Газета Завтра 945 (2 2013) - Газета Завтра Газета

То есть единой, объективной и существующей независимо от человеческого субъекта науки истории нет. И с позиций логики невозможно настаивать на какой-то одной, "абсолютно точной", подобной математике, истории. Даже сами факты могут быть оспорены, а просто сами по себе они ничего не значат, потому что могут быть ещё и так или иначе интерпретированы.

Мы сегодня находимся в сложной ситуации — в битве за собственную историю. С либерально-западной точки зрения, русской истории вообще не существует. А есть кровавое грязное месиво, недоразумение "этого омерзительного рабского народа" и "этой страны", как совершенно открыто говорят либералы.

У либералов — следующий взгляд на нашу историю. Что была Новгородская республика, основанная немцами-норманнами. Затем была, с февраля по октябрь 1917 года, демократическая Россия. И сразу после этого появились диссиденты: Сахаров с Боннэр, которые были Адамом и Евой новой России. А настоящая русская история начинается только с 1991 года, это история Ельцина и Чубайса, Гайдара и Коха. Но её, истории, дальнейшее движение тормозится весьма неблагоприятной средой, этим кровавым, рабским, тираническим народом — грязным, немытым и омерзительным, который ничего не создал, кроме гигантских монументов своего ничтожества. В результате демократия в полном объёме пока не получается. И то, что мы сейчас имеем в качестве российского государства, — тоже чудовищное и грязное недоразумение: коррупционное, тоталитарное и рабское.

Возможно, либеральная версия российской истории в моём изложении выглядит несколько утрированной. Но именно в таком духе и строится доминирующий дискурс о нашей истории. Об этом говорит и термин "модернизация". Если Россию надо "модернизировать" — значит, она архаична. Её надо вводить в "содружество цивилизованных народов", потому что она нецивилизованная. Всё это отражает западную модель районирования зон. Это совершенно расистская концепция, которая была открыто расистской до 1941 года, а после 1945 года стала сублимированным расизмом, который членит всё человечество на три типа: цивилизация, варварство и дикость.

Цивилизация — белая. Варварство — жёлтое. Дикость — чёрная. До какого-то момента так и говорили — о бремени белого человека. Сегодня говорят о цивилизационной миссии развитого Запада: тот же самый расизм, только изложенный другими словами. 

Точно так же разделяются зоны. "Первый мир" — это мир цивилизации, белая американо-европейская цивилизация и те страны, которые к ней примкнули или оккупированы ею. 

"Второй мир" — это мир "варварских" государств, то есть, в нынешней терминологии — государств "развивающихся". Наша Россия попадает в этот второй мир, там находятся Китай и другие страны БРИКС. 

А все остальные — это "третий мир", где до сих пор царит дикость, и даже "четвертый мир", более близкий, наверное, даже не к человечеству, а к царству животных, где доминантой бытия является простое физическое выживание.   

Исторически и географически движение от дикости к цивилизации даёт нам одну и ту же картину самосбывающегося пророчества, где "первый мир", Запад, является высшей ценностью в системе ценностей, которую он сам же определяет. Поэтому гей-парады — это не случайный феномен и не один из элементов развития цивилизации. Это цель развития. Я спрашивал как-то послов европейских государств в России: являются ли гомосексуализм и свобода гей-парадов показателем социального развития? Мне сказали: да, это признак толерантности общества, фундаментальный критерий социального развития! Чем больше гомосексуалистов — тем более цивилизованно, продвинуто и прогрессивно данное общество, тем менее оно варварское и дикое. 

Нам трудно в это поверить, но либералы: и в России, и за рубежом — рассматривают нашу историю именно через такую призму. Ясно, что в подобной версии отечественной истории советский период будет выглядеть после 1937 года тотальным ГУЛАГом, а история  до 1917 года — непрерывным издевательством царей и дворян над несчастным, покорным, раболепным, пресмыкающимся перед ними народом. 

Именно эта парадигма, эта матрица сегодня идеологически доминирует в нашем обществе. Именно она по всем медиа-каналам транслируется нашим детям, внукам. Именно она выступает той основой, на которой строятся представления о развитии России в будущем. 

Ели время — это музыка, согласно словам одного философа, то настоящее в ней — всего лишь одна нота. Две другие — это прошлое и будущее. Если мы их не знаем, настоящее утрачивает смысл; гармонии, мелодии не получается. Эта гармония, эта мелодия возникают, когда мы их выстраиваем, когда мы их продлеваем в обе стороны истории, в прошлое и в будущее.

Наше историческое бытие имеет смысл, то есть является историческим, только если мы его вплетаем в прошлое. И тогда для нас понятным и близким становится будущее. Но если у нас в прошлом — какофония, кровавая грязь, недоразумение, то, естественно, и нынешний день мы будем воспринимать сам по себе, и  никакой общей истории у людей, населяющих пространство, временно именуемое Российской Федерацией, нет. А есть история индивидуальной карьеры, индивидуума. Один — лузер, проигравший. Другой — винер, выигравший. Выигравший — тот, кто смог уехать на Запад, присоединиться к прекрасной истории Запада. Лузер — тот, кто остался в своей бессмысленной стране, спился и умер. 

Вот с этой моделью имеет дело, вот эту модель восприняла в качестве рабочей современная российская идеологическая, экономическая и политическая элита. И что после этого мы хотим? Борьбу за  Россию надо начинать с истории. Совершенно правильно Александр Андреевич Проханов говорил о необходимости выстраивания преемственности нашей истории.

Речь идёт о создании музыки русской истории, о вычленении её смыслов и модели прочтения русской истории иным способом, нежели нам навязывает современная политическая верхушка.

Я вижу, что лично Путин — как человек — с глубоким отвращением относится к такой версии. И когда он сталкивается с подобным толкованием России, её прошлого, его охватывает возмущение, на лице начинают желваки играть. Но когда горячая фаза заканчивается, захватывает рутина — и опять те же силы поднимаются и продолжают как ни в чём ни бывало ту же самую историю.

Получается, что расистский западный взгляд на отечественную историю стал взглядом нашей элиты на собственное общество. Это — колониальное мышление, даже если думающие таким образом люди — русские, если они родились и выросли здесь, они всё равно видят эту территорию как место временного проживания: здесь находятся их заводы, их производство, бюджет, который они осваивают. Но живут они там: в цивилизации, в белом мире.

Оба этапа русской истории: и советский, красный,  и монархический, белый, — с точки зрения либеральной истории подлежат демонизации и вычёркиванию. Вовсе не случайно в 90-е годы либералы придумали и широко использовали термин "красно-коричневые". Им неприятно было называть этих людей "белыми", так как в белом движении они видели элементы либерализма, и белое движение времен гражданской войны во многом состояло из деятелей Февраля. Но всё, что было до Февраля, либералы называли фашизмом. Наша история для них — это кровавое недоразумение, "русский фашизм". Поэтому все, кто за царя, за православие, за традиционные русские ценности, — это фашисты, это "коричневые", говорили либералы. А были ещё те, кто выступал за советские ценности, — это "красные" сталинисты, "вертухаи всесоюзного ГУЛАГа". Вот и получались "красно-коричневые".

Сейчас речь идёт о том, как нам, представителям русской истории, русской церкви, русского народа: и верующим, и идущим к вере, — понимать советский период. О либеральной модели я уже сказал. В 90-е годы Сорос издал учебники истории, где эта модель нашей истории была подробно и разносторонне описана. 

Согласиться с такой моделью мы не можем, мы должны определить, каково место советского периода в отечественной истории.

Хотел бы в этой связи обратить внимание присутствующих на некоторые — по-моему, весьма существенные — аспекты. 

Мы имеем дело с секулярным, то есть светским обществом — советским. Но это общество было совершенно другим, чем секулярное общество Запада. Здесь можно вспомнить Макса Вебера, который написал классический в своём роде труд "Протестантская этика и дух капитализма". Там он описывает, что капитализм родился в процессе секуляризации, то есть перехода от религиозной к светской модели западного христианства в лице протестантизма. Что капитализм есть светское издание или светская сторона протестантизма. Очень логично, поскольку здесь показаны историческая связь, историческое содержание западного общества. Капитализм — это экономическая модель, вытекающая из протестантской идеи индивидуального спасения — индивидуализма.