Герои Первой мировой - Вячеслав Бондаренко

Уже 30 июля на совещании с министром путей сообщения и продовольствия Лавр Георгиевич изложил свою программу вывода армии и страны из кризиса: «Для окончания войны миром, достойным великой, свободной России, нам необходимо иметь три армии: армию в окопах, непосредственно ведущую бой, армию в тылу — в мастерских и заводах, изготовляющую для армии фронта все необходимое, и армию железнодорожную, подвозящую это к фронту». Эта схема затем применялась дважды уже в Советской России — во время Гражданской и Великой Отечественной войны. Именно так и только так мог сработать лозунг «Всё для фронта, всё для победы».

Но для пораженной многими вирусами России такие разумные (а вообще говоря, элементарные для любой воюющей страны) методы уже казались не чем иным, как военной диктатурой. «Левая» пресса, в которую попали предложения Корнилова, подняла вой, обвиняя генерала в «бонапартизме». В то же время все здоровые силы России связывали свои надежды именно с ним. 13 августа 1917 года прибывшему на Государственное совещание в Москве Верховному устроили триумфальную встречу на Александровском вокзале — под бурные аплодисменты и крики «Ура Корнилову!» офицеры на руках вынесли его с перрона на площадь. О том, как было встречено появление Корнилова на совещании, вспоминал П.Н. Милюков: «Низенькая, приземистая, но крепкая фигура человека с калмыцкой физиономией, с острым пронизывающим взглядом маленьких черных глаз, в которых вспыхивали злые огоньки, появилась на эстраде. Почти весь зал встал, бурными аплодисментами приветствуя верховного. Не поднялась только относительно немногочисленная левая сторона. С первых скамей туда яростно кричали: “Хамы! Встаньте”. Оттуда неслось презрительное: “Холопы!” Председательствующему с трудом удалось восстановить тишину в зале». Во время выступления Лавр Георгиевич заявил: «Я верю в гений русского народа, я верю в разум русского народа и верю в спасение страны. Я верю в светлое будущее нашей Родины и верю в то, что боеспособность нашей армии, ее былая слава будут восстановлены. Но я заявляю, что времени терять нельзя… Нужны решимость и твердое, непреклонное проведение намеченных мер».

Правда, надежда Корнилова на то, что опираться в проведении этих мер нужно исключительно на Временное правительство, быстро рассеялась. Произошло это после совещания, на котором Корнилов докладывал Керенскому и другим министрам о подготовке операций Юго-Западного фронта. Но когда речь зашла о сугубо секретных подробностях, Керенский внезапно прервал генерала и перевел разговор на другие темы. А потом уже Лавру Георгиевичу объяснили, что один из членов правительства, министр земледелия В.М. Чернов… работает на германскую разведку, и в его присутствии никаких военных вопросов лучше не обсуждать. При этом никто Чернова не арестовывал и даже не собирался этого делать…

Этот случай на многое открыл Корнилову глаза. Раньше он полагал, что источник всех бед России — расплодившиеся после марта советы и комитеты, но теперь понял, что и в самом правительстве открыто заседают предатели. А обстановка в стране становилась тем временем все более тревожной, причем в самых разных сферах. В тылу нарастал хаос — продолжали обесцениваться деньги, сокращалось промышленное производство, анархия, погромы и беспорядки захлестывали все и вся. 14 августа 1917 года произошел огромный взрыв пороховых заводов и складов в Казани, было уничтожено 542 здания, почти два миллиона пудов нефти, около миллиона снарядов, 12 тысяч пулеметов (чуть меньше половины того количества, что русская промышленность изготовила за всю войну). Через шесть дней в результате локального германского наступления на Северном фронте пала Рига, распропагандированные войска, ее оборонявшие, отступали в такой панике, что немцы не успевали их преследовать. Ободренное успехом германское командование начало планировать наступательную операцию на Ревель (Таллин) и Петроград. А контрразведка сообщила Корнилову о том, что на конец августа в столице запланировано вооруженное восстание большевиков. Все говорило Верховному главнокомандующему о том, что медлить больше нельзя…

Однако не следует думать, что Лавр Георгиевич затевал что-то втайне от Временного правительства или против него. Да, после случая с Черновым он был уверен, что в Кабинете министров есть явные враги, но ведь от них можно избавиться и создать новый, «честный» кабинет. В течение 24—25 августа в Могилёве Корнилов изложил свое видение дел доверенному лицу Керенского — управляющему Военным министерством Б.В. Савинкову. Керенскому Верховный главнокомандующий предлагал временно перебраться в Ставку, а Петроград (а затем и всю страну) перевести на военное положение и подвергнуть жесткой «чистке»: арестовать продавшихся неприятелю министров, распустить советы, милитаризировать заводы и железные дороги, запретить забастовки и стачки, вывести из крупных городов вконец разложившиеся гарнизоны. В столице эту операцию должны были осуществить войска Отдельной Петроградской армии, которая подчинялась бы напрямую Верховному. Ее командующим сначала должен был стать генерал от инфантерии И.П. Войшин-Мурдас-Жилинский, однако затем Корнилов предложил кандидатуру генерал-лейтенанта А.М. Крымова. Костяк новой армии должны были составить 3-й кавалерийский корпус, командиром которого был Крымов, и Кавказская Туземная конная дивизия.

Еще раз повторимся: этот план Корнилов изложил Савинкову, а тот сообщил его Керенскому. Министр-председатель Временного правительства все начинания Корнилова одобрил, и 26 августа 1917-го Отдельная Петроградская армия двинулась к столице. Вечером того же дня в Ставке Корнилов обсудил с М.М. Филоненко и А.Ф. Аладьиным проект реформы правительства, которое должно было получить название «Совет народной обороны». Возглавить СНО должен был Корнилов, министром-заместителем намечался Керенский, участниками намечались также М.В. Алексеев, А.В. Колчак, Б.В. Савинков. Словом, речь шла о «коллективной диктатуре», жестком правительстве военного времени. Тем же вечером Корнилов переговорил по прямому проводу с Керенским, еще раз пригласив его переехать в Могилёв на время, пока Отдельная Петроградская армия будет наводить порядок в столице, и услышал заверения премьера в том, что в Ставку он выедет на следующий же день…

Таким образом, вся затевавшаяся Корниловым реформа, вернее, целый комплекс реформ, выглядела абсолютно легальной и производилась с ведома и одобрения правительства. С его санкции шли разговоры о диктатуре, с его санкции двигался на Петроград корпус генерала Крымова. Тем страшнее оказался предательский удар, нанесенный Лавру Георгиевичу Керенским…