Рок-н-ролл под Кремлем. Книга 4. Еще один шпион - Данил Корецкий

Родион разглядел некий важный для себя знак в той сердечности, с которой его встретили Семаго с Наташкой. Понял: надо ковать железо, пока горячо. И в конце ужина джазовый квинтет трижды отбарабанил «Марш ракетчиков», а потом еще мелодию из «Титаника» для пьяненькой Наташки. А на следующий вечер они поехали в дорогой клуб «Дрова» на арендованном Родионом «бентли» с водителем в черном смокинге. Наташка пищала от восторга. Хочу такую же, Сереженька! Была и поездка в подмосковную усадьбу с банькой, жареными карасями, старорусским медом и ночным фейерверком, неожиданно возвестившим на все ночное небо, что «Наташа + Сережа = Любовь»... Так получалось, что во время прогулок по городу на их пути то и дело попадались не только рестораны и клубы, но и магазины модной одежды, откуда Родион не отпускал Наташку без подарка, а во время такого же спонтанного визита в «Бриони» он уломал Сергея Михайловича принять от него в дар безумно элегантный блейзер, который, по Наташкиному свидетельству, омолодил ее любовника лет на двадцать. Надо сказать, это была чистая правда. Хотя дело было, возможно, не только в блейзере.

– Я ведь, Родь, совсем никакой был последнее время... Крепко меня прижало – и тут, и там, и везде... – признался однажды Семаго, крепко приняв на грудь за ужином в «Балчуге». – Вот как ну духу тебе: жить не хотелось. На работе засада – говорят, в тираж вышел, всё, на пенсию пора. С Наташкой не лучше: я домой – она из дома, психует, к каждой мелочи придирается. А-а...

Он пошевелил пальцами над столом, растопырил ладонь.

– Дрожат, видишь?.. Я старый, Родь. Я боюсь. Раньше она меня любила, из кожи лезла... фитнесс там, массажи, процедуры всякие... ну, чтобы понравиться, значит. А сейчас ей все пох..й. Живем, как престарелый папа с дочкой – старой девой, грыземся. Боимся оба...

– Бросьте, Сергей Михайлович, – сказал Родион. – Я видел много супружеских пар – молодых и не очень, крепких, стабильных, легкомысленных... Разных. Поверьте, вы мне кажетесь самой веселой и нескучной парой из всех.

– Это только сейчас, мой мальчик, – задумчиво произнес Семаго. – Пока ты здесь. Потом все будет по-другому.

Он тяжело облокотился на стул, отвернулся, ища глазами Наташку. Наташка вышла в дамскую комнату и еще не вернулась, зато в поле зрения майора попала молодая официантка с крепкими икрами, которая в этот момент обслуживала соседний столик. Он с пьяной бестактностью осмотрел ее фигуру, нехотя оторвал взгляд.

– Потом все вернется, как говорится, на круги своя... – пророкотал Семаго, повесив на нижнюю губу сигарету и безуспешно пытаясь включить зажигалку. – Меня вытурят на пенсию. Наташка уйдет к какому-нибудь олигарху – давно уже грозилась... Праздник закончится. Так оно и будет, Родь...

Официантка с крепкими икрами пришла ему на помощь, поднесла зажженную зажигалку. Семаго прикурил, хмыкнул одобрительно. Родион дождался, когда она уйдет, и сказал:

– Все может быть по-другому, Сергей Михайлович.

– Да?

Семаго смотрел на него, покачивая в руке стопку.

– Море, – сказал Родион. – Теплое, спокойное. Далеко отсюда. Примерно там, где вы отдыхали этим летом. Дом на берегу. Частный пляж. Небольшая яхта у пристани. Гараж на две машины. До ближайшего города со всевозможными развлечениями и развитой инфраструктурой – десяток миль по хорошей дороге, на которой никогда не бывает пробок и которую нет нужды чистить зимой. Для мощной спортивной машины это десять минут езды, по московским меркам совсем ничего. Уютный вечер в первоклассном ресторане. Ночь с красивой женщиной... с Наташей, к примеру. Или с любой другой, как вам захочется...

Родион посмотрел в сторону крепконогой официантки, только что доставившей к соседнему столику вторую перемену.

– Из числа забот: ежегодная покраска яхты, встречи с финансовым консультантом, который ведет ваши дела и время от времени дает советы по поводу ценных бумаг, а также регулярные визиты к вашему врачу и личному тренеру... Ну, и ежедневная чистка зубов, разумеется, – Родион улыбнулся. – Многие медицинские светила считают, что здоровье человека на 90 процентов зависит от гигиены полости рта.

Майор поставил стопку на стол. Шутку он не оценил. Возможно, даже не расслышал.

– Для всего этого нужны деньги, – сказал он.

– Шестизначный счет в надежном банке, – сказал Родион, глядя ему в глаза. – Или семизначный – все зависит от вас. Ну, и в какой-то мере от вашего финансового консультанта... Как вы полагаете, Сергей Михайлович?

Семаго вдруг протрезвел. Он понял. Не испугался, не удивился, просто понял. Все эти подарки, угощения, вип-ложи, праздник жизни... Все объяснилось просто и понятно. Он вспомнил вдруг свой давешний сон: ракета, друзья, его тщетные попытки успеть... Вот ведь какая штука выходит – все они четверо и в самом деле будто в одном экипаже, в одной ракете, и несет их кудато неведомая сила, всех четверых. Почему именно они?.. Двое уже погибли, один медленно загибается в сибирской колонии... остался только он, Семаго. Опоздавший. Припозднившийся. Но, похоже, он все-таки успел. Догнал их. Полетит он – в ракете, которая (уж он-то знает это наверняка!) никогда не вернется обратно?.. Или опять одолеет его проклятая «ракетофобия», опять он спасует, струсит, останется на земле тихо доживать пенсионерский век?

– Я лечу, – сказал Семаго тихо.

– Что? – удивился Родион.

Майор смутился, прокашлялся, увидел перед собой полную стопку, выпил. Увидел, как через зал к ним танцующей походкой возвращается Наташка – веселая, красивая, беззаботная. И сказал твердо:

– Я полагаю, что надо попробовать.

– Ну, и замечательно! – Родион перевел дух, поднял свою стопку, посмотрел сквозь нее на секретоносителя первой категории Сергея Михайловича Семаго, улыбнулся.

– За вас. И нашу дружбу! – и тоже опустошил свою стопку.

Это была его первая вербовка, и она прошла успешно.

Во время утренней поверки полковник Савичев смотрел люто, исподлобья, кривил губы.

– Бригада пилорамы – три шага! Почему опилки на территории? Карцер на пять суток!

– Кто вчера дежурил по кухне? Дульцев, Козин, Гребенников, Панибрат – три шага! Посуда вымыта плохо! Пять суток!

Вчера его снова вызывали в Заозерск, на ковер – на этот раз к самому начальнику краевого ФСИН, генерал-майору Драгунову. Еле уполз оттуда Савичев, думал, концы отдаст. Такими словами его не крыли с тех пор, как был жив отец. Да какое там – отец и слов-то таких не знал: «латентная демократия», «лондонский выползень», даже – «клещ голливудский»! При чем тут Голливуд, Савичев сразу не понял, а потом по вечерним новостям передали, что какая-то там американская киностудия собирается ставить фильм, основанный на фактах из жизни Мигунова и его героической, значит, борьбы. Еть мать, вот уж дали так дали! Хоть сразу рапорт на увольнение пиши!

– Отряд хозобслуги! На полу – грязь! Дневального лишить передачи!

– В медчасти опять нехватка лекарств, Ивашкину строгий выговор...

И Полканиха туда же: выгребла его заначку, объявила «сухой закон» – пока, значит, опять премию платить не начнут. Вот дура! На месте своем удержится – и то ладно! В звании не понизят – счастье! О какой премии речь!.. Ей бы, дуре, наоборот, в ноги Савичеву поклониться – вон, в самом Голливуде кино про них снимать будут, и на ее роль тоже какую-нибудь бабу-ягу найдут обязательно. Знаменитость! Все они знаменитости теперь...

– Кто на «овощерезке» в эту неделю? Три шага!.. Кто вам разрешил капустные очистки выносить за пределы хозблока, я спрашиваю? Пять суток!

И только Мигунова не трогал полковник. Главного виновника всех неприятностей. Его только тронь – такая вонь поднимется, что ею Савичева точно с должности сдует! После поверки полковник будто невзначай зашел в тринадцатую камеру, поинтересовался: как жизнь?

– Нормально, гражданин начальник, – пробубнил Мигунов, глядя в сторону. Сам зеленый, глаза ввалились. – Как обычно.

– Жалобы есть?

– Нет, гражданин начальник.

– Претензии?

– Нет.

– За что же ты мне тогда, Мигунов, такую подлянку устроил? – спросил Савичев. – За что на весь мир ославил?

– Я про вас ничего не говорил, гражданин начальник.

– А почему меня тогда по всем инстанциям склоняют, во все дыры жарят, как ты думаешь, блядина ты вражеская?! – вежливо поинтересовался полковник.

– Я не знаю, гражданин начальник.

– Вот как, – вздохнул Савичев, подумал. – А вот у нас в России зато смертность высокая – это хоть ты знаешь?

Молчит.

– При этом всякие вражеские элементы работают над тем, чтобы она увеличивалась. Смертность, имею в виду. Так что думай, шпионская морда. Хорошенько думай!

15 ноября 2010 г., ИК-33 – «Огненный Остров»

«Не спать. Не спать и быть начеку. Целая наука. И здесь я – профессор, академик, доктор, кто угодно...

Или жертва науки.

Были бессонные курсантские ночи перед зачетом по истории КПСС – Носкова в Кубинке все боялись, никто не спал, учили. Сутки, двое. Были ночные дежурства «на кнопке», которые при общем армейском недосыпе иногда превращались в мучение. Был маленький Родька, у которого болел живот или что-нибудь еще – мы со Светкой спали по очереди, это длилось несколько дней, неделю, две.