Звероловы. Сборник - Карл Гагенбек

На следующий день тридцать человек под наблюдением старейшины отправились обратно на место поимки слонов, чтобы окончить вырубку чащи и построить загоны для стада, в которых животные будут содержаться и приручаться.

Тунку-Безар непременно хотел видеть мою добычу, но вместе с тем ни за что не хотел ехать на слоне. Он был грузный человек и не слишком подвижный: пройти пешком это расстояние для него также было бы немыслимо. Поэтому я постарался наспех устроить два паланкина. Из бамбука сплели два грубых кресла и привесили их к двум параллельным шестам. Такие паланкины употребляются в некоторых местностях Китая. Я выбрал шестнадцать человек носильщиков — по восьми на каждого из нас, причем восемь самых сильных для Тунку. На сиденья положили подушки. Носильщики двигались легко и быстро. Легкое покачивание было даже приятно, и Тунку решил, что я изобретательный человек.

Когда мы пришли на место, Тунку был изумлен количеством пойманных животных и проделанной за такое короткое время работой.

Почва под деревьями, к которым были привязаны слоны, была вся взрыта и истоптана. Все они натягивали свои канаты, ревели, испускали трубные звуки и гневное ворчание. А детеныши гуляли тут же, совершенно невозмутимо и безмятежно.

Тунку слез со стула и протянул одному из маленьких банан. Тот жадно съел его. Тогда Тунку попросил подать ему вареного риса. Ему принесли рис, и он стал кормить с ладони слоненка. Слоненок, очевидно, находил эту новую пищу восхитительной. Большой Принц был счастлив, как ребенок.

— Смотрите! — восклицал он. — Он думает, что я тоже слон! Он доверяет мне!

Может быть, это было и так, но мать слоненка не разделяла этого доверия. Она испустила предостерегающий крик, обращаясь к своему детенышу. Он не обратил на это ни малейшего внимания.

Но больше всех очаровал Тунку сосунок, которому он принес молока и в ведре размешал его с теплой водой, потом окунул хобот слоненка в молоко и затем сунул ему в рот. Слоненок наполовину понял в чем дело. Он обсосал хобот, но вместо того чтобы проглотить жидкость, выпустил ее опять через хобот и обрызгал принца. К счастью, тот снял свой баджу и стоял в одном саронге и широких китайских шароварах. Молоко потекло по его коричневому телу.

— Смотрите! — воскликнул он. — Он думает, что у меня тоже шкура.

Я никогда еще не видел его в таком восхищении. Он отвел меня в сторону.

— Я думаю, — сказал он, — что слоненок смешнее обезьянки, если бы подарить его Асай, это прогонит от нее все печальные мысли.

— Верно, — согласился я. — Это смех на четырех ножках. Он по условию принадлежит мне. Но первым идет султан. Если он позволит, чтобы слоненка получила Асай, он будет ее.

— Отлично, — ответил он, — там посмотрим!

Тем временем тридцать человек, которых я послал утром на работу под наблюдением старейшины, трудились вовсю. Некоторые из них распиливали срубленные деревья на бревна для постройки загонов, другие собирали пальмовые листья для «атапа» (крыши), а десяток малайцев заготовляли кокосовые орехи, мягкую кору и банановые растения на корм слонам.

Работа шла так хорошо, что я оставил их под надзором старейшины и вернулся в кампонг с Тунку-Безаром. Я объяснил ему, что пройдет по крайней мере неделя, пока мы устроим животных в их помещениях. Он решил не дожидаться этого, а возвратиться в куалу на следующий день.

Я был в числе провожавших его на берег реки и присутствовал при торжественном отплытии принца и его дам.

— Саламат джалан! (Счастливого пути!) — долго кричали мы им вслед.

Асай на прощание крикнула:

— Когда вы мне привезете моего слоненка?

— Ини мингто (На будущей неделе), — ответил я.

Я отвечал несерьезно, да и она не принимала моего ответа буквально: просто она увозила с собой приятное ожидание.

Загоны были готовы, и я решил начать со старого самца и его первого перевести в закрытое помещение. Я нашел его в состоянии «воинственного безумия». Глаза у него были налиты кровью, и он не переставал угрожающе реветь. Он был слишком опасен для того, чтобы его связывать, опасен и людям и ручным слонам. Я счел лучшим оставить его привязанным к дереву еще на день-два и испытать на нем действие голода и одиночества…

Пока что мы загнали более спокойных животных в сараи. Для этого мы употребляли следующий способ: подводили двух ручных слонов к дикому; они с обеих сторон сжимали шею пленника в то время, как мы привязывали ему веревку к задней ноге. Только разъяренному старому слону мы сочли необходимым связать сразу обе задние ноги. Потом животное отвязывали от дерева. Десять или двенадцать человек держали веревку от задней ноги, и эта веревка должна была служить якорем в случае сопротивления. Один ручной слон шел впереди пленника, чтобы помешать ему кидаться вперед, другой — сзади, и с каждой стороны тоже шли ручные слоны. Ручные слоны подталкивали пленника и ударяли его клыками, а если он упрямился, то слон, шедший позади него, изо всей силы ударял его головой в зад, и тот невольно от толчка летел вперед.

В общем, со стадом справиться нам было совсем не трудно. Две или три самки попробовали бороться, но ручные слоны быстро усмирили их. Мать сосунка упиралась сильно. Людям пришлось колоть ее заостренными шестами, а шедшему за ней слону приходилось изо всей мочи толкать ее. Слоненок все это время веселился и играл: очевидно, вся процедура казалась ему очень занимательной. Когда все остальные животные уже находились в загонах, мы решили взяться за старого слона. Шел уже четвертый день, как он был пойман. Он был голоден и томился жаждой. Мы не давали ему пить. Он рвался и старался ударить всякого, кто подходил к нему. Слон то вставал, то падал на колени, рыл клыками землю и натягивал изо всех сил канаты, спутывавшие его задние ноги. Он совершенно изнемогал, и как это ни жестоко было, но я добился того, чего хотел: не мог же я рисковать жизнью моих людей. Я решил не действовать с ним наудачу и выждать, пока его ярость пройдет от усталости.

Я приказал поставить перед ним одного из ручных слонов, чтобы отвлечь его внимание, в это время два других слона набросились на него сбоку и свалили его на землю.

Он тяжело рухнул на землю, дыхание у него перехватило. Четверо людей бросились к нему с плетьми из ратана и били