Дискорама - Алекс Орлов

— Быстро, ребятки! Лозе, Перкинс — направо! Рауль и Кокс — налево! Док, прикрываешь меня сзади — я иду в центральный склад!

Ферлин соскочил на землю следом за Раулем, держа в одной руке тяжелую винтовку, а в другой — револьвер.

— Да брось ты свою байду, потом подберешь, — пробурчал Рауль.

— Нет, она мне не мешает.

Двигаясь вдоль крепостной стены, Ферлин и Рауль последовательно проверили арсенал, пункт связи, беседку и наконец примыкавшую к столовой поварскую. Нигде не было ни намека на нештатную ситуацию — ни тел, ни стреляных гильз, ни разбросанных вещей или капель крови. Лишь у казарменного помещения на бетоне спортивной площадки Ферлин обнаружил две аккуратные воронки от боеприпаса с минатуритовой взрывчаткой и несколько обломков двухдюймовой трубы из белого прочного металла.

— Что это? — спросил Рауль, заметив, как внимательно Ферлин рассматривает обломки.

— Похоже, части стойки, на которой ихний «гаусс» выдвигался…

— «Гаусс»?

— Ну, может, не «гаусс», но что-то похожее. Вон смотри, резьба какая-то странная, — сказал Ферлин, указывая на уцелевший конец одной из труб.

— А дотрагиваться не боишься?

— Конечно, боюсь. Кто знает, из чего она сделана? Может, даже радиоактивная…

— А что с резьбой не так?

— Ходовая, трапециевидная.

— И что?

— Ничего. Я думал, стойка пневматикой выдвигается или гидравликой, а туг все значительно основательнее.

Из-за угла появился Перкинс.

— Ну что вы тут нашли? — спросил он.

— Результаты твоей работы. Молодец, парень, — похвалил Ферлин.

— Спасибо, но без тебя ничего бы не получилось. Больше у вас ничего нет?

— Ничего.

— Ну тогда пойдемте, мы с Рыжим такое нашли — закачаешься.

Когда Ферлин с Раулем вышли из-за угла, они увидели Лозе, стоявшего перед изуродованным телом.

Основная часть гранат Перкинса легла возле стойки — видимо, на корпус летательного аппарата, а одна перелетела выше и, ударив в край крыши жилого корпуса, накрыла находившихся там солдат противника.

Возможно, были еще и раненые, но их эвакуировали на дискораме.

Ферлин обратил внимание на оскаленные зубы и предсмертную гримасу погибшего, а еще на оголенные в ране ребра. Они были широкими и плоскими, собранными почти без промежутков.

— Мутант, однако, — сказал Лозе, присаживаясь на корточки. В его биографии был медицинский колледж. Ферлин помнил, как лихо Лозе штопал своих товарищей обычной иголкой, когда под рукой не было других специалистов. Но идти в медотряд он отказывался категорически, хотя его звали.

С другой стороны казармы показался Шепард, за ним спешил док Фрейзер.

— Сэр, посмотрите, что туг обнаружилось! — воскликнул Перкинс, указывая на тело.

Неожиданно из-за угла выскочили оба эксперта.

— Всем прочь от тела! — закричал первый из них, потрясая штабным пистолетом. — Все прочь, я сказал!

— Спокойно, парень, это я здесь главный! — попытался осадить его Шепард.

— Увы, полковник Вольф, это не так! Я бригадный генерал Блюзман из управления стратегической безопасности! Вот мое удостоверение!

Шепард посмотрел на играющую голограммой карточку и пожал плечами:

— Пожалуйста, генерал, располагайте всем, что видите. А мы идем грузиться в транспорт…

— Но вы должны выполнять функции охраны, полковник!

— Вогтам мы их и будем выполнять. За мной, бойцы.

Шепард повернулся и пошел прочь, Ферлин и остальные последовали за ним, оставляя экспертов одних. Новоявленный генерал хотел было что-то сказать, но не нашел что, и они с коллегой принялись изучать останки.

Между тем к транспорту Шепард не вернулся и привел всех в складской корпус, где лежали все бойцы присланного накануне взвода.

Ферлин стал переходить от тела к телу, но не находил привычных признаков смерти. Ни пулевых отверстий, ни рассеченных осколками ран, ни даже намеков на потеки крови — весь взвод был уничтожен каким-то «аккуратным» способом.

Лозе присел на корточки возле тела погибшего сержанта, отложил автомат и начал расстегивать мундир погибшего.

— Сэр, и ты, Фрейзер, подойдите сюда! — позвал он вскоре.

Шепард и док приблизились, Ферлин тоже подошел ближе, любопытствуя. Он знал, что это не приветствуется, однако ситуация была необычной и хотелось ясности в самый первый день прибытия на службу.

— Вот, сэр, на груди площадный ожог. Его убили чем-то вроде радиоконтура.

— Радиоконтур весит тридцать килограммов, — напомнил Шепард.

— Наш, может, и весит, — сказал Лозе, поднимаясь.

— Что ты хочешь сказать?

— Ничего, сэр. Я лишь предположил, а выводы делать должен начальник.

— То есть я? Ты под меня копаешь?

— Не обязательно, сэр. Есть бригадный генерал… как его там?

— Блюзман… — со вздохом произнес Шепард. — Ладно, сидите тут, я схожу и доложу им, пусть повертятся.

Шепард ушел, а Ферлин перебрался ближе к воротам, чтобы продышаться.

— Перкинс? — позвал он.

— Чего? — отозвался сапер и подошел, поправляя на плече гранатомет.

— Ничего, — понизил голос Ферлин. — А тебе не говорили, что минатуритовые боеприпасы опасны?

— Какие? — переспросил Перкинс, и Ферлин понял, что обратился не по адресу.

— Минатуритовые боеприпасы могут быть опасны — их нельзя хранить долго, ты это знал?

— Нет, — покачал головой Перкинс. — Это потому что они теплые?

— А они теплые?

— Да, они были теплые.

— Сэм, — Ферлин посмотрел на уложенные на полу тела, — Сэм, у тебя еще остались гранаты?

— Нет, я все выстрелил — все до одной!

— В следующий раз будь внимателен. Если гранаты начинают греться, их нужно охлаждать, иначе рванет так, что останется только молекулярный ветер. Ты понял?

— Понял, как не понять? — Перкинс покачал головой. — Вообще-то я спрашивал сержанта-оружейника, который ведает арсеналом на главной базе…

— И что он?

— А он из службы тыла был переведен, говорит — а я почем знаю? Теплые и теплые, может, возле батареи отопления хранились…

— Это устаревшие боеприпасы, Сэм, такие сейчас не используют.

— Хорошо, что предупредил. Но камень рвут, как бумагу.

— Это да, — согласился Ферлин. — Смотри, вон босс показался. Судя по его физиономии, мы улетаем немедленно.

На третий день пребывания на базе Ферлин начал понемногу «вкатываться» в распорядок дня и привыкать к еде, сильно отличавшейся от его рациона на пустошах. Воздух перестал ему казаться горьковатым, от чего первые две ночи он спал беспокойно и каждые пару часов полоскал рот.