Роспись по телу - Анна Данилова

За городом она развила бешеную скорость и чуть не пролетела заветный тридцатый километр. Резко притормозила и свернула влево, покатила по грунтовой дороге к лесу. Подъезжая к стогам, вдруг почувствовала непреодолимое желание вернуться в лето, хотя бы в август, в то неведение и относительный покой… Но события развивались, и никакая сила не смогла бы остановить их. Надо было пережить этот день.

Спрятав машину за два стоящих рядом больших стога, она вышла на поляну, соорудила себе из сена небольшую подстилку.

И вдруг она услышала шум мотора. Сердце ее сжалось, да и вся она, сидя на соломе, подобралась, съежилась. Когда на фоне зелени показалась белая «Волга», ее бросило в пот. Она поднялась, быстро достала из сумки темные очки, повязала на голову черную косынку и встала, выпрямив спину и вытянув руки по швам.

«Волга» приближалась. Юля вдохнула в себя побольше воздуха и даже успела услышать горьковатый аромат гниющих листьев и воды, прежде чем машина остановилась возле нее. Сначала из «Волги» вышел человек в форме полковника, затем – еще два парня-охранника с автоматами. Все выглядело так, как она и просила. По-настоящему. Никто из них троих не произнес ни слова, пока из салона не вышел тот, ради которого и было все это устроено.

Его глаза округлились, когда он увидел перед собой женщину в черных очках и черной, повязанной на бабий манер, косынке. Он не узнал меня, это точно.

Он оглянулся, когда услышал шум мотора – «Волга» с тремя пассажирами уже медленно отъезжала от поляны, выруливая на дорогу, оставляя своего четвертого пассажира один на один с незнакомой ему женщиной.

– Вы кто? – спросил Нодень. Выглядел он плохо. Спортивные штаны на его коленях пузырились. Засаленная тельняшка явно с чужого плеча болталась на его сильно похудевшем теле. Вот только рост и осанка оставались прежними. Внимательные глаза пытались угадать, кто скрывается под черными очками и косынкой.

– Александр Владимирович, мне стоило больших усилий добиться того, чтобы нам с вами организовали встречу.

– Кто вы и что вам надо? – в голосе чувствовалась злоба. – Меня привезли сюда, чтобы убить? Это сейчас так делается?

– Разве я похожа на убийцу?

– Убийц выдают глаза, а я не вижу ваших глаз. Кто вы?

– Сейчас я сниму очки, и когда вы узнаете меня, то уже никто и ничто не спасет меня… Поэтому прежде чем я откроюсь, пообещайте, что не наброситесь на меня. Я боюсь вас, страшно боюсь…

Она говорила не по сценарию. Она все испортила.

– Валяй снимай свои очки. Я не зверь. Я уже ко всему привык. В крайнем случае, подышу свежим воздухом, пока за мной не приедут.

Юля сняла очки и косынку. Поправила волосы.

– Все? Узнали?

– Земцова? – Нодень от удивления даже рот открыл. – Ни хрена себе! Нет, мне это снится? Что ты здесь делаешь?

– Вы бы лучше спросили, как мое самочувствие, как мой живот… Как вы тогда говорили: подними платье? Поднять?

– Думаю, что на тебе, как на кошке, все зажило. Какие проблемы? Зачем ты все это устроила? Говори. Я думаю, у тебя не так много времени. А то эти, – он махнул в сторону дороги, по которой укатила «Волга», – приедут… Сколько ты им отвалила, чтобы они привезли меня сюда к тебе на свидание?

– Неважно. Но время у нас есть. Много. Три часа.

– Здесь стога, а что за ними?

– Моя машина, если честно. Пожалуйста, пойдемте со мной в машину, я должна вам кое-что показать.

Нодень покорно, как и подобает заключенному, пошел за ней к машине. Даже сел в нее. И в очередной раз удивился, когда она стала просто катать его по полю, петляя между стогами. Наконец вернулась на прежнее место, вышла из машины, открыла багажник и достала оттуда кусок арматуры.

– Земцова, у тебя что, крыша поехала? Что ты задумала, черт тебя подери?

– Я хотела, чтобы вы убедились в том, что вокруг нас нет ни единой души. А теперь проткните каждый стог, чтобы проверить, что и там тоже никто не прячется.

– Больная, – Нодень покрутил пальцем у виска. – С чего это? Я тебе и так верю. Дальше-то что?

– Вы не хотели бы немного поплавать? Вода еще не очень холодная…

– Да пошли, – он, пожимая плечами, широким шагом двинулся к воде. Разделся и, оставшись в семейных линялых трусах, спустился к воде и вошел в нее, зябко передернув всем телом. Затем повернулся: – А ты?

Юля, краснея, тоже сняла с себя платье и последовала за ним.

– Знаете, я не очень хорошо плаваю, поэтому вы уж посматривайте, чтобы я не утонула.

– Понятно, – он кивнул головой, словно понимая, с какой тяжелобольной в психическом плане имеет дело. – Не боись.

Юля поплыла. Вода была ледяная и обжигала тело. Нодень плыл с удовольствием, широко и резко взмахивая руками и разрезая зеленоватую воду. Фыркал, отплевываясь, уходил с головой под воду, словом, вел себя как человек, истосковавшийся по таким простым человеческим удовольствиям.

– Здесь на дне реки зарыт клад, и ты хочешь попросить меня, чтобы я поднял его? – усмехнулся он, помогая ей вылезти из воды на берег и ополоснуть грязные ступни.

– Да нет здесь ничего. Я совсем для другого вас пригласила. Александр Владимирович, посмотрите, пожалуйста, на меня.

Она стояла, посинев от холода и дрожа всем телом. Белое трикотажное белье ее стало прозрачным, и Нодень захохотал.

– Ты чего, Земцова, хочешь, чтобы я тебя трахнул? Я могу – одной статьей больше, одной меньше. А так хоть получу удовольствие.

– Я так и знала, что вы об этом подумаете. На самом деле я просто хотела, чтобы вы убедились, что на мне нет «жучков», что мы одни и нас никто не сможет услышать.

– Ах, вон оно что! Теперь понятно. Тогда давай раздевайся догола.

– Вы серьезно? Но мне и так холодно…

– Раздевайся.

Она покорно сняла с себя все до нитки.

– Покажи-ка шрам, – Нодень наклонился и внимательно осмотрел ее впалый живот и небольшой розовый шрам на нем. – Все-таки было нагноение, да?

– Было… – ее всю трясло. – Я могу одеться?

– Одевайся, – серьезно сказал он тоном доктора, только что закончившего осмотр пациента.

Юля побежала к машине, там надела платье, а мокрое белье бросила в багажник. Затем достала оттуда пакеты с едой, плед и на глазах у изумленного заключенного расстелила плед и принялась выкладывать упаковки ветчины, нарезку из рыбы и колбасы, консервы, бутылки с водкой и коньяком, посуду.

– Ущипнуть себя, что ли? Что это? Зачем? Может, ты мне все-таки что-нибудь объяснишь?

– Да. Но только после того, как выпью. Говорю же, мне страшно. Откройте водку, пожалуйста.

Через несколько минут приятное тепло разлилось по телу, а глаза стали почему-то слипаться.

– Вы ешьте, я сейчас начну рассказывать… Вот только бы вспомнить, с чего я должна была начать… Хорошо… Тепло. Александр Владимирович, сколько денег задолжал вам Бахрах?

Нодень уронил пластиковый стакан с водкой и поднял на Земцову полные недоумения глаза.

– А тебе-то что? Уж не собираешься ли ты мне сказать, что этот старый козел воскрес из мертвых?

– Нет. Я сама принимала участие в его похоронах. Но, как вы понимаете, я не могла пригласить вас, вернее, вытащить на время из тюрьмы, чтобы просто поплавать с вами в Карамане.

– Я тоже так думаю. Но с чего ты взяла, что я буду говорить с тобой? Да еще о Мише? Он сволочь, конечно, я знаю. Как знаю и то, что он собирался натравить на меня Сироту – киллера, что он просто мечтал о моей смерти. Но это еще не говорит о том, что я помогу тебе с информацией о его делах. Ты ошиблась, Земцова.

– Сирота? Но как он мог убить вас, если вы были в тюрьме?

– Бахрах знал о том, что я не сегодня-завтра сбегу, у него были свои осведомители. Но Сирота попался на другом, и я остался жив. Это я узнал позже, значительно позже…

– Значит, вы никогда и ни при каких обстоятельствах не расскажете мне, сколько денег вам задолжал Бахрах? Он украл их у вас?

– Нет. Я сам их ему отдал. На хранение. Он знал, где и как их хранить. Просто он стал старый и решил уйти на покой, а у меня каждый день возникали все новые и новые проекты. Я не скрою, первые большие деньги мы заработали на нефти и газе, но мы никого не убивали. Мы все сделали хитро и озолотились. А потом он поручил мне вложение денег, и я организовал несколько мощных проектов, построил кирпичный завод, занялся строительством жилья, создал сеть турфирм. Деньги стали приносить огромный доход. Часть я снова пускал в оборот, часть – отдавал Бахраху.

– Выпьем?

– Давай, а то ты что-то совсем синяя. Пей и ешь, а то еще умрешь тут… Колбаски вот съешь, соку налить?

– Почему вы поссорились?

– Да потому, что мы с ним слишком разные. Он любил жить на проценты. А я делал дело, работал, пахал как вол. Но у меня была семья…

– Но ведь ваша жена бросила вас и уехала.

– Ну и что?

– А зачем вам было придумывать смерть собственного сына?

– Это не я все придумал, а Бахрах. Он не хотел, чтобы кто-то знал о том, что у него есть еще один сын. Ведь Валера Нодень, который дружил с твоим любовником Дмитрием-гитаристом, был сыном Бахраха. Ты не знала?