошечные роли в кино, но как только подворачивалось что-то стоящее, в Далрадноре случалось нечто такое, что требовало ее обязательного присутствия. То нагревательный котел выходил из строя, то необходимо было срочно отремонтировать повозку, то еще что-нибудь. А ведь ежедневно приходилось еще думать и о том, чем и как накормить столько ртов, во что одеть детей, как согреть такой большой дом в долгие зимние месяцы. От постоянных проблем, сыпавшихся на голову Фиби как из рога изобилия, у нее стало подниматься давление. А иногда оно так подскакивало, что их старый доктор, мистер МакКласки, приходил в откровенный ужас и настоятельно требовал, чтобы его пациентка больше отдыхала. Умер сэр Лайонел, и Верити вернулась к себе в Лондон, что еще более усилило одиночество Фиби. Не то чтобы ее связывали теплые отношения с сестрой Артура, но все же они обменивались поздравительными открытками на Рождество, и с ее отъездом рвалась еще одна тоненькая ниточка.