Лион Измайлов - Измайлов Лион Моисеевич

Хайт сидит напротив меня, что-то рассказывает смешное. Не будешь же, как дурак, сидеть с серьезной миной. Я тоже смеюсь, раз смешно. Потом он с чем-то ко мне обратился, я ответил. Так вроде и разговаривать начали.

О том, что было, ни он, ни я не говорили. Через некоторое время он мне позвонил, мы стали общаться. Тех отношений, которые были у нас когда-то, теперь, конечно же, не было. Он стал несколько иным. Гордыни стало, как мне показалось, поменьше. Однако с Лариской Рубальской, которая когда-то была в него почти влюблена, у них отношения так и не восстановились.

— Ну да, — сказал он мне, комментируя ее популярность, — конечно, песни эти оставляют желать лучшего, однако их поют, и она популярна.

И еще как-то он выразился по поводу Лариски:

— Знаешь, она вполне может сказать мне: «Когда вы гуляли, мы вам не мешали, а теперь мы гуляем, и вы нам не мешайте».

Я вел тогда по московскому каналу передачу «Шут с нами» и пригласил Хайта.

Он, конечно, был интересен и искрометен по-прежнему. Но не удержался и сказал в эфир:

— Арканов зачем-то поет. Аркан, бросай ты это дело, ведь ты же писатель.

Я ничего не вырезал, так и оставил, предварительно спросив:

— Оставлять или нет?

— Оставляй, — сказал он. — Аркан талантливый человек, а занимается ерундой.

И я оставил, хотя это и было со стороны Хайта довольно жестоко.

В это время он снова сошелся с Хазановым. Они ездили вместе в Германию и в Америку.

Что касается репертуара для эмигрантов, то равных Хайту не было. На еврейскую тему он мог написать как никто. Поехав в Америку в первый раз с Хазановым, он имел успех нисколько не меньший, а потом уже и сам ездил с гастролями по Америке. И гастроли эти были очень успешными.

Хайт вернулся на эстраду. Это был, по-моему, единственный случай, когда человек, однажды бросив эстраду, сумел вернуться в жанр. Обычно это практически невозможно. Но Хайт был настолько талантлив, что ему удалось.

Он написал Хазанову несколько хороших номеров.

Был какой-то год, то ли 80-й, то ли 82-й, когда одновременно в Москве шли три сольных спектакля: Хазанова, Петросяна и Винокура. И все три были написаны Хайтом, при участии, правда, Левен-бука в петросяновском и винокуровском спектаклях.

Я помню, мы тогда случайно встретились в Мос-концерте со Жванецким, и Миша, человек очень ревнивый к чужому успеху, говорил мне:

— Леонидик, объясни, как это у него выходит. Три спектакля одновременно. Леонидик, как это так?

Мне очень хотелось помочь Хайту в 90-е годы. Он был очень талантливым автором, а его широкая публика практически не знала. Задорнов, который в 80-м году в подметки Хайту не годился, в 90-м году был уже фантастически популярен. А Хайта знали только артисты и та часть публики, которую интересуют авторы.

Если бы он в ту пору попробовал дать сольный концерт в Москве, думаю, не собрал бы и трети зала.

Но он здесь, в России, и не выступал, а выступал там, где его знали — в Америке. Раз в год с новой программой проезжался по всей Америке и выступал при полных залах.

После поездки в Германию он сделал мне одно очень заманчивое предложение. Там их с Хазановым продюсер Миша Фридман предложил Хайту издавать для немцев газету на русском языке. К тому моменту в Германии было уже около миллиона немцев, практически русских людей, родившихся в СССР и там же проживших всю жизнь. Им было интересно читать на русском, но о немцах.

Хайт предложил мне вместе с ним делать эту газету. Если издавать ее тиражом в 10 000 и продавать по две марки, то это 20 000 марок. Если выпускать ее два раза в месяц, то это 40 000. Миша Фридман в то время делал концерты в Германии. Одна Ротару дала 48 концертов. Там на концертах можно было на первых порах газету и продавать.

Дело было в октябре. Мы решили выпустить газету в новом году. С этого и начать. Все обсудили. Хайт куда-то уехал, а я принялся за дело. Заказал хороший коллаж — новогодний политический, с Колем и Ельциным, своему приятелю Андронику Миграняну заказал международный обзор. Танину заказал какую-то сказку на тему истории СССР в вождях. Сам сделал и подобрал отдел юмора и детский отдел. Узнал, что Вадим Тонков был внуком великого архитектора немца Шехтеля, и с ним тоже сделал интервью о дедушке. Хайт должен был привезти из Германии материал на местную германскую тему. На все про все Фридман мне выделил тысячу марок. А я за 600 марок все собрал и даже договорился напечатать 10 000 экземпляров.

Хайт приехал из Германии, все сначала разругал, потом понял, что разругал напрасно, что-то добавил, что-то подправил, и мы напечатали первый тираж газеты «Треффунг», что в переводе означает «Встреча». В принципе печатать было не обязательно, можно было сделать пленки и отослать их в Германию. Но я решил сэкономить деньги нашему компаньону Фридману, ведь у нас напечатать было в три раза дешевле. И напечатал. В этом и была моя ошибка. Мы сдали газету Фридману 15 декабря. Надо было тут же отвезти ее в Германию и перед Новым годом начать продавать. Фридман вывез газету 1 февраля, а продавать начал и того позже, к 8 марта. Кому к 8 марта нужна новогодняя газета? Так наш незадачливый продюсер загубил свою же собственную хорошую идею. В то время в Германии еще не было ни одной газеты на русском языке. Хайт связывал с этой газетой свое будущее. Сорок тысяч марок в месяц на троих не так плохо для начала. Он бы сидел там, я собирал материал здесь, он добавлял местную тематику, а Фридман продавал. Увы, ничего не получилось.

Году в 94-м я пригласил Хайта в свою передачу «Шоу-Досье». Естественно, с артистами, которые исполняли, с Петросяном и Хазановым. Передача получилась хорошая. Кроме одного момента. Мы хотели сделать конкурс со зрителями. На каждый анекдот из публики мы с Хайтом рассказываем свой на эту же тему. Однако он заволновался, и мне пришлось самому выходить из положения. Спонсоры, приглашенные мной, дали нам три бесплатные путевки в Италию по 100 $ — мне, режиссеру и Хайту. Но за жен надо было заплатить. Однако Хайт пожалел денег и за 500 $ продал мне свою путевку и, думаю, на меня же и обиделся. А дальше у нас возник конфликт. Он уже подал на выезд в Германию. Был очень нервный, раздраженный. Мы встретились в «Современнике» на юбилее Волчек. В антракте стояли в фойе, мирно беседовали. И я к чему-то сказал, что, наверное, Люся на меня обиделась за Италию. Он вдруг побагровел и начал нести такие гадости, что я опешил. Наговорив гадостей, он развернулся и пошел в туалет. По пути встретил мою жену и сказал ей: «Я обидел твоего мужа». А я даже не разозлился на него. Я вдруг увидел, что он слабый человек, а я всегда считал его сильным. Больше мы с ним не общались. Хазанов позвал меня выступать в своем юбилейном концерте в Израиле, но так как Хайт участвовал тоже, я отказался. Потом Хайт уехал в Германию.

Когда он приезжал в Россию, он был у Петросяна и сказал ему, что жалеет о ссоре со мной. Однако мне так и не позвонил.

Почему он уехал? Он очень был обижен. На все и на всех. Из-за всяких пертурбаций он потерял все свои деньги. Хайт при советской власти хорошо зарабатывал, был лауреатом Госпремии за «Кота Леопольда». И вдруг все его сбережения накрылись медным тазом. Это был для него тяжелый удар. Кроме того, ему надоела зависимость от Хазанова. Она его очень тяготила. Да и сын его уже жил в Германии, закончил там академию художеств. К тому же Хайт боялся возвращения коммунистов, а в то время оно могло быть вполне реальным. А еще его самолюбию был нанесен сильный удар: люди, гораздо менее талантливые, добились большего — правда, не по творчеству, а по деньгам. Но для него именно деньги были мерилом человеческого успеха.

Он там, в Германии, жил довольно тяжело, а в 2000 году умер. Умер в какой-то бедной больнице. Очень жаль. Он был удачливым человеком и очень талантливым. Мы сами делаем свою судьбу. Он сделал ее так, как понимал. Я даже не знаю, верил ли он в бога.

Михаил Танич

Поэт Михаил Танич — автор нескольких стихотворных книг, книги воспоминаний «Играла музыка в саду», а также нескольких сотен песен.