Хрустальная пирамида - Содзи Симада
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В правой руке Митараи держал большой фонарь. Он включил его. Потом помахал фонарем нам — видимо, приглашал подплыть ближе. И довольно настойчиво. Как будто кричал: «Срочно сюда!»
Леона, красиво плывшая чуть левее впереди, тоже стала подгонять меня жестами свободной руки.
Что это Митараи так торопится? Ведь он устроил наше погружение с какой-то целью… Я решил, что стоит поспешить, и двинулся к зависшему в пространстве Митараи, усердно работая ластами. Фигура моего друга, облаченная в темно-серый подводный костюм, быстро приближалась.
Митараи наклонился всем телом и стал настойчиво показывать вперед указательным пальцем. Проследив взглядом за направлением его жестов, я снова удивился.
Там расстилался невероятно красивый, как из другого мира, пейзаж морского дна. Оказалось, что все, виденное мной до сих пор, было только началом. Там, куда указывал Митараи, вид был еще красивее. Сознание мое словно помутилось, и мне показалось, что я во сне.
На чистом морском дне стоял огромный каменный храм с гигантскими изваяниями по обе стороны. Он выглядел не менее величественно, чем сооруженный из пластика внутри стеклянной пирамиды Абу-Симбел.
Вспомнился «Затонувший собор», музыкальное произведение Дебюсси. Что же это такое? Что за волшебство?
Я понял, что Леона тоже удивлена. На некоторое время она зависла в толще воды, а потом, как в танце, загребая воду, опустилась обеими ногами на дно.
Все мы обменивались удивленными взглядами через стекла своих масок. Через некоторое время Митараи сделал нам приглашающий жест рукой. Потом он снова показал пальцем вперед. Там, на глубине, были две огромные сидящие скульптуры из камня, а между ними чернело квадратное отверстие — видимо, вход.
«Туда? Ты хочешь туда войти?! — мысленно закричал я. — Ты в своем уме?»
Это выглядело очень опасным. Кто знает, что там внутри… И прежде всего непонятно, почему это огромное сооружение оказалось на дне моря.
Митараи делал странные жесты, то прижимая кончики пальцев к груди, то отводя их обратно. Леона тоже качала головой, показывая, что не понимает, чего он хочет. Наконец мой друг развел обе руки в стороны. Затем, делая правой рукой зовущие жесты, поплыл вперед.
Давно зная Митараи, я понял смысл его жестов. Он хотел сказать, чтобы мы были осторожны и не отдалялись от него. Мы с Леоной, держась рядом, поплыли вслед за ним.
Зловещий храм, возвышающийся на морском дне, понемногу приближался. В моей голове опять зазвучала мелодия «Затонувшего собора» Дебюсси — басовые вибрации, вызывающие у людей беспокойство и страх.
Чем ближе к храму, тем выше казались каменные статуи. Огромные глаза, открытые на глубине. Головные уборы, не закрывающие ушей. Они сидели, чуть расставив колени, колоссальные ступни сдвинуты вместе. Высотой не меньше десяти метров. Головы и туловища черны от водорослей и ракушек. Но, несмотря на это, не оставалось сомнения, что статуи изображают древнеегипетских фараонов.
Их лица трудно было разглядеть из-за многочисленных косяков рыб, напоминающих птичьи стаи. На плечах и груди лучи солнца, проникающие сюда с далекой поверхности моря сквозь толщу воды, образовали колеблющиеся золотистые пятна.
Вход находился в центре, между гигантскими статуями, на уровне их ног. В высоту он был порядка трех метров, но в ширину не более двух. Внутри стояла тьма, как бы подчеркивая, что здесь — обиталище монстров, и мне стало понятно, почему Митараи сказал, что следовало захватить три фонаря. До сих пор дно было хорошо освещено, и не ощущалось никакой нужды в фонарях.
Мне недоставало смелости проникнуть внутрь. Я неторопливо осматривался вокруг. Не может быть, чтобы здесь находились остатки Атлантиды, затонувшей после землетрясения. Размышляя таким образом, я заметил, что по дну, на котором играют лучи солнца, проходит множество геометрических линий. Может быть, это остатки древней дороги?
Я убедился, что на морском дне идет своя жизнь, о которой я раньше не догадывался. Между водорослей, в тени скал обитают жители этого мира, охраняя свою территорию. Точно так же, как мы у себя на поверхности гуляем по городу или направляемся на шопинг, они перемещаются по дну моря с какими-то своими целями. А значит, неизвестно, не выбрало ли какое-то неведомое существо этот каменный храм своим жилищем. И нет никакой гарантии, что там, во тьме, не живет какое-нибудь чудовище.
Никогда не знавший страха Митараи совершенно спокойно вплыл головой вперед в темную щель. Леона — вслед за ним. Мне ничего не оставалось делать, как последовать за ней.
У Митараи и Леоны были фонари. В глубине тьмы они осветили обветшалый коридор. По сторонам нависали каменные стены, и мы втроем, как мотыльки, порхали под его потолком, продвигаясь вперед. Со стен свисали приросшие к ним водоросли, и их стебли мягко касались наших тел.
Слева показался небольшой проход. Митараи, изогнувшись, направился туда. За ним — Леона, а потом занырнул и я.
Тут была полная темнота. Крупные рыбы бросались в сторону, побеспокоенные лучом света от фонаря Митараи. Он водил лучом, выхватывая из темноты стоящие вдоль почерневших стен статуи, напоминавшие древнеегипетские.
Потом мой друг всплыл повыше и осмотрел потолок и прилегающую к нему часть стен. Потер стену рукой. От этого в воде, подобно дыму, заклубилась черная грязь, и под ней обнаружилась удивительно яркая цветная роспись.
Картина изображала плывущий по Нилу корабль. Справа от него мы увидели фигуры крестьян, склонившихся за уборкой урожая, внизу — изображение группы молодых египтянок, стоящих рядом и смотрящих в левую сторону. Митараи, как большая летучая мышь, плавал из конца в конец просторной комнаты и осматривал потолок и углы. Даже в акваланге на дне моря он оставался таким же подвижным, как обычно.
Перехватив фонарь левой рукой, Митараи правой пригласил нас на выход и первым, изогнувшись, занырнул в проход, по которому мы вошли.
Таких комнат оказалось еще три. Это походило на необыкновенный музей, закрытый для посетителей. Мы в темноте заходили в каждую комнату, осматривали углы и потолок и, стирая грязь со стен, рассматривали спрятавшиеся под ней росписи. Затем снова вернулись в коридор. Митараи плыл дальше и дальше. Освещаемые его фонарем стены и полы становились все темнее от загрязнений и выглядели как природные скалы.
На самом деле мы, возможно, и вправду оказались в естественной пещере. Стены были неровные, с многочисленными впадинами и выступами, и следовало внимательно следить, чтобы не поцарапаться.
Путь Митараи преградила черная неровная скала. Осматривая ее, он поплавал вверх и вниз. Потом, медленно перевернувшись, оказался лицом к нам с Леоной. Склонив голову набок, он как будто хотел сказать: «Так не должно быть».
В такие моменты под водой очень неудобно. Невозможно поговорить. Мы совершенно не понимали, что он думает.
Хотя, возможно, и на суше ничего не изменилось бы. Если Митараи сам этого не захочет, он даже под давлением не скажет, о чем думает. Такой уж это человек. Так или иначе, морское дно — мир абсолютного молчания, где любые слова превращаются лишь в бессмысленное бульканье.
Митараи направился было в коридор, по которому мы сюда попали, но Леона сразу же остановила его — схватила за предплечье и, проверив какой-то прибор, прикрепленный у него к поясу, кивнула. Мне даже показалось, что я услышал ее голос: «Все в порядке, можно идти».
Митараи отплыл немного обратно и вернулся в только что обследованную комнату слева. Мы поплыли за ним. Мой друг стал быстро кружить по комнате. Было видно, что его тренированное тело совершенно освоилось с аквалангом. Не слишком ловкий в искусстве человеческих отношений, в таких делах это был одаренный человек.
Леона подплыла ко мне и заглянула в маску. В ее глазах читался вопрос: «Что это он делает?» В ответ я только покачал головой.
Нас осветил его фонарь. Леона посветила на него в ответ. Прицепившись к углу потолка подобно летучей мыши, Митараи энергично манил нас правой рукой. Мы подплыли к нему, и в свете фонаря Леоны стало
