Походные письма 1877 года - Николай Игнатьев

В 9-м корпусе (под Плевно) много поляков ранено. Наши соседки-польки очень будут рады за ними ходить. Ты припомнишь, конечно, что я тебе предлагал с самого начала, в Киеве, устроить больницу в Немиринцах. Надо прежде всего определить бюджет и удостовериться, что мы можем за дело это взяться и не осрамиться. Если сбор будет удачный, лучше употребить средства на месте, чем отсылать в общий склад, где, как капля в море, все исчезает.

В Главной императорской квартире стали опять поговаривать, что если война продолжится на зиму, то двор переедет в Киев и что государь туда приедет. Не сомневаюсь, что если бы пришлось войскам стать на зимние квартиры (чего Боже сохрани), то мы вернемся на зиму до весны в Россию, но сомневаюсь, чтобы государь уехал при осенней кампании, то есть до ноября.

Я давно уже не на курином бульоне и ем, что дают за высочайшим столом, соблюдая лишь некоторую осторожность. Пить же бульон, который ты рекомендуешь, можно варить лишь дома.

Как бы хотелось мне посмотреть на тебя, когда ты растянулась, как бабочка, на качелях! 500 руб., высланных тебе матушкою, следуют в возврате мне от Сергея Ивановича за выданные мною здесь 500 его сыну Сергею, служащему в артиллерии. Начальник станции в Белостоке не отдал фельдъегерю [письмо], а просто [сдал] на почту, судя по конверту. Видно, ты еще не списалась с Ольгою или Александром о приискании в Белостоке верного человека - комиссионера.

Сейчас меня известили, что государь едет на позицию. Должен отложить дневник мой до следующего раза. Pour vous mettre au courant de la situation*, скажу лишь, что Плевна второй день уже окружена со всех сторон нашими войсками. Батареи наши громят турецкие укрепления, но Осман отвечает пальбою, прячет пехоту в оврагах и выжидает решительного штурма, не изъявляя намерения сдаться или бежать. Сегодня вечером Имеретинский и Скобелев штурмовать будут высоты, граничащие с юга Плевненскую котловину. Цель атаки - воздвигнуть батареи на высотах, господствующих над турецкими укреплениями и селением. Все зависит от результата этого предприятия. Наши потери до сих пор небольшие. Румыны держатся изрядно. Мы всякий день с 6 час. едем на позицию, а в сумерки возвращаемся назад.

Обнимаю вас тысячекратно, благословляю детей. Целую ручки добрейшей матушки. Будь здорова, моя ненаглядная, и люби меня, как я тебя люблю. Твой муженек Николай

No 35

Начато 31 августа. Кончено 2 сентября. Бивак у Раденицы

Вот 6-й день, как мы живем на позиции, и я не имею полчаса времени, чтобы отдохнуть душою в заочной беседе с тобою, мой друг бесценный, милейшая Катя моя. Хотелось бы вам сообщить добрые и веселые вести, но, как вы увидите из дневника, который постараюсь продолжать, начиная с 26 августа, мало нам утешительного... Наследник, хотя и бросил свою позицию на р. Ломе, но не переходил за р. Янтру, сосредоточил свои войска и приготовился встретить ожидаемое наступление Мегмеда Али. Главная квартира его высочества в Дольнем Монастыре, впереди на 15 верст от Белы; впереди сего последнего селения на высотах устроены укрепления. Недостаток этой укрепленной позиции, что она растянута и потребует много войск для обороны.

Около Шибки турки постреливают на наши позиции, но дня два тому назад стали стрелять гранатами и поставили на одну из своих батарей мортиры. Этот огонь может вырвать много жертв из рядов наших храбрецов. У Шаховского от Осман-Базара и Елены турки ограничиваются демонстрациями, но я продолжаю ожидать, что главное нападение на Тырново будет произведено именно с этой стороны.

Под Плевною операции затянулись, Осман держится храбро, искусно и упорно. Все усилия наши не привели еще к желаемому результату, несмотря на то, что турецкая армия окружена и что плевненские укрепления были бомбардированы 5 дней сряду. Подкрепления подходят; и со 2 сентября начнет переходить Дунай гвардия (стрелковая бригада). Вот вкратце положение дел на европейском театре военных действий.

26 августа я был дежурным, равно как и сегодня (приехавший князь Радзивилл дополнил число дежурных). В 6 час. утра в казенных экипажах поехали мы чрез Булгарени в Раденицу, где стоит Главная квартира армии. В Булгарени расположен парк и госпиталь на 1000 раненых и больных. При нем находится княгиня Шаховская. Не имев возможности, будучи в свите государя, посетить ее на пути к Плевно, постараюсь свидеться на обратном пути. Хлопот и дела будет много у наших доблестных сестер милосердия: кроме массы раненых, в войсках, стоящих без палаток несколько суток сряду на позиции, в сырости, под палящим солнцем и дождем, вдали от воды и варимой пищи развиваются весьма естественно и быстро лихорадки и кровавые поносы.

У румын, более слабых, менее кормленных, хотя более привычных к климату, под Плевною в течение недели 1000 больных отвезено в госпитали.

В Раденице пробыли мы часа два в ожидании известий с позиции, так как огонь с наших батарей был открыт с 6 час. утра, а также от наследника, о котором весьма справедливо сильно беспокоился государь ввиду настойчивого наступления на р. Лом турецкой армии. До с. Раденицы проведен полевой телеграф от Главной квартиры наследника в Кацелево на р. Черный Лом. Прежде чем пуститься к Плевно, надо было знать, в каком положении находится наследник. Судя по телеграммам, полученным в это время и потом в 8 час. вечера по возвращении в Раденицу, положение было незавидное не только для наследника российского престола, но и для всякого простого генерала. Передовые войска наши должны были уступить напору турок, понеся потери значительные. Дризен, оборонявший позицию на р. Ломе у с. Облава с 17-ю батальонами и 3-мя кавалерийскими полками, после 12 часов упорного боя против самого Мегмеда Али, руководившего войсками, высланными из Разграда, должен был оставить позицию, ибо войска были изнурены, понесли огромные потери, а дождь, шедший два дня сряду, до такой степени испортил дороги, что нельзя было подвозить заряды, патроны и продовольствие. Наследник выразил опасение, что дальнейшее наступление Мегмеда Али отрежет его от Владимира Александровича, стоящего у Пиргоса, под Рущуком, и намерение отступить за р.Янтру, перенеся Главную квартиру свою в с.Бела. Три сына царских в войсках, которые подавлены многочисленным неприятелем, умерщвляющим всех отсталых и раненых! Наследник, принужденный отступать и терпеть поражение от Мегмеда Али! Можно себе представить, что происходило в эти минуты в царской душе. Как тяжело было его сердцу и какие тягостные думы теснились в голове! Тошно было смотреть на нервное, напряженное выражение лица, силившегося под притворным спокойствием скрыть волнение душевное. Зная меня и мой образ мыслей, ты поймешь, что и мне было нелегко, хотя я был внутренне убежден, что телеграммы написаны под первым впечатлением и влиянием окружающих, не привыкших к бранным тревогам и весьма недовольных рискованным положением, в которое поставлен великий князь Александр Александрович. Мне казалось невероятным, чтобы Мегмед Али, которого я знаю за человека не храброго, но ловкого, умного и хитрого, пустился вразрез между двумя русскими корпусами и преследовал наследника до Янтры.