Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 51. Марк Розовский - Дорничев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Постоянный читател вашей газеты (подпись неразборчива)
Оазис
Сто тридцать два дня и сто тридцать две ночи наш караван тащился по пустыне. И вот, наконец, оазис. Спасение пришло.
— Извините, но у нас тут не базар, а рынок, — сказал нам представитель начальства оазиса. — Придется вам заплатить за воду.
— Сколько? — спросили мы, упав на колени от жажды.
— Надо заключить договор: вы нам ваше золото, мы вам гарантированный подход к нашим колодцам.
— Возьмите все, только дайте попить.
— А за ведра вы чем будете платить?.. Вам следует оплатить наши ведра.
— Берите верблюдами. Ваши ведра — наши верблюды.
— О’кей. Бартер, значит. А кто нам заплатит за аренду веревок?.. Вы же хотите, чтобы ведра опускались в колодцы, не так ли?
— Мы хотим пить, — заявили мы твердо.
— Тогда будете платить, — не менее твердо заявили нам.
— Что еще?
— Еще можем предложить гарем на сорок коек для каждого участника каравана. Досуг. Девушки. Круглосуточно. Спросить Гюльнару.
— Нам пить… пить хочется. Умираем.
— Гюльнара оживит вас. Только платите.
— Чем?.. Золото забрали, верблюдов взяли. Платить уже не можем, а во рту еще ни одной капли не было!..
— Если вы неплатежеспособны как партнеры, то зачем вообще шляетесь по пустыне!.. Пить им хочется, понимаешь!.. А ну, схватите этих авантюристов и отрубите им головы!..
Тотчас вбежала охрана оазиса, скрутила нас и потащила куда-то на площадь. Там нас уже ждал палач, который, подняв секиру, спросил наше последнее желание.
— Пить! — хором крикнули мы.
Он рубанул в ответ по нашим головам.
…Впоследствии выяснилось, что оазис был вовсе не оазис, а мираж в пустыне, и потому мы еще живы.
Живы, черт возьми.
Но пить хочется еще больше.
1997
Летающие топоры
А наши топоры
Лежали до поры.
Н.А. Некрасов
Несколько наших топоров решили полетать — себя показать, на мир посмотреть. А как полетишь — крыльев-то у топоров нету. А все ж полетели — топоры, они такие, им достаточно их желания. Или задания.
Вот летят они над миром. Смотрят — внизу Индия, а по Индии слон топает. Топоры на него сверху все разом — хрясь!..
Слон упал, бедный, сначала на одно колено, потом на другое, ничего понять не может а тут еще кровь хлещет — кто это его? Зачем? Почему?.. А вот так. Потому что на зайца не похож, понятно? Слон хотел спросить: что такое «заяц», да не успел.
Топоры вскинулись к небу и дальше полетели.
А внизу уже Сибирь, тайга…
Тут топорам раздолье. Спикировали вниз, повырубали тайгу, даже подустали немножко, почувствовали свою тупость.
Отдохнули — и дальше в полет. Хочется мир изменить к лучшему, то есть сделать всё сборноразборно.
Пролетая над Москвой, подивились ее красоте, мимоходом срубили все кресты со всех церквей —
это так, из баловства, просто так ведь над Москвой скучно кружиться, да и воронья много — конкуренция…
А куда от Москвы дальше лететь — топоры не знают, в небе сто дорог, и все в разные стороны… В небе Африки покувыркались, над Китаем — тренировочный полет произвели, ай да молодцы!..
Потянуло молодцов в Европу. А Европа закрыта. Стена высоченная, выше облаков…
Топоры посовещались между собой, решили прорубить окно в Европу.
Стали рубить, а стена некрепкая, мягкая — из ваты, попробуй вату топором — ничего не получится… Наконец прорубили… Окно — не окно, а вроде дырки маленькое отверстие… Но злопыхает, как большое.
Туда и навострились.
Летят над Польшей. Смотрят, чего бы срубить. А там уже ничего, все порублено. Какими-то чужими секирами.
Опоздали, как всегда, с Польшей, далее Германия…
А там свои топоры всегда готовые к взлету стоят. Лучше Германию не трогать. Там свое точеное железо.
Бельгия, Голландия, Люксембург — это страны маленькие. Рубанешь и не заметишь. Разве это удовольствие? Зато по просьбе трудящихся Испании врезали ей хорошенько, чтоб Норвегии неповадно было.
Франция. Тут, конечно, очень заманчиво топорам поиграть. Здесь для них много всего. Многое, так сказать, вдохновляет. Так сказать, зовет к топору.
Ну, во-первых, женщины. Все — доски, но… Краси-и-ивые!.. Из-за каждой можно рубиться. Во-вторых, вина, коньяк… Тут вообще — чуть перебрал — сразу вырубился. А если топор вырубился — он уже не топор. Тряпка половая.
Следуя своему интернациональному долгу, решили махнуть в Англию. А там все то же, что во Франции, только по-английски. Одни чурки. Живут неправильно, все неотесанные. Ничего, придет время — обстругаем англичан. А пока…
Отрубили от Италии сапожок. Подарили Швеции. Пусть носит!
Отрезали кусок мяса. Оказалось, это от Потамии. Пусть оказалось!
Махнули через океан в Америку. Вот где все как в России, только хуже. Порядка нет.
Тут топорам воля: Америка — страна свободы, гуляй — не хочу. Разгулялись. По небоскребам прошлись, по дорогам проехались. Теперь там колдобины и гаишники взятки берут.
Вообще в Америке все на деньги. Но не на наши, не на деревянные. Это исправимо.
В России если кому топором по башке дашь — это можно и бесплатно, а в Америке только за доллары. Теперь у них будет, как у нас. Навели порядок. В Чикаго все теперь, как в Серпухове, а в Бостоне — как в Комсомольске-на-Амуре. В Капитолии — Дума, на Бродвее — Табаков, в Голливуде — Михалков… Нарубили дров — и дальше… Жаль, Япония не по пути, а то бы мы из нее Башкирию сделали. Запросто!
Двинулись из Америки на Кубу — там своя рубка. Опираясь на антираскольниковский принцип невмешательства в голову старухи-процентщицы, познакомились с мачете, подружились — хоть и чужие, а родные. С Кубы — в Чили. Там спокойно сейчас, топорам делать нечего. Но есть отдельные серпастые, которым нужна наша поддержка.
Оказали и оказались в Бразилии. Там все танцуют. И в футбол играют. Совсем другая рубка.
Оттуда до Антарктиды — рукой подать. Но там с айсбергами много возни. Лед рубить тяжелей, чем людей. Потому в Антарктиду так и не развернулись. Сделали вираж, почуяли кураж.
В Австралии — кенгуру: кен — влево, гуру — вправо. Зебру порубили: черная полосочка отдельно, белая отдельно. Полегчало. Весь мир отметил нашу топорную работу.
Везде наши топоры — свои люди. Всюду их принимали как почетных гостей, но всегда шарахались…
Все же топоры — опасные существа. Налетчики.
Особенно когда по миру летают косяками.
1968
Ахромей
